Спустя какое-то время страннице сделалось лучше, и она подняла взор, и оглядела могучую крепость, и молвила: «Ох, будь этот замок и вполовину меньше, чем есть, и того было бы достаточно, чтобы запугать меня». Однако же так и не встала Заряночка. Тогда она выставила вперёд ножку и проговорила вслух: «Скалистая эта тропа оказалась суровым испытанием для туфель Атры и прелестной их кружевной отделки; ежели хочу я сохранить их в узнаваемом виде, надо бы мне поторопиться либо пойти босиком».

С этими словами поднялась Заряночка, и звук собственного голоса порядком напугал девушку, хотя в том месте царило отнюдь не безмолвие; ветер налетал то на замок, то на скалы и, всякий раз наталкиваясь на непреодолимое препятствие, метался по углам сей рыночной площади, где торг вели пустотой. Ибо не было во дворе ни рыцаря, ни оруженосца, ни вооружённого воина; над стенами не сверкали острия пик, на галереях у бойниц не мерцали шлемы; у ворот не стояли привратники; подъёмный мост над глубокой пропастью был опущен, решётки подняты, и огромные двери распахнуты настежь.

Заряночка укрепила своё сердце, и поспешила вперёд, и миновала мост, и вошла в задний двор, и, не мешкая, подступила к двери огромного зала, и с лёгкостью отворила её, как и давеча, ожидая увидеть нечто подобное вчерашнему зрелищу; именно так оно и случилось.

Воистину этот зал не был ни светлым, ни изысканным и не пестрел золотом и переливами ярких цветов, как давешний; огромные округлые колонны подпирали широкий каменный свод, из камня же были сделаны и столы; а шпалеры*, что завешивали стены, изображали ужасные сцены сражения и смерти: на полотне гибли города, рушились башни и пламя пожирало дома.

Тем не менее, и в этом зале собрались немые и недвижные призраки, хотя и не столь многочисленной толпою, как в давешнем; казалось, что мужи сошлись сюда на совет, скорее чем на пир. По правую руку от вошедшей, вдоль завесы, выстроились в ряд могучие воины в полном вооружении; забрала шлемов скрывали их лица; а ниже возвышения, по обе стороны от высокого стола, тоже замерли закованные в доспехи рыцари; а за главным столом, озирая залу сверху, восседали три коронованных владыки; у каждого на коленях лежал обнажённый меч, и три престарелых мудреца застыли перед ними.

Заряночка обвела взглядом зал, борясь со страхом: однако же на этом испытание не закончилось, ибо решила девушка, что следует пройти через весь зал к самому возвышению, иначе Посыльная Ладья может её не послушаться. Прямиком к возвышению и направилась посланница, минуя по пути вооружённых воинов, что восседали за продольными рядами столов, словно бы дожидаясь окончания совета. И хотя ни слова, ни даже дыхания не срывалось с мёртвых уст, шума было предостаточно, ибо в зале, как и снаружи, гулял ветер и метался от стены к стене, и под порывами его гремело и грохотало оружие, развешанное по стенам, и развевались гобелены, и эхо стонало в углах и гудело под сводом.

И вот подошла Заряночка к возвышению, и остановилась подле одного из мудрецов, и окинула взглядом королей, и дрогнула перед величием и мощью, что некогда заключены были в них. Затем отвернулась она и поглядела на пол, и ло! – там, прямо перед возвышением, на золочёных погребальных дрогах возлежала женщина; редкостной красотою отличалась она при жизни, густая волна длинных золотых волос струилась с её головы; но теперь покойница была бледнее воска, губы её побелели и щёки ввалились. Дорогие пурпурные ткани одевали стан королевы, с одной стороны обнажена была её грудь, и виднелся след, что проложила погубившая даму сталь.

Долго не сводила с неё глаз Заряночка, но вот рассудила скиталица, что ежели задержится долее среди свирепых воинов подле мёртвой женщины, очень скоро лишится она рассудка, ибо несказанный ужас, с коим доселе удавалось ей справиться, вновь овладел ею. Потому повернулась девушка, и торопливо пересекла зал, и вышла за двери, и миновала мост, и побежала лёгкой стопою вниз по каменистой тропе, тем же путём, каким пришла; и, наконец, не в силах более сделать ни шагу, она рухнула на землю в тени огромного валуна, задыхаясь, совершенно измученная; однако же бодрости духа не утратила Заряночка и сознания не потеряла, – потому, может быть, что задала задачу столь тяжёлую ногам своим.

Так лежала она, не закрывая глаз, во власти тревоги, час или около того, а затем уснула и проспала до того времени, как день стал клониться к закату, и никто чужестранку не потревожил. Затем девушка поднялась и спустилась к судну, сокрушаясь и гадая, сколько ещё подобных ужасов поджидает её на пути; и уж не везёт ли её Посыльная Ладья туда, где более не встретятся ей дети Адама, но только мёртвые призраки живущих. Ужели всё в мире вымерло с тех пор, как покинула она Остров Юных и Старых?

Как бы то ни было, ничего не оставалось делать Заряночке, кроме как сесть в ладью, и насытить её жадную душу кровью, и направить её словами заклинания. А потом, пока летела ладья вперёд и быстро сгущались сумерки, девушка оглянулась назад и словно бы увидела далёкий лес на севере и одетый дубами горный кряж, где повстречала она некогда лесную матушку; и тогда показалось страннице, будто слышит она слова Абундии: «Суждено нам встретиться вновь». И тотчас же приободрилась Заряночка, и жизнь перестала представляться ей в столь мрачном свете.

Сгустились сумерки, и настала ночь, и скользила беглянка сквозь тьму, пока не заснула, затерянная одна-одинёшенька на лоне вод.

Заряночка пробудилась задолго до рассвета, в серых предутренних сумерках, и обнаружила, что ладья снова пристала к берегу. С трудом удавалось ей разглядеть, на что похожа помянутая земля; потому скиталица осталась сидеть в лодке, терпеливо поджидая наступления дня; однако же когда настал день, мало что нового различил взор девушки. Остров был совершенно плоским и едва поднимался над водою – не больше, чем рябь от попутной струи в погожий день; не виднелось на нём ни деревьев, ни кустов, ни травы; и, насколько хватало глаз, ни один фут его поверхности ничем не отличался от другого. Тем не менее сочла посланница, что следует ей сойти на берег и бросить вызов приключению, иначе поручение её останется неисполненным.

И вот Заряночка вышла из лодки и обнаружила, что весь берег усыпан среднего размера галькой, и ровным счётом ничего там не росло, ни самой малой травинки; и наклонилась девушка к самой земле и обыскала гальку, и не нашла там ни червя, ни жука, ни даже склизких и юрких созданий, что живут обычно в такого рода почве.

Заряночка прошла чуть дальше, а затем ещё чуть дальше, но ландшафт нимало не менялся; вперёд и вперёд шагала она, так ничего и не встретив; судя по солнцу, шла она на юг; день же стоял безветренный.

Немалый путь проделала девушка, но так и не вышла к южному берегу острова и не встретила ни холма, ни даже муравейника, с вершины которого могла бы оглядеться по сторонам; и показалось Заряночке, что так может она идти до бесконечности и, в конце концов, уйти в Никуда. Потому порешила она возвратиться к ладье и покинуть этот отвратительный остров, раз уж никакого иного приключения здесь её не ждёт. А к тому времени настал полдень; и повернула Заряночка и сделала несколько шагов в обратном направлении.