Он снова направился к выходу… и снова остановился.

– Да, если у вас что-нибудь таки немножко получится, вот вам моя карточка. Свяжитесь со мной, я таки буду вам весьма и весьма признателен. И…, – он совсем понизил голос, так что слов его почти не было слышно, – … и, храни вас ваш русский Бог. Россия ведь – она и для меня Родина. Иначе, что бы меня тут держало?

Я проводил его взглядом и снова упал в нагретое за ночь кресло. Мне было грустно, и в то же время какая-то новая сила, новый импульс заиграли в крови, подгоняя и утверждая в моих намерениях.

– Граждане пассажиры, комфортабельный автобус до Первомайского отправится от второго перрона через пятнадцать минут. Отъезжающим, просьба пройти на посадку. Оплата проезда у водителя автобуса. Счастливого пути, – снова прогремел безразличный голос репродуктора, теперь уже для меня. Я встал и направился к выходу из гостеприимного здания автостанции навстречу своей цели.

Комфортабельным автобусом оказался древний, видавший виды ПАЗик, возле которого уже собралась небольшая организованная толпа. Я занял место в хвосте людской вереницы и приготовился к томительному ожиданию. К моему удивлению очередь довольно быстро таяла, так что через каких-нибудь двадцать-тридцать секунд между мной и водителем, принимавшим оплату проезда, оставалось всего четыре человека. Тут я заметил, что пассажиры расплачивались не деньгами, а небольшими пластиковыми карточками на пример кредиток. Шофёр погружал их на мгновение в какой-то приборчик и возвращал владельцу, беспрепятственно проходившему в салон автобуса. Вся процедура занимала не более двух секунд. «Надо же, – подумал я, – в такой глухомани и кредитки за простую поездку в обычном автобусе. Или может это какие-нибудь проездные?». Пока я размышлял, подошла моя очередь.

– Сколько стоит билет до Первомайского? – спросил я у водителя.

– КГБ… – строго ответил тот, протягивая руку и глядя на меня в упор.

От этого слова стало почему-то немного не по себе. Даже представилось, что вот сейчас сзади, справа и слева от меня появятся как из-под земли две серых незаметных личности, и не видать мне как своих ушей ни комфортабельного ПАЗика, ни цели моего путешествия. Вся возможная будущность как-то вдруг пожухла и перечеркнулась крупной чёрной клеткой. Я машинально оглянулся, и не увидев подтверждения своих опасений, успокоился.

– Что? Простите, не понял?

– Чё не понял? КГБ давай, – повторил водитель, вглядываясь ещё пристальнее. – Или ты наликом?

– Да, пожалуйста, – обрадовался я разрешению вопроса. – Я приезжий, здесь впервые. Сколько стоит билет?

– Пятьдесят, – уже безразлично ответил водитель и отвернулся, подняв глаза к проплывающему где-то в небе облачку.

– Пятьдесят рублей? Так дорого на таком тарантасе?

– Империалов! А если тебе не нравится автобус, так я никого не держу. Валяй вон … на бомбиле…. Понаехали тут…. Так ты будешь платить или нет? – водитель снова вернул мне полный негодования и презрения взгляд.

– Да, конечно. Пожалуйста, – и я протянул радушному водителю комфортабельного автобуса «красненькую» сторублёвку. – Хороший автобус. Я попутал. Извините, если обидел вас. Я не хотел.

– Да ладно. Чё уж там, – он медленно, как бы нехотя, с известной долей снисходительности снова поднял глаза на облачко, рассмотрел его внимательно и так же медленно перевёл взгляд на купюру.

– Эт чё? Деревянные? – водитель с сомнением и даже, как мне показалось, брезгливо смотрел на мою руку, в которой я держал сотенную. – Эх. Можно и рублями. И откуда вы только берётесь? – он вновь отвернулся, потеряв ко мне всякий интерес. – Две пятьсот.

– Что? Сколько?

– Две тысячи пятьсот рублей! – громко и членораздельно повторил он. – Ты едешь или нет, интеллигенция? Или плати, или отойди, не задерживай рейс!

Я в смущении отошёл. Таких денег у меня попросту не было. Две тысячи триста двадцать восемь рублей с мелочью – всё, что лежало в моём кармане. Да-а! Вот это конфуз! Этого я никак не ожидал! Что же мне делать?!

– Ну что, Робинзон, не берут в комфортабельный автобус? Я так и думал. Значит, это ты самый и есть.

Я обернулся на голос, показавшийся мне знакомым. Передо мной стояла улыбающаяся фигура в старых затёртых джинсах и выцветшей от времени футболке. Сверкающая на солнце лысина на мгновение ослепила и напомнила о ночной поездке по городу на скрипучем тарантасе.

– А, это вы? – узнал я таксиста и протянул ему руку для приветствия, как старому приятелю. Не знаю почему, но я рад был видеть его снова.

– Конечно я. Кому ж быть-то как не мне? Я уже с полчаса за тобой наблюдаю, всё жду, сядешь ты в автобус или нет. А раз не сел, стало быть, мой пассажир. Давай свою сумку, поехали. Мой «Мерседес» там, за углом, нас отсюда гоняют.

– Подождите, – остановил я его. – Но вы же говорили, что дорога там плохая, машина старая, сломаться может, застрять.

– Что? – обиделся он. – Да ты знаешь, что это за машина?! Это ж … паровоз!.. вот какая машина! Я сам её сконструировал, сам собрал по винтику… Да она не только по бездорожью, по Луне проедет! Луноход! А ночью… ночью это я так, ля-ля, – и он снова расплылся в улыбке. Извинялся наверное за давешнюю неправду.

– Постойте, – снова остановил я. – А чего же тогда сразу не поехали, столько времени потеряли?

– Э-э, гм… Ну, так нужно было.

– Кому нужно?

– Да не спрашивай ты меня, Робинзон! Кому? Зачем? Не знаю. А только нужно и всё.

– Но у меня, наверное, денег не хватит…

– Да ну брось ты, браток, разберёмся. Я может в этой поездке свою корысть имею. Так что считай себя простым попутчиком. Понял?

Я по-прежнему стоял в нерешительности. Как-то всё неожиданно и легко срослось. И что значит нужно? Кому нужно? Зачем? Странно всё это. Но с другой стороны, повези он меня сразу, ночью, я бы не повстречал того милого еврея-археолога и не услышал бы столь интересный рассказ про Закудыкино.

– Ну, поедем что ли? Автобус-то всё одно уже тю-тю.

И правда. Пока мы разговаривали, комфортабельный ПАЗик до Первомайского уехал, а следующего ждать теперь целый день, до вечера. К тому же не было никакой надежды на то, что к исходу дня рублёвая цена на билет упадёт до мало-мальски приемлемых размеров.

Вдруг на то самое место, от которого только что отошёл автобус, и где сейчас стояли мы, буквально влетела запыхавшаяся девица лет девятнадцати, не больше, видимо давно уже бежавшая и с трудом сумевшая затормозить. На её плече изнуряющей ношей висла и больно ударяла в бок при кажом шаге огромная, тяжёлая сумка.

– Автобус… до… Перво-майского… уже… ушёл? – буквально выдавила она из себя, жадно, как рыба у проруби глотая воздух и изо всех сил стараясь восстановить дыхание после долгого и, как оказалось, бессмысленного бега.

Вопрос этот не был адресован никому конкретно, а просто брошен в пространство, но поскольку рядом кроме нас никого не оказалось, то отвечать пришлось нам.