— Никаких. — Он — самый чудесный, самый веселый и самый замечательный джентльмен, какого она встречала.

Когда они ближе подошли к конюшне, Уилл спросил:

— Как вы планируете пробраться внутрь?

Антигона понятия не имела, она об этом не думала. Она вообще ни о чем не думала в эту ночь, она просто действовала. Поэтому она промолчала и повела кобылу по дороге.

Когда она не ответила, Джеллико остановил ее, положив ладонь на ее руку, и повторил свой вопрос. Уже громче.

— Престон, как вы планируете пробраться в дом?

— Ш-ш. Вы всю округу разбудите.

— Я не отстану, так что лучше скажите.

Она в ответ могла лишь пожать плечами.

— Если я не смогу войти, я просто проведу ночь в конюшне. Я уже делала это.

— Спали в конюшне? — Он замолчал и, прищурившись, посмотрел на нее, словно у него возникла новая мысль. — Одна?

Антигоне действительно доводилось ночевать в конюшне Редхилл-Мэнора под охраной Резвушки. Но глупо даже пытаться намекнуть Джеллико, что она сделает это в Нордфилде. Лорд Олдридж может снова зайти проведать кобылу и обнаружит Антигону. В прошлый раз она едва ускользнула, в следующий раз может не повезти.

— Что ж, Джеллико, вы правы.

— Я прав? — Уилл прикрыл глаза, словно они мешали ему сосредоточиться. Потом выдохнул в воздух облачко пара. — Я провожу вас. — Он открыл глаза и пригвоздил ее своим синим взглядом. — Никаких споров.

Даже споря с этим человеком, она чувствовала себя полной жизни и счастливой. Он — самое большое удовольствие, которое у нее было за последние годы.

— А теперь, Престон, главное из правил прорыва: полагайтесь на помощь товарищей. Я — ваш товарищ. И могу втащить вас в окно, если понадобится. — В одной руке Уилл держал пистолет Престон, другой он потянул ее вместе с Резвушкой по дороге.

Было что-то особенное, что-то волшебное в том, чтобы чувствовать свою руку в его ладони. Словно все незыблемые законы мироздания, все ньютоновские законы земного тяготения изменились так, что она стала легче, когда двигалась рядом с Джеллико, влекомая одной его силой.

Но когда они добрались до освещенного конюшенного двора, он отпустил ее руку. В конюшне было темно и тихо, все фонари, светившие со стен вечером, погасли. В тихой тьме одна из лошадей заволновалась, когда Антигона вела Резвушку к стойлу, но кобыла только мрачно посмотрела на нее. Джеллико остался терпеливо ждать ее в конце ряда, на страже, как она предположила. Но пока он там расположился, Антигона, улучив момент, сняла шапку и распустила волосы. Перекинув длинные волосы через плечо, она заплела свободную косу и сунула шапку в карман. Если кто-то из гостей или слуг увидит ее, она может сказать, что услышала шум и спустилась проверить свою драгоценную кобылу.

Но что она скажет Джеллико, который ездил с ней всю ночь, касался ее и даже поцеловал? Новое нервозное возбуждение поселилось у нее внутри.

Но он, похоже, не был склонен к дальнейшим разговорам. Когда она подошла, он просто снова взял ее за руку и спокойно повел к дому, и она снова плыла рядом с ним.

Первые светло-серые проблески на небе сказали ей, что скоро рассвет. Антигоне нравилось ощущать свою руку в ладони Уилла, когда он вел ее через призрачную в утреннем свете колоннаду. Когда они подошли близко к дому, Джеллико остановился и посмотрел на нее.

— Второе правило, — тихим голосом инструктировал он, — что сначала надо испробовать самое очевидное решение. — Он твердо взялся за дверную ручку и тихо повернул ее.

Дверь бесшумно открылась, повернувшись на хорошо смазанных петлях. По крайней мере одно получилось легко.

Остальное будет тяжелее. Потому что Антигона не знала, что делать. Ее опыт не соответствовал ситуации. Потому что она не хотела, чтобы ночь кончалась. Но эта ночь должна кончиться. И действительно нужно войти в дом, пока их не застали. Эхо кутежа отдавалось в длинных темных коридорах.

— Мне лучше войти одной. Спасибо вам, Джеллико. — Казалось глупым пытаться пожать ему руку после того, что они сделали. Они больше не просто знакомые. — Это было чудесное время. Я бы сказала, что не смогла бы всего этого сделать без вас, но вы и сами это знаете.

— Знаю. Но мне бесконечно приятно заставить вас признать это.

Они улыбались друг другу до тех пор, пока Антигона не увидела яркий цвет его глаз в бледном рассветном свете.

— Обещайте, что вы больше этого не сделаете. — Что-то яркое и светлое, как его глаза, что-то большее, чем просто поддразнивание, было теперь в его тихом голосе.

— Не выбираться из дома среди ночи, не играть в кости с лакеями, не затевать драки в таверне и не пробираться в дом перед рассветом?

— Так вы признаете, что начали драку, — коротко вспыхнула его улыбка.

— Нет. — Она покачала головой, хотя улыбнулась в ответ. — И ничего не пообещаю. Никогда за всю жизнь у меня не было такой забавы. Спасибо.

— Я бы ответил вам «пожалуйста», но не хочу поощрять вас. Но и у меня это был скорее исключительный вечер. — Джеллико взял ее руку в свою и осторожно вручил ей оружие. — Можем мы увидеться завтра? Не сегодня, поскольку нам обоим до обеда нужно поспать. Но я почему-то необъяснимо привязался к вашему пугающему обществу. — Его большой палец задел внутреннюю сторону ее запястья, и восхитительная дрожь охватила Антигону. Восхитительная. Потому что это было его прикосновение.

— Да. Мне бы хотелось. Очень хотелось.

— Хорошо. И я рад видеть, что вы сняли свое кольцо. Ваши пальцы пострадают гораздо меньше. — Он был само обаяние.

Они улыбались друг другу, пока не возникла неловкость. По крайней мере для нее. Антигона торопливо заговорила, только чтобы прогнать смущение, и поставила ногу на ступеньку.

— Не знаю, как могу отблагодарить вас, — едва дыша, проговорила она в полном смятении чувств.

— Вы можете отблагодарить меня поцелуем.

И воздух в ее легких мгновенно сделался горячим и плотным, она не могла нормально дышать. Но ей и не нужно было дышать, потому что Джеллико смотрел на нее своими синими глазами, и сила его взгляда сделала ее неподвижной, когда он потянулся, взял ее другую руку, медленно поднес к губам, поцеловал запястье и притянул ближе. И хотя Антигона ждала этого, от неожиданного тепла его губ на ее холодной плоти у нее перехватило дыхание. Потрясающие, чувственные ощущения растекались в ней медленными сильными волнами.

— Престон, — с мягкой серьезностью сказал Джеллико и шагнул ближе. Он говорил легко, пока держал ее руку, лаская и согревая жаром своих длинных сильных пальцев. Потом он положил кончики ее пальцев себе на грудь, уютно устроив их на теплой мягкой шерсти своего сюртука.

Он собирается ее поцеловать. Жар расцветал в Антигоне, заставляя гореть и дрожать одновременно. Она была уверена, что щеки ее пылают, когда подняла на него взгляд.