— Или помочь советом, — добавил Влад. — Назовешь ему тему, и он тут же вытряхнет все, что о ней знает и с чем она стыкуется: грибы, бактерии, вирусы — всю историю пандемий и их использования в качестве биологического оружия.

Бикрафт перевел взгляд на Джейка:

— Помнится, вы говорили, что Коннор не работал с опасными веществами?

— Верно, не работал. Для разработки протоколов можно использовать что угодно. Лиам брал для опытов безвредные грибы, которые выращивал в своем «саду».

— И все-таки я повторю вопрос: работал ли он с какими-либо опасными патогенами или нет?

— Нет, — ответил Джейк.

Тут же встрял Влад:

— И я не работал. Технология разрабатывается на безопасных материалах — риновирусах простуды, кишечных палочках. Все это и так присутствует в человеческом организме.

Бикрафта ответ не удовлетворил:

— А ползунчики можно использовать для опасных действий?

— Каких, например?

— Ну, не знаю… Нельзя ли их, к примеру, использовать для создания патогена вместо его выявления?

— Нет, — без запинки выстрелил Влад. — Для этого одних ползунчиков мало. Понадобится целая лаборатория.

Инспектор полиции протер глаза.

— Давайте подведем итог. Значит, пропажа нескольких микроботов сама по себе не представляет никакой опасности?

Джейк хотел было ответить, но Влад опередил его:

— Не совсем так.

Бикрафт молча просверлил русского взглядом.

Джейк понял, что сейчас произойдет. Они с Владом иногда болтали на эту тему во время поздних разговоров под выпивку — о войнах, в которых вместо солдат в бой идут насекомообразные роботы, о подростке, в юношеской запальчивости скрещивающем риновирус с оспой и убивающем полстраны.

— Предположим, что патоген уже имеется, — продолжал Влад. — Им можно начинить ползунчика, а того спрятать в пакетике «Чиклетс», потом принести и выпустить на свободу где угодно — в вентиляционный канал или под чьей-нибудь дверью. Ползунчики способны кусаться и вводить патоген в ранку. Если у вас есть какая-нибудь зараза и вы хотите ее распространить, микроботы — чертовски подходящие переносчики инфекции.

В кармане Джейка зажужжал телефон. Он выудил его и с удивлением посмотрел на имя звонившего.

— Да?

— Джейк, это Мэгги Коннор. Мы можем поговорить?

Таймс-сквер переполняла какофония звуков. Гигантские экраны изрыгали рекламу. На улицах — заторы из городских автобусов и желтых такси. В промежутки между ними ныряли курьеры на велосипедах. Люди на тротуарах бежали, шли, кто-то едва тащился, иные неожиданно поворачивали вспять.

Джеймс Острэнд полюбил этот район еще двадцать два года назад, когда поступил на работу в полицию. На его глазах он из неприглядного стал гламурным, сомнительные заведения со стриптизом уступили место вселенскому центру рекламы. Жена постоянно ныла, предлагая переехать в Пенсильванию, где жила ее сестра, но Острэнд не соглашался. Ему нравилась пестрая городская смесь богатства и бедности, зеленых юнцов и доходяг. Он был влюблен в Таймс-сквер. Дай время, и здесь можно повстречать самого странного чудика, какого только смогла породить фантазия Господа Бога.

К несчастью, среди них попадались ненормальные вроде этого парня.

— Да перестань ты дергаться, черт бы тебя побрал! — прикрикнул Острэнд, безуспешно пытаясь надеть наручники на молодого японца. Полицейский заметил его две минуты назад. Парень в распахнутой до пупа рубашке бежал мимо билетных касс в северном конце площади и во все горло что-то вопил о драконах, крови и тьме. Правая рука закутана в марлю. Повязка пропиталась кровью и начала разматываться.

Псих чуть не сбил с ног группу туристов, оттолкнул в сторону старушку. Он оставлял за собой кильватерную струю беспорядка, пока на его пути не встал Острэнд. Глаза вытаращены, размером с четвертак. На вид — лет двадцать пять. Хорошо одет, что не совсем вязалось с привычными представлениями. Острэнду и раньше попадались такие типы — или сумасшедшие, или с кислотными глюками. Парень явно относился ко второй группе. Все признаки указывали, что у него съехала крыша. Само по себе такое не редкость, но парень скорее похож на студента бизнес-колледжа. К тому же происшествие случилось в среду, около пяти вечера. В субботу вечером в Гринвич-Виллидже еще куда ни шло, но в среду в час пик?..

Острэнд присмотрелся к перевязанной руке. Пятна крови видны в том месте, где полагалось быть среднему пальцу. Вот незадача!

— Ты меня слышишь? — спросил Острэнд, надевая на парня наручники и усаживая на землю, стараясь не потревожить раненую кисть.

— Я кровь! — произнес японец, дико вращая зрачками.

— Как тебя зовут?

— Я кровь! Моя повелительница видит в темноте.

Господи! Это еще что?! Острэнд раздвинул полы незастегнутой рубашки. На грудь задержанного страшно было смотреть: какие-то знаки вырезаны на коже:

— Послушайте!

Острэнд не обернулся на голос за спиной. Он как завороженный смотрел на кровь, засохшую по краям надрезов. Чем это он себя так? Ножом? Лезвием?

— Послушайте!

— Отойдите!

— Посмотрите, я сделал фотографию!

Острэнд наконец повернулся к тощему, лет двадцати пяти, наголо бритому человеку.

— Какую еще фотографию?

— Той бабы, что выкинула его из машины.

— Выкинула? Ты сам видел?

Парень кивнул.

— Он в багажнике лежал. Открыла крышку, он выскочил, и она тут же уехала. Вон там остановилась! — Парень указал место.

— Марка машины?

— Не знаю. Красная. — Он поднес свой телефон поближе. — Сам посмотри. Хорошо получилось.

Острэнд взял телефон из рук прохожего. Фотография действительно удалась. Крупно, в профиль. Двадцать с небольшим лет. Азиатка. Красивая. Серая куртка, зеленая кепка.

Острэнд поднял руку с телефоном. Вверх по спине поползло нехорошее предчувствие.

— Кто-нибудь еще видел эту женщину?

Джейк остановил «субару» перед домом Мэгги Коннор. Взглянул еще раз на письмо — обычный лист желтого цвета, ни шапки, ни даты, лишь шесть рукописных строчек. Адвокат Лиама Коннора доставил его двадцать минут назад. Переговорив с Мэгги, Джейк вернулся в свой кабинет, где и застал юриста — высокого седого мужчину, которого видел впервые в жизни.

Тот безо всяких объяснений передал конверт. Письмо было коротким: