– Плохой, плохой мальчик. Он тоже куда-то вылетает, в какую-то трубу. И делает вид, что в домике. А сам только в Интернете и сидит. Живет там. И в реальный мир выходить не хочет ни за какие коврижки. Так и ходит, как зомби. Мы с ним живем, как два призрака в параллельных мирах.

– Ну, так это и есть нормальная семейная жизнь. Куда хуже, когда тебе в лицо орут и угрожают отобрать ребенка, а тебя посадить, наркотиков подкинуть. Такая реальность на фиг не нужна, – хохотнула Олеся, она явно бежала куда-то и немного задыхалась. Надо признать, что ее опыт семейной жизни для всех нас стал поучительным. Ее дорогой первый супруг, мужчина весьма солидный, обеспеченный, при бизнесе и пиджаках, оказался, однако, совсем неадекватным. Стоило Олеське родить, как он принялся гулять направо и налево, налево особенно, а когда она попыталась сказать слово против, начал затыкать ей рот кулаками, отнимать кошельки и шмотки, однажды даже пальто унес, чтобы она зимой выйти из дома не смогла. Глядя на ее бывшего мужа, представить невозможно, на что такой приятный и улыбчивый мужчина может быть способен. Я видела его пару раз на днях варенья Олеськиной дочки, он дарил той новые ноутбуки и роскошные букеты самой Олесе, произносил красивые тосты и брызгал остроумием, и невозможно было представить, как он угрожает подбросить Олеське наркотики и посадить ее в тюрьму. Как только стало потеплее, Олеська убежала от него с ребенком, в чем была, жила в коммуналках, дочку прятала у матери, сама работала на трех работах. А все ее знакомые тогда говорили ей, что она – круглая дура. Из особняка, от такого мужа…

– А как ты?

– Не поверишь. Снова поддаюсь разлагающему влиянию мужчин.

– С кем-то познакомилась? – оживилась я. – Кто он?

– Странный тип. Знаешь, идеальный вариант – живет далеко, женат, все как я люблю. Никаких проблем. Казалось бы, чего тут опасаться? А он, понимаешь, пригласил меня на свидание и целый вечер со мной говорил. То есть говорила в основном я. Причем в основном о великом русском писателе Савве Захарчуке. А он рассказывал об их питерском книжном тараканнике, в принципе все как у нас. А потом катал на машине, показывал мосты. Их, правда, пока еще не разводят, так он мне в лицах это показывал.

– Прикольно. Просто лулз[7], наверное.

– Да не очень-то и лулз. Мы с ним так и не переспали! Я уже прямо беспокоюсь, может, я уже старею? Все-таки тридцать пять – это вам не двадцать. Может, мужчины начинают со мной просто дружить? – Олеся хохотала, но что-то в ее голосе говорило, что она и в самом деле удивлена.

– Может, просто он импотент? – предположила я, старательно подрезая медленно ползущий мимо меня рыжий мусоровоз. О, это особенное искусство – перестраиваться из ряда в ряд на практически недвижимой дороге. И я, надо признать, владела им не слишком-то хорошо. Учитывая мой не слишком богатый опыт вождения.

– Хороший вариант. Возможно, что и да. Ладно, разберемся. Мы сегодня с ним идем в Мариинку, он сказал – у него там гнездо. То есть знакомый администратор нас должен чуть ли не в царскую ложу посадить. Наверняка там-то он и перейдет наконец к грязным приставаниям.

– Но это же не кино.

– Но там тоже гасят свет. И можно хватать за коленки. Кстати, я купила себе платье. И это был прикол.

– Платье – это не смешно. Это серьезный вопрос. – Я улыбалась, глядя на то, как позади остается мусоровоз. Я победила. На то, чтобы его обогнать, я потратила десять минут. Такими темпами я доеду до дома за восемь часов.

– Я пошла в один новый бутик на Невском, хороший такой, штукатуркой еще пахнет. Продавщицы улыбаются, сервис, платьев – море. Беру несколько, иду примерять. Надеваю одно, малиновое, с переливом книзу, – классное.

– На такой тощей жирафе все смотрится классно, – с завистью пробормотала я.

– Я тоже так думала. Выхожу из примерочной, чтобы, значит, оглядеть всю неотразимость малинового прикида. Мне же надо как-то стимулировать мужчину к действиям. Мужчина-то мне нравится, мой любимый цвет, мой любимый размер.

– Ну и? Хороша?

– Какое там! Смотрю на себя в зеркало – а там толстая коротконогая обезьяна в необъятном балахоне. И даже лицо не мое. Я, как бы это точнее выразиться, онемела. Стою как парализованная, наслаждаюсь небывалым зрелищем.

– Не поняла? Ты там что, совсем от рук отбилась? Я же тебя сколько лет пыталась раскормить. Это же невозможно.

– И тут выходит из другой кабинки еще одна женщина, которая, ты меня прости, примерно твоего телосложения. Невысокая, с мягкими бедрами, с какой-никакой грудью.

– Спасибо, – скривилась я.

– Пожалуйста. Она встает рядом со мной, и на нас обеих из зеркала начинают пялиться две коровы без глаз, зато со щеками до стен, а платья просто бесформенные и расползаются по стеклу. Дама, к слову сказать, очень даже приятная и милая (прямо как ты)…

– Не поможет.

– Глаза ее становятся все шире, а к нам уже бегут две продавщицы и орут: «Только не смотрите туда. Оно увеличивает и искажает, проклятые поставщики привезли не те зеркала!» Мы приходим в себя. Я говорю, что теперь благодаря их зеркалу я впервые в жизни испытала непреодолимое желание сесть на диету. А дама поворачивается и медленно так произносит: «За такое надо расстреливать!» – и уходит из магазина, ничего не купив.

– А ты?

– А что я? – хмыкнула Олеська. – У меня теперь вообще нервный тик при виде всего малинового. Я вдруг поняла, что такое быть толстой. А зеркала эти – явно происки конкурентов. И в этот бутик, знаешь, никто никогда не вернется. Лучше бы они их тряпками завесили, было бы меньше ущерба. Ладно, в общем. Платье я купила, естественно, в «ХЦ», другой альтернативы нет. И теперь я не совсем уверена, что мне удастся совратить моего мужчину. А завтра уже уезжать.

– Ну, хоть в Мариинку сходишь.

– Мужчина хороший, – вздохнула Олеся. – Слушай, я тут уже добралась до магазина, мне надо идти за книжками. Давай перезвоню тебе из Москвы.

– Давай, – огорчилась я.

– Ты сама-то вообще как?

– Я-то? – Я замолчала. – Знаешь, мне кажется, я несчастна.

– Что, прямо вот так серьезно?

– Ну… нет, не серьезно. Понарошку. Ладно, ты приедешь, и мы поговорим.

– Ты там, это, не дури, – обеспокоенно пробормотала Олеся. – Не нравится мне твой голос.

– Мне самой он не нравится.

– Я перезвоню, – пообещала она.

Bluetooth отключился, я осталась наедине с радиостанциями и бестолковой и бессмысленной болтовней диджеев. Я подключила «аську», посмотрела, нет ли мне там каких сообщений. Алексей молчал и был «вне Сети». Я оставила приложение активным, переключилась на GPS. Пробки местами пожелтели, но не там, где была я. Если бы я оставалась на Ярославке, я бы, возможно, уже смогла продвинуться куда-нибудь. Но тот путь, который выбираю я, всегда оказывается неправильным. У меня такая интуиция наоборот. Если из ста мясорубок одна сломанная, я обязательно выберу именно ее. Выберу неправильную дорогу. Неправильного мужчину. Неправильный поворот.