[Концепция Райта стала развитием более ранних вариантов сельского Эдема: она включала в себя современные технологии. Город широких горизонтов был не простым возвращением к земле, а полным сломом искусственного разделения на городской и сельский образ жизни. Но эта модель несла в себе целый ряд противоречий.]

Из всех изобретений Райта более всего привлекал автомобиль22. Скорость в почти 100 километров в час – в отличие от ходьбы или велосипедов Говарда – давала человечеству ВЛАСТЬ НАД ВРЕМЕНЕМ И ПРОСТРАНСТВОМ и позволяла городу вырваться из традиционных границ. «Дверца клетки открывается – таково последствие вторжения автомобилей и сходных изобретений, – писал Райт в книге 1945 года «Когда строится демократия». – Реальный горизонт индивидуума невообразимо расширяется. И очень важно, что автомобиль не только полностью меняет пространственные ценности и дает новый стандарт измерения ценности времени, но и позволяет по-новому ощутить пространство, опираясь на мобильность. Мобильность отныне воздействует на человека, несмотря на него самого. И воздействие на современное ощущение пространства является не только физическим, но и духовным»23. Для Фрэнка Ллойда Райта, который десятилетиями стремился вырваться из пут – будь то жены, кредиторы, традиционная мораль или ложная эстетика, – автомобиль означал освобождение. «Если у человека есть средство, чтобы ехать, он едет. И у него есть такое средство – его автомобиль»24.

Тщательно исполненная и склеенная модель Города широких горизонтов несла в себе целый ряд противоречий. Утопия Райта обещала укротить деструктивную силу современного индустриального метрополиса, вернув машины к аграрной сельской модели XIX века, и тем самым достигнуть более совершенной современности. Эта модель отрицала и отвергала город и уничтожала условия к тому, чтобы город смог сформироваться вновь. Она защищала общество и демократию, укрепляя нуклеарную семью и, самое главное, освобождая индивидуума. Но все это делалось через тотальный, пусть даже и просвещенный, деспотизм одного человека, которого никто не выбирал.

Сколь бы впечатляющей ни была модель Райта, отчетливее всего она продемонстрировала его архитектурную неудачу или, по крайней мере, маргинализацию. Город широких горизонтов стал единственным, что Райт предложил в первой половине 30-х годов. На заре своей карьеры он добился колоссальных успехов. Триумфом стали его дома в стиле прерий (1890-е – 1909); общественное здание Ларкин-билдинг (Буффало, Нью-Йорк, 1903), где впервые были использованы система кондиционирования воздуха, стеклянные двери и металлическая фурнитура; Юнити-Темпл (Оук-Парк, Иллинойс, 1908) стал первым экспериментом по использованию литого бетона; Мидвей-гарденз (Чикаго, 1913). Но впоследствии поток заказов начал иссякать. Отчасти это было связано с весьма бурной личной жизнью архитектора, а отчасти – с изменением архитектурной моды, сместившейся в другом, более традиционном направлении. После скандала 1909 года Райт отправился в странствия и сумел создать несколько настоящих шедевров – в том числе четыре уникальных здания в Лос-Анджелесе, построенных из бетонных «текстильных» блоков (1919–1923), и отель «Империал» в Токио (1923) – настоящее инженерное чудо, сумевшее пережить землетрясение, которое в том году разрушило большую часть города. В 1924 году Райт разработал новаторский небоскреб страховой компании в Чикаго из железобетона, листовой стали и стекла, но этот проект остался лишь в чертежах. В период с 1924-го по 1926 год Райт вообще ничего не строил. Гость, посетивший его в эти трудные годы, когда Райт близился к своему шестидесятилетию, нашел его «пассивным и одиноким», не обращающим никакого внимания на то, что молодые архитекторы лишают его заказов. Последней горстью земли на крышку гроба стало участие Райта наряду с европейскими модернистами в Международной выставке стиля в Нью-йоркском музее современного искусства. Пылкий молодой архитектор Филипп Джонсон, выступая на открытии выставки, назвал Райта «величайшим архитектором XIX века»25.

Как это часто бывает в притчах, падение великого человека началось в тот момент, когда он был абсолютно уверен в своих силах и славе. Он находился на пике карьеры, строил дома для состоятельной буржуазии в зеленом пригороде Чикаго, Оук-Парк. Его считали лучшим архитектором города. Он умело воплощал в своих творениях ценности комфортного, состоятельного образа жизни. Он строил для своих клиентов дома, в центре которых всегда размещался великолепный камин. Райт построил прекрасный дом для себя, где жил вместе со своей женой Кэтрин, дочерью богатого клиента, и шестью детьми. Он являл собой образец достойного отца семейства. И вдруг в 1907 году Райт влюбился в жену другого клиента, Эдвина Чени, Мэйму Бортвик Чени. Его избраннице было 28 лет, и у нее было двое детей26. Любовники колесили по всему городу в автомобиле Райта. Кэтрин давно привыкла к подобному поведению мужа и отказывалась дать ему развод. В 1909 году Райт поручил все проекты своему помощнику и вместе с Мэймой сбежал в Европу. Из-за этого он упустил огромный заказ от Генри Форда, который мог стать работой всей его жизни. Реакция общества была мгновенной и резкой. Со временем Райт все же получил развод. Он перевез Мэйму Чени и ее детей в новый дом, построенный в уютной сельской долине близ городка Спринг-Грин в штате Висконсин, где прошло детство архитектора. Строительство этого дома он завершил в 1911 году и назвал свою резиденцию Талиесин в честь уэльского поэта, которого так любила его мать. Именно мать привила Райту любовь к искусству, архитектуре и средневековой культуре. Она же вселила в него чувство страстной любви к семье, которое Райт пронес через всю жизнь, всегда следуя уэльскому семейному девизу: «Истина превыше мира». В августе 1914 года, когда в Европе разразилась война, в Талиесине произошла чудовищная трагедия: когда Райт был в отъезде, безумный слуга убил Мэйму, двоих ее детей и еще пять человек, а потом поджег дом. Райт был в отчаянии. Шесть лет он странствовал по миру, строил в Калифорнии и Японии. Несмотря на то что пресса отнеслась к его калифорнийским проектам благосклонно, а отель в Токио пережил землетрясение 1923 года, заказов это ему не принесло. Клиентами его были обычные бизнесмены со Среднего Запада, которые хотели жить в обычных пригородных домах. Кроме того, ущерб репутации был слишком велик, чтобы его удалось преодолеть быстро.

В 1923 году Райт познакомился с Мириам Ноэль и женился на ней, но супруги прожили вместе всего год. В 1924 году частично восстановленный Талиесин вновь пострадал от пожара. Райту пришлось заложить дом, чтобы покрыть растущие долги. В ноябре того же года он познакомился с уроженкой Черногории Ольгой Ивановной Милан-Лазович. Перед Первой мировой войной Ольга много путешествовала по Европе, неудачно вышла замуж, родила дочь, а затем приехала в Нью-Йорк27. В то время ее дочери Светлане было семь лет. Ольгиванна, как ее называли, была элегантной, красивой, образованной дамой, окруженной атмосферой некой таинственности. С 1915-го по 1922 год она путешествовала по всей разрываемой войной Европе с известным мистиком Георгием Гурджиевым и была главным членом его кружка. Когда она познакомилась с Райтом, оба они пытались получить развод. Архитектор был сражен. Ольге он сказал: «Пойдем со мной, Ольгиванна, и мы еще покажем этому миру!»28 Но вторая жена архитектора, Мириам, категорически отказывалась давать ему развод. Она стала подозрительной и мстительной и всячески преследовала влюбленную пару. В феврале 1925 года Райт перевез Ольгиванну и Светлану в Талиесин. У пары родилась дочь, Йованна. Разъяренная Мириам добилась выселения пары, и в сентябре 1926 года, когда Райт и Ольгиванна бежали в Миннесоту, выследила их и добилась тюремного заключения за нарушение закона Манна, вменив им в вину криминальный адюльтер и пересечение границ штата «в аморальных целях»29. Газетчики были в восторге. В «New York Times» Ольгиванну назвали «черногорской танцовщицей», а Талиесин – «любовным гнездышком»30. В конце концов Мириам смягчилась, парочку выпустили из тюрьмы, но великий архитектор остался без средств и вынужден был скрываться.