До поездки оставалась ровно неделя. Волнение немного улеглось. Ехать решили прямо из дома родителей. Туда и завезли чемоданы. Кирилл хотел отметить всей семьей их первую совместную загранпоездку. Да и Елена Альбертовна попросила Валечку еще пару дней посидеть с отцом Кирилла. За это время она смогла бы «разгрести» свои дела на кафедре. Валечка охотно погрузилась в повседневные заботы. Когда занят, не так волнуешься. Так быстрее идут дни. Вот прошел еще один. Снова настало утро. Покормив Виктора Евгеньевича завтраком и отведя его в туалет, Валентина принялась листать русско-итальянский разговорник. Вдруг Кириллу станет плохо во время их поездки? Что нужно будет сказать тогда? Chiami um ambulanza! Вызовите скорую… Нет. Пожалуй, так плохо Кириллу не будет. Пусть им как максимум понадобится аптека… Dove la farmacia piu vicina? Где аптека? Как легко запоминаются слова и выражения! Это все потому, что она учит их, думая о любимом человеке. Надо изобрести такой метод изучения языков. Во влюбленном состоянии. Наверняка, это будет эффективнее всяких там модных методов изучения во сне или под гипнозом. Как же Валечка счастлива сейчас! Это счастье было настолько неожиданным, что в него невозможно было поверить. Может быть, оно действительно невозможно? Валентина очень боялась этого чувства абсолютного счастья. В последний раз, когда она подумала, что безумно счастлива, погиб Яшка.

Грохот бьющегося стекла и стоны заставили Валечку вздрогнуть. Она вскочила с кресла и побежала к Виктору Евгеньевичу. Снова зазвенело стекло. Ворвавшись в ванную комнату, Валечка обнаружила Виктора Евгеньевича на полу. Среди окровавленных осколков она увидела огромные градины. Боже мой! Откуда осенью может быть град! Да еще такой – размером с хорошую вишню или даже сливу. Видимо, отец Кирилла обернулся на грохот и был накрыт целым шквалом осколков. А потом, испугавшись града, попытался встать, но упал. Отец Кирилла жалобно стонал и мычал, пытаясь подняться. Он попробовал опереться на правую руку, но вскрикнув, потерял сознание. Все его бледное лицо было испещрено огромными ссадинами. Боже мой! Какое несчастье! Град попал в окошко как раз в тот момент, когда Виктор Евгеньевич сидел на унитазе. Вообще, наличие окна, ведущего на улицу, так нетипично для советского туалета. Но именно Виктор Евгеньевич в свое время позаботился о том, чтобы таковое в их туалете присутствовало. Он хотел, чтобы все в их доме было как в Европе. В Европе не приняты обои в цветочек. Стены красят в однотонные цвета и украшают картинами или постерами, вставленными в рамки. Кухню часто соединяют с гостиной, а все туалетные комнаты смежные с ванными и почти всегда имеют окошки. Из-за архитектурных преобразований Виктору Евгеньевичу в свое время пришлось походить по инстанциям – ломка стен и установка окон требовали разрешения властей. Если бы он знал, какую злую шутку сыграет с ним это окно, он ни за что не потратил бы тогда столько сил и денег на его установку.

Валечка побежала к телефону и вызвала скорую. Врачи констатировали перелом шейки бедра, ключицы и массу порезов на лице. Когда они вынимали из лица осколки, Виктор Евгеньевич громко кричал от боли. Его погрузили на носилки и собрались везти в больницу. Валечка позвонила Елене Альбертовне и поехала на скорой в качестве сопровождающего лица.

Дома она застала Елену Альбертовну за уборкой осколков. Услышав шаги в коридоре, она повернулась в сторону входной двери. В прихожей уже стояли чемоданы Валечки и Кирилла. Взгляд Елены Альбертовны скользнул по упакованному багажу и по лицу Валечки. Мать Кирилла предложила Валентине сесть. Им нужно поговорить. Тон голоса Елены Альбертовны был жалостливым и требовательным одновременно:

– Валенька, лапочка, вы не можете оставить меня одну в такой ситуации.

– Но Елена Альбертовна, мы же с Кириллом уезжаем, – неуверенно пролепетала Валечка.

Мать Кирилла внимательно посмотрела на Валечку. В ее взгляде Валентина прочла упрек. Это она виновата. Недоглядела.

– У вас, молодых, времени еще много. Успеете нагуляться. А нам, старикам, каждый день жизни дорог. Я боюсь, вы не понимаете всей серьезности создавшейся ситуации. Виктора Евгеньевича будут оперировать. И сделать это при его картине болезни будет непросто. Я говорила с главврачом. Сейчас операция невозможна. Истечет кровью. Надо сначала понизить дозу антикоагулянтов. Понаблюдать его. Так что его продержат несколько дней в больнице, проведут необходимые обследования, сделают снимки и снова выпишут. До операции ему двигаться категорически запрещено. За ним нужен уход. И наблюдение. А я работаю. А Ирина приходит только на определенное время. Я уже говорила с Кириллом. Ему, конечно же, необходимо поехать. Из-за работы. А ваш билет еще можно сдать. Обстоятельства требуют.

У Валечки затряслись губы. Как трясутся они у маленького ребенка, когда его лишают сладкого. Елена Альбертовна положила свою ладонь на Валечкину руку и сказала:

– Не все в жизни складывается так, как мы этого хотим. Члены семьи должны помогать друг другу. Мы ведь одна семья?

Валечка закивала головой.

– Ну и славненько. Вот и давайте вести себя как звенья одной цепи.

Они звенья одной цепи. И в этой цепи снова отсутствовало одно звено. Больно ли цепи, когда ее разрывают? Когда одно, самое важное звено забирает такси. Забирает, чтобы увезти далеко. На целую вечность, длиной в две недели…

*****

До приезда Кирилла оставалось три дня, когда в квартире Корольковых раздался телефонный звонок. Длинный. Междугородний. Елена Альбертовна подошла к телефону. После нескольких слов, сказанных в трубку, позвала Валечку. На другом конце провода была Лидка – Валечкина сестра. Мать увезли на скорой. Острый панкреатит. Ее положили в какую-то жуткую палату. Рвоту не убирают. Соседка по палате – бабушка-паралитик, ходящая под себя. Окошко не открывается. Дышать нечем. Медсестра ругается матом. Нужно договориться. Дать в лапу. Денег нет. Фразы, произносимые Лидией, были короткими и сбивчивыми. Каждая из них прерывалась всхлипыванием:

– Вальк, я их прошу положить в другую комнату, а они говорят, что класть некуда. В других отделениях люди лежат прямо в коридорах, на сквозняке. А палаты наверняка есть у них! Для блатных… Сволочи! И все нужно из дома приносить: и белье, и полотенца. За все доплачивать нужно: за иглы одноразовые для капельниц, за шприцы. Я видела, как в соседнем отделении завтраки разносили, так чай не в чашки налит был, а баночки из-под майонеза! Вальк, мы же в девяностых живем, а не в средневековье каком-то! Я на стул в палате села, а он подо мной развалился. Помоги, Валька! Жалко мамку-то. Ей сейчас спазмолитики заливают и обезболивающее. Мамку тошнит. А в палате вонища. Я не знаю, что делать. У меня маленькой годик. И меня Ро-о-омка бро-о-о-сил!!!! – Лидка громко рыдала в трубку. И в голосе ее было такое отчаяние, что и Валечка тоже разрыдалась:

– Лидусь, я сейчас же деньги тебе вышлю. Вышлю – а сама сразу к вам. Не плачь! Все будет хорошо. Обязательно!

После короткого объяснения с Еленой Альбертовной Валентина схватила чемодан и вызвала такси – поехала на «Чернышевскую» за ключами от материнской квартиры и деньгами. Позвонила в железнодорожные кассы знакомой Кирилла. Вынула из серванта конверт с зелеными купюрами, отсчитала несколько, торопливо зашила деньги в лифчик – на поезде ехать долго, мало ли что. Открыла чемодан и выложила оттуда ненужные уже вещи: итало-русский словарь, путеводители, разговорники. Печально вздохнув, она достала аккуратно сложенное вечернее платье с бисером и повесила его обратно в шкаф. Туда же отправились лакированные туфли на высоком каблуке и шкатулочка с украшениями. Кто знает – может быть, оно и к лучшему, что Елена Альбертовна не отпустила ее в Италию? Тогда бы она не узнала о болезни матери. Перед тем как поехать за железнодорожными билетами, Валентина забежала в сберкассу и отправила почтовый перевод на имя сестры. Поезд отправлялся ранним утром. До отъезда оставалось еще время. А поэтому весь вечер был потрачен на покупку подарков маленькой племяннице и сестре. В парфюмерном отделе «Гостинки» были куплены кое-какие мелочи для «мотивирования» больничного персонала: импортные гели для душа, маленькие флаконы духов, декоративная косметика. Ночь прошла беспокойно. Валечка завела сразу три будильника – боялась проспать. И вот уже в утренние сумерки такси везло ее на вокзал.