— И что Вы собираетесь делать?

— Как что? Марта согласилась стать моей женой!

— Поздравляю шеф. Довольно неожиданный поступок.

— Мы сами от себя не ожидали, но что сделано, то сделано.

— Я, наверное, не вовремя.

— Что у Вас?

— Круглов сбежал. Скоро будет три месяца, как он исчез из поля зрения. Я пытался его выследить, но не смог. Отсутствие на месте генерального директора более трёх месяцев…

— …означает новые выборы. Да я знаю.

— Выборы назначены через месяц.

— Кто кандидаты?

— Их пять, но ни у кого из них нет достаточного количество голосов, чтобы избраться.

— В этом нет необходимости. У меня больше пятидесяти процентов голосов. Я могу избрать любого, хотя я уже определился с выбором.

— Хотите выбрать Неклюдова?

— Да. Он мой друг и я ему доверяю. Тем более у меня 58 процентов акций.

— С этим могут возникнуть проблемы.

— Ты сейчас о чём?

— Напомнить, как это произошло? Конрад, которая сейчас Марта под объективами телекамер подарил 33 процента акций Вашему представителю шеф. Это была просто дарственная. Да, за дарственную надо платить налог. Деньги это не очень большие и мы их заплатим. Вопрос в другом. После того как Конрад передал эти акции в дар — он бесследно исчезает. Сразу после этого возникает множество вопросов. А потом эта грязная историю с Кругловым. Сын Конрада Вольфганг справедливо подметил, что его отец мог стать объектом похищения и убийства. Он винит в этом тебя. Поэтому он подал в суд заявление, о признании акта дарения недействительным. У него есть все шансы выиграть этот суд. Тогда акции придётся вернуть.

— Но я отдала эти акции, чтобы поменять тело, мужское на женское — сказала Марта.

— Мы это прекрасно знаем, но для суда — это не аргумент — возразил Смирнов.

— Как не аргумент? Вот же я — живая!

— Да, но как мы это объясним в суде? Нам долго и нудно придётся доказывать, что лысый пятидесятилетний мужик и молодая, двадцатилетняя, беременная девушка — это одно и тоже лицо.

— Но у Вас есть технология «Лазарь»! Вы можете менять тела! — сказал Марта.

— Если мы им покажем технологии «Лазарь», то первое, что мы получим — это обвинение в убийстве Конрада. Тогда мы и акции потеряем и за решёткой окажемся. Нет, тут нужен другой подход и я, кажется, знаю что делать — сказал генерал.

— Это ты о чём? — спросил я.

— Сын Конрада болен раком. Три года назад он уже проходил лечение и рак отступил. Но сейчас рак вернулся. У него третья стадия рака лёгких. Мы могли бы договориться с Вольфгангом о замене его тела, иначе рак сожрёт его целиком.

— Я думаю, что это хорошее решение. Осталось узнать согласится ли на него Вольфганг.

— Думаю, что согласится. Он же хочет жить. Только в этом случае меня смущает один момент.

— Какой?

— Конрад знал, что Вольфганг болен раком. Также Конрад знал, что скорей всего Вольфганг подаст в суд и сможет легко выиграть. А теперь Конрад стал Мартой и мы должны лечить Вольфганга. Не получится ли так, что, даже пересадив новое тело Вольфгангу, мы так и не сможем воспользоваться акциями «Солнечной энергии»? — сказал генерал, внимательно глядя на Марту.

— Подождите? Вы меня во всём обвиняете? Думаете, что это я всё подстроила? Я не убивала людей, как это делал Круглов! Я не виновата, что так всё получилось!

— Но ведь ты сама предложила переспать! Ты сама захотела заняться сексом! — сказал я.

— Ты прекрасно знаешь, что это был секс без обязательств! Нас обоих убедили, что я не смогу забеременеть!

— Да откуда я могу об этом знать? Может ты забеременела, чтобы привязать этим ребёнком меня к себе!

— Да как ты такое можешь говорить? Разве ты не говорил, что хочешь стать отцом?! Разве ты не звал меня замуж?!

— Звал.

— И ты готов от всего этого отказаться?

— Я не знаю.

— Ты хочешь, чтобы я совершила аборт?

— Что?

— Ты хочешь убить нашего ребёнка?

— Да что ты такое говоришь?

— Да или нет?

— Нет! Конечно, нет! Я хочу, чтобы этот ребёнок жил!

— Тогда прекрати убивать его такими разговорами!

Меня как обухом по голове ударили. Действительно, а какая теперь разница как мы встретились и зачем? Она беременна и этот маленький человечек навеки соединил нас. Она мне нравиться и я ей верю. Тогда почему я должен всё разрушать?

— Ты права. Семья — это в первую очередь доверие. Если я не буду тебе доверять, то у нас ничего не получится. Мне всё равно, почему так получилось. Я всё равно хочу, чтобы ты стала моей женой. И я хочу, чтобы ты родила этого ребёнка.

— Хорошо. Я скажу тебе честно. Я знала, что Вольфганг болен, и что ты ему можешь помочь, но я была с тобой, не потому, что хотела помочь ему, а для того, чтобы вылечится от тремора. Я не думала, что смогу забеременеть. Но моя беременность стала для меня тем подарком, которого я ждала так долго. Я хочу родить этого ребёнка и я хочу, чтобы у него был такой папа как ты!

— С этим разобрались. Что нам теперь делать дальше? — спросил Смирнов.

— Нет, не разобрались. Ты должен извиниться, что сомневался в ней. Она недостойна этих подозрений.

— Да ты прав. Извини, что сомневался в твоих намерениях — сказал генерал, обращаясь к Марте.

— Я сама виновата. Надо было всё вам раньше рассказать — ответила она.

— Теперь надо поговорить с Вольфгангом — сказал я.

Мы сидели за столом на большой зелёной веранде, огромного дома Шмидтов и говорили с Вольфгангом. Это был молодой человек не старше 30ти лет. Вольф был богатым ребёнком своих родителей. Но он не был избалован родительской любовью. Его отец КонрадМарта постоянно был поглощён своим внутренним миром, а его мать совсем не занималась его воспитанием. Вольф сидел и внимательно нас слушал, но ничего не понимал.

— То есть Вы утверждаете, что это молодая девушка — мой отец? Вы понимаете, как дико это звучит? Мало того, что мой отец просто подарил все акции Вам Сергеев, так ещё и этот скандал с Кругловым. Теперь эта нелепая встреча! Похоже, Вы както пытаетесь повлиять на суд, который вернёт нам акции! — сказал Вольфганг.

— Вольф! Ты же сам прекрасно знаешь, что это правда. Я много раз говорил тебе, что собираюсь поменять пол. Я хотел сделать это понастоящему, чтобы стать настоящей женщиной и мамой, а не тем жалким подобием, той подделкой, что предлагает нам современная наука.

— Послушайте Марта! Если Вы говорите как мой отец, то это не значит, что Вы мой отец. Это вообще ничего не значит!