– Да ты откуда все знаешь? – изумилась она. – И про пирит, и про Полоза, и про хоббитов?

– Про хоббитов – из прошлой жизни, про полоза – так кто ж у нас не знает-то, а про пирит – из Интернета, Вовка ноутбук купил, ему по работе надо, а у нас он вместо телевизора. И еще нужно бы тебе свой сайт сделать. Продвижение, как теперь говорят. Но тут, конечно, без специалиста не обойтись.

Людмила Петровна, поразмыслив, позвонила своим партнерам в Горноуральск, изложила идею насчет золотодобычи. И, к ее удивлению, уже через две недели в Большой Шишим приехали первые «старатели» – большая компания на трех машинах. Открыв рот, взрослые дяди слушали рассказ Людмилы Петровны, ощупывали слепок с «Лосиного уха», будто это был не гипс, а чистое золото. Потом дотошно изучали ржавый, но зато аутентичный «струмент», честно собранный по сараям и чердакам Большого Шишима, и с детским восторгом ковырялись в песке на берегу Чусовой, на потеху сельчанам. Ездили на рудник, за полчаса всласть намахались кайлом и лопатой, вернувшись в дом, от пуза наелись пирогов и шашлыка. И уехали домой совершенно счастливые, сжимая в руках крохотные кусочки «кошачьего золота», купленного в музее и ловко подкинутого в песок дедом Семеном, который играл роль сказочника дедушки Слышко и всем заговорил зубы до одури.

Оставался вопрос: как принимать людей зимой, когда Лесную улицу завалит снегом? Тут ведь метлой да лопатой не обойдешься, а в Большом Шишиме уже много лет чистили только центральную улицу имени вождя пролетариата. Но и он неожиданно решился – Иван Краев пообещал на зиму отдать им старый трактор. Дело было так. Краев, который носа не показывал к Людмиле Петровне с тех пор, как назвал ее дурой и выбежал из ее кухни, хлопнув дверью, однажды вечером явился как ни в чем не бывало. Она обрадовалась – ее огорчала странная и беспричинная, на ее взгляд, ссора с Иваном, который сделал для нее столько хорошего.

Иван привез бутылку сухого вина, коробку импортного печенья, фрукты и даже цветы.

– Ты прямо как жениться приехал! – пошутила Людмила Петровна.

Но он шутку не поддержал, лишь усмехнулся. Она не стала продолжать – мало ли какие у мужика обстоятельства, а она тут со своими шуточками. Посидели хорошо, поговорили. Он ей – про свои фермерские дела, про то, что вот опять в Америку собрался. Она ему – про внучку и про то, что Владька решил остаться на флоте.

– Правильно сделал, – отозвался Краев. – Чем ему тут заниматься? Коровам хвосты крутить? Так теперь и коров нет. Одни ларьки да магазины. Или с мужиками твоими водку пить?

– Зря ты, Иван, на них ополчился. Они у меня молодцы. Знаешь, сколько всякой работы выполняют? Что бы я одна сделала? Только теперь понимаю, как ты был прав и какая я была дурочка наивная. Я без них как без рук. Они электричество провели. Сами баню поставили, лишь печника наняли, и все. А еще, представляешь, мы с Юрой придумали золото добывать, теперь отбою нет, все выходные расписаны до самого Нового года. Только не знаю, что делать будем, когда дорогу завалит снегом. Все экскурсии придется отменять. Ужас.

– Придумали они… – проворчал Иван. – Трактор дам. И вот еще что, Людмила. Я сейчас, ты посиди…

Он вышел из квартиры и через пару минут вернулся, неловко держа в руке крошечного котенка. Непонятного цвета зверек дрожал от страха и таращил круглые зеленые глаза.

– Возьми. Это тебе, – протянул он котенка Людмиле Петровне.

– Спасибо, – удивилась она, беря зверька поперек тощего пузика и ощущая, как испуганно колотится маленькое сердечко. – Ты думаешь, у нас в селе своих кошек не хватает?

– Да я… – смутился Иван. – Кошка родила пятерых, от тех избавились, а этого я пожалел. Глаза вон какие зеленые, как трава прямо. Ну и оставили. А кошка его гоняет, чуть не грызет прямо. Жаль котяшку-то. Вот я и вспомнил, что ты хотела козлика завести с серебряным копытцем и кошку Муренку. Вот пусть Муренка и будет.

– Спасибо, – улыбнулась Людмила Петровна, рассматривая Ивана: ей очень нравилось, как он смущается. Но все же не удержалась и добавила, вспомнив старую обиду: – Я вот думаю, зачем вообще вам с матерью собаки при такой кошке?

Ее ехидного выпада Иван предпочел не заметить, расстались они по-хорошему, причем, уходя, он чмокнул ее в щеку.

По осени дел добавилось: опять стали приезжать школьники, потом родители с детьми, и все чаще – взрослые солидные дяди, которым понравилось играть в золотоискателей. Привлекала гостей и большая, только что отстроенная и пахнущая сосной баня, и шашлыки, производство которых уже впору было ставить на промышленную основу. Все крутились как белки в колесе, уже и со стороны пришлось работников приглашать. Недостатка в желающих не было, потому что найти работу в Большом Шишиме в последние годы было непросто. Вроде село, а сельской работы после ликвидации колхоза никакой не стало: земли отдали под коттеджи, животноводство приказало долго жить еще в девяностые годы, несколько фермеров успевали сами работать за десяток пьющих и недобросовестных наемных мужичков.

– Ты понимаешь, Людмила, – кипятился при встрече Иван, – мне за державу обидно! Вот приезжают журналисты, охают-ахают, как же вы один двести пятьдесят гектаров обрабатываете… Я им говорю, как тебе тогда, мол, на полдня работы. У меня хватит техники, чтобы пятьсот гектаров обрабатывать. А на кой хрен, если зерно закупается ниже своей себестоимости? Не верят, глаза таращат. Горожане!

Людмила Петровна слушала, кивала – большего от нее и не требовалось. Иван, только что вернувшийся из поездки к фермерам штата Айова, напоминал кипящий чайник, над которым пар приподнимает крышку. Он горячился, фыркал и грозился обрызгать кипятком любого, кто попытается возразить.

– Это ведь дело государственное! – проводил он политинформацию для деда Семена и компании, навещая их по вечерам. – Один фермер в США кормит сто сорок человек. И ему не надо ни офиса, ни водителя, ни охраны, ни секретарши, ни бухгалтера. У них начальников нет! А попробуй фермера тронь! За него сразу такие силы вступятся! А у нас? Крутишься, как собака на перевозе, тому дай, этому дай, перед этим отчитайся. А что вырастил – отдай за копейки. Они нас боятся!

– Да ладно врать-то! – как дровишек в костер, подкидывал реплику дед Семен. – Чего им тебя бояться-то? Ты, Ванька, бен Ладен, что ли?

– Да я для них хуже бен Ладена! – заводился тот. – Если я один буду хотя бы сто человек кормить, они-то чем станут заниматься? Мы аграрная страна! Если нормально, а не через одно место все организовать, то мы можем на мировой рынок выйти, а не закупать мясо в Мексике, кур – в Штатах, а зерно фиг знает где! Они у нас будут закупать, вон и академик Ясин то же самое говорит. Да только не слушают ни его, ни меня. Пробьешься разве?! Что тогда они будут закупать-делить-распределять? А?

– Да, крепких хозяев наша власть всегда боялась, – соглашался Володя. – Пока пощипать их можно – терпят, а если начнут много о себе думать – раскулачить, это народ понимает.

Людмила Петровна с таких политинформаций тихо сбегала, прося Юрия проследить, чтобы местные политические и экономические обозреватели с горя не напились. Ивана ей было, конечно, жаль: пашет мужик, душой за страну болеет, и словно ему одному это надо. Только палки в колеса все ставят. Теперь она тоже знала об этом не понаслышке, улаживая дела то в налоговой, то с санврачами, то с местной администрацией, которой ее бизнес покоя не давал. Но мужикам все равно жить тяжелее: они так устроены, что переживают непременно сразу за все государство, в масштабе один к одному, а там всегда найдется повод для нервотрепки. Женщинам проще: в доме порядок, близкие здоровы, на работе все нормально, и слава богу, а что там, за границей ее маленького личного мирка, ей особого дела нет.