– Да, госпожа, – без задержки ответила та, – а еще повариха Беата, ветеринар Эклунд и его жена, наша кастелянша, то же самое скажут. Они во дворе были, когда господин Эдмунд в машину сел и отправился на вокзал. И можно же в отеле все выяснить, там постояльцев регистрируют, когда кто приехал-уехал, в книге записано.

Толпа Верных застыла в растерянности.

– Элиза, выдай бедной Танечке побольше кексов, – велела Мартина и удалилась…

Розамунда посмотрела на меня.

– Знаете, что было дальше? Через пару дней после нашего визита в Олаф Элиза гуляла с собакой по берегу реки. Пес начал рыть под каким-то деревом и нашел сумку. В ней находились вещи Паулины, разорванные, окровавленные. В полиции сделали экспертизу и подтвердили – это кровь нашей дочери. Паулину кто-то зарезал, бросил тело в воду, река его унесла. А что с Эдмундом случилось? Мартина обозленным Верным сказала, что старший сын в Хельсинки еще до пропажи Паулины уехал. Полиция отель проверила. И что? Эдмунд туда приехал до исчезновения моей бедной дочки. Дальше наследничек Хансонов из Финляндии в Нью-Йорк отправился.

Розамунда недобро улыбнулась.

– В лайнер-то он вошел, а вот из него не вышел. Катастрофа случилась, самолет в океан рухнул. В газетах потом список погибших пассажиров опубликовали, Эдмунд Хансон был среди них. Парень погиб, его труп в океане гниет. Да только я уверена, что старший сын Хансонов не умер, где-то он сейчас живет под другим именем. Это он Паулину изнасиловал и убил, а Мартина и Виктор сынка из-под удара вывели. И Юрий того же мнения. Рано или поздно правда вылезет наружу! Расскажите об этой истории всем членам своей группы, объясните в турагентстве, от которого сюда приехали, что Олаф надо исключить из маршрутов! Карл брат убийцы! Он не имеет права городом править.

Я схватила чашку и начала изображать, что наслаждаюсь чаем. В голове возник вопрос. Если Элиза так предана хозяйке, то по какой причине она отдала найденную окровавленную одежду Паулины в полицию? Сжечь платье в камине ничего не стоило. Улики легко превратить в пепел, тогда ни одна душа не узнает, что девушка погибла. Паулину могли по сегодняшний день считать сбежавшей от авторитарных родителей. Ладно, пусть Элиза сглупила, кликнула полицейских, не поставив в известность о находке Мартину. Но тогда, узнав о поведении прислуги, Виктор просто обязан был ее выгнать. А Элиза до сих пор служит в доме, более того, она стала управляющей. Разве так поступают с горничной, которая без согласия владельцев замка вызвала полицию? Может, «найти» сумку Элизе приказала Мартина? Но зачем?

Назад в Олаф я добралась без приключений, сдала сигвей на ресепшене, где уже сидела другая девушка, решила погулять и спросила:

– Говорят, тут есть садовый домик? Памятник архитектуры.

– Нет, – удивилась администратор, – на территории только беседки, но они в марте не функционируют. Не советую вам идти в парк, ничего интересного там нет. Скульптуры закрыты, ни цветов, ни зелени, снег повсюду лежит.

– Меня интересуют оригинальные здания, – соврала я. – Одна местная жительница рассказала, что домик очень красивый, с башенкой, ровесник замка.

– Элиза! – крикнула портье. – Можно вас на секундочку?

Из служебного помещения вышла управляющая.

– Гостья спрашивает про старинное здание в саду, – пустилась в объяснения дежурная, – но у нас на территории никаких построек нет.

Элиза сложила руки на груди.

– Это не в парке, а в лесу, почти на берегу реки. Там в мою молодость была избушка. Очень старая. Госпожа Мартина, царствие ей небесное, как-то раз обмолвилась, что в далекие годы там жил хранитель, но их еще в девятнадцатом веке запретили.

– Хранитель? – не поняла я. – Чего?

Элиза улыбнулась.

– Раньше в каждом замке был священнослужитель. Сейчас почти все в городке христиане, а в древности во что верил владелец замка, то и его родня-слуги почитали. Но, несмотря на различные религиозные взгляды, все сходились в одном – от дома надо бесов прогонять, и нанимали хранителя. Он жил в маленьком домике на отшибе, молился за здоровье хозяев, их родственников, челяди, совершал всякие обряды, а его за это кормили-поили. Не знаю, откуда такие люди брались, но если приходили, то уйти уже не могли, их на цепь приковывали. Потом хранителей держать запретили, но кое-где они даже после Второй мировой войны встречались. Моя мама одного такого видела. Сидел на привязи, ел как собака из миски на полу.

– Ужас! – передернулась портье.

– Когда я в Олаф пришла, – продолжала Элиза, – домик использовали как временное пристанище для рабочих. Приедет из другого города какой-нибудь мастер, ну, допустим, дымоходы чистить. За один день ему не управиться, он и переночует в лесу, там уютно было, мебель стояла, раковина была, печь. А потом избушка сгорела.

– Вот жалость, – воскликнула я. – А когда это случилось?

Элиза призадумалась.

– Незадолго до смерти госпожи Мартины. Ночью занялось, никто пламени не видел. К утру от постройки один подвал остался.

Я постаралась выглядеть расстроенной.

– Пропал памятник архитектуры.

Элиза махнула рукой.

– Да кому он нужен? Просто сарай, ничего интересного.

В здание ресепшен вошла высокая угловатая девушка в длинной юбке, свитере и меховой жилетке. Роскошные блестящие локоны падали ей на плечи.

Я сразу узнала Валерию, которая убирала утром в столовой с пола кашу.

– Сделала? – спросила Элиза. – Хочешь обедать? Иди на кухню!

Служащая молча выскользнула.

– Не обижайтесь, что Лера вас не поприветствовала. Немая она, – пояснила Элиза.

– Да, помню, нам об этом за завтраком сказали, но вроде бедняжка хорошо слышит, – кивнула я.

– Лера моя дальняя родственница, – вздохнула Элиза, – ее в детстве поезд напугал. Стояли они с матерью на платформе, ждали электричку, смотрели в сторону семафора, и вдруг за спиной, как заорет: у-у-у! Мимо станции, ревя во весь гудок, пролетел скорый поезд. Маленькая Валерочка так громкого звука испугалась, что навсегда замолчала. Куда ее только потом не водили, по всем докторам таскали, медики одно и то же твердили: девочка здорова, это стресс, наверное, он пройдет, а может, и нет. Ну вот и не прошел. Лера умная, исполнительная, после смерти матери я ее из Питера сюда привезла, теперь она в Олафе работает. А кто вам про домик сказал?

– Аптекарша, – пояснила я, – говорила, что он очень интересный с архитектурной точки зрения.

– Розамунда, – поморщилась Элиза, – несчастную муж столько раз по голове бил, что мозг отшиб. Она несет чушь. И откуда ей знать, что у нас в лесу есть? Розамунда в замке никогда не служила.

Я изобразила удивление:

– Кондитер показался мне приятным мужчиной, вежливый, услужливый, очень вкусные пирожные печет.