Впрочем, увидев предназначенный для них номер, мистер Чаннинг тоже позволил себе высказаться не совсем так, как подобает джентльмену, а тем паче графу. Поставив саквояж супруги на узенький матрас, Патрик со вздохом огляделся. Подумать только, он надеялся, что в номере будет хотя бы две кровати… Словом, Джемми повезло куда больше: пес наверняка уже сладко спал, свернувшись калачиком на охапке соломы в конюшне, куда его отвели по распоряжению хозяина гостиницы. Ах если бы Патрик мог разделить с терьером его соломенное ложе! Но было достаточно одного взгляда на Джулиану, чтобы понять – этого делать нельзя.

– Ты собираешься спать? – спросил Патрик, расстегивая пуговицы рубашки.

Снизу все еще доносились вопли перепившихся забулдыг, но здесь, на втором этаже, они звучали слегка приглушенно.

Джулиана смущенно отвернулась от него и устремила взор на беленькие занавески, украшавшие окна.

– Может быть, тебе стоит спуститься и попросить хозяина позвать сюда… ну хоть посудомойку, чтобы она помогла мне раздеться?

Патрик сбросил с плеч рубашку и принялся расстегивать брюки… а пальцы его тем временем изнывали от желания расстегнуть пуговки корсажа супруги.

– Ты видела, какая толпа собралась в таверне? Сомневаюсь, что тут есть хоть одна свободная служанка. Я вполне могу помочь тебе снять платье.

На щеках Джулианы мигом загорелись пунцовые пятна – то ли от вида полураздетого мужа, то ли от его предложения. Патрик терялся в догадках.

– Ты граф, Патрик. Тебе не подобает заниматься таким… недостойным делом! Уверяю: если ты объяснишь все хозяину, он непременно войдет в твое положение и пришлет служанку!

Патрику еще сильней захотелось – действием, а вовсе не словом – доказать Джулиане, что она глубоко заблуждается, считая процесс раздевания леди недостойным джентльмена.

– Официально я титул пока не получил – это произойдет лишь после того, как я подам петицию ко двору и буду признан законным наследником. К тому же, если даже допустить, что хозяин по первому слову побежит выполнять мое приказание, мне просто стыдно обращаться к нему! Ты же своими глазами видела толпу. Все слуги нынче крутятся словно белки в колесе…

– Ты непременно будешь признан наследником титула, ведь ты прямой наследник по мужской линии! Думаю, тебе и прошения подавать не надобно – если ты не намереваешься, подобно отцу, заседать в палате лордов и занимать его место. А будь ты понастойчивей там, внизу, мы сейчас наслаждались бы двумя отдельными номерами, вместо того чтобы препираться!

Патрик сбросил ботинки и невозмутимо стащил с себя брюки. Разумеется, Джулиана не могла этого знать, но если верить Маккензи, то претендовать на место отца в палате лордов для него не просто важно – это совершенно необходимо. Однако сейчас мистера Чаннинга куда больше волновало иное. Джулиана, похоже, переживала из-за общей комнаты в основном оттого, что боялась повторения брачной ночи. Впрочем, он и сам этого боялся, но лишь потому, что не хотел снова причинить ей боль…

А вот причина ее страха в том, что она эту боль уже испытала.

Завтра они будут в Соммерсби, где Джулиане предстояло стойко вынести праведный гнев отца, а Патрику – воссоединиться с матерью и сестрами, и было не вполне понятно, чего ожидать от этой встречи. В лучшем случае он будет всецело захвачен заботами о семье, в худшем – арестован.

Если бы Патрику удалось доказать Джулиане, что их брачная постель не просто место для выполнения сурового долга, то сегодняшняя ночь могла бы стать радостной для них обоих. А ведь скорее всего в ближайшие несколько недель – а может, и месяцев – возможности остаться наедине у них не будет…

Сделав шаг по направлению к жене, Патрик внутренне возликовал, что она не вздрогнула, не отшатнулась – хотя теперь у нее горели не только щеки, но и все лицо. Склонившись к ее пылающему ушку, Патрик заговорил:

– Что тебя больше пугает, Джулиана? То, что твой муж ведет себя не по-графски? – Он нежно прикусил ее мочку и несказанно обрадовался, что это вызвало у Джулианы прерывистый вздох. – Или то, что ты, возможно, обнаружишь, что жить в одной комнате куда приятней, нежели в разных?

– Определенно первое! – вмиг охрипшим голосом ответила Джулиана.

Слегка отстранившись, чтобы лучше видеть ее лицо, Патрик с удовлетворением отметил, что румянец охватил и нежную шейку Джулианы, вмиг распространившись ниже мочки, которую он так нежно прикусил. Да, она воплощенная загадка, хитрейшая головоломка, которую ему, возможно, так и не удастся разгадать… У нее в саквояже полным-полно изысканных нарядов, каждый из которых стоит больше, чем зарабатывает за год ветеринар в Мореге. Но он видел также и то, как она сунула целую гинею малышу оборванцу, побиравшемуся в Глазго у входа на станцию.

Джулиана всем своим видом демонстрирует, что интимные радости супружества ее не интересуют, однако реакция ее тела говорит об обратном. И маленькие детали подсказывали Патрику, что Джулиана не совсем такая, какой он считал ее тогда, когда приносил эти треклятые брачные клятвы!

Однако этих деталей было недостаточно, чтобы понять, какова его молодая жена на самом деле…

– Если ты просто доверишься мне, просто станешь слушаться, то, вполне возможно, обнаружишь, что супружеские обязанности вовсе не так уж тягостны. Скорее напротив…

Увидев, как раскрылся от изумления ее рот, Патрик умолк, но Джулиана быстро опомнилась. Она вздернула подбородок и выразительно потянула носом:

– Что бы там ни было у тебя на уме, надеюсь, сперва ты соблаговолишь вымыться!

В этот момент со двора донесся хриплый многоголосый рев восторга: кто-то из противников выиграл раунд в поединке. Джулиана сейчас тоже одержала над ним верх. Пряча улыбку, Патрик послушно направился к умывальнику.

Очень скоро его жена поймет, что выиграть раунд – это совсем не то же самое, что выиграть бой. Гигиенические процедуры совершить легче легкого, а вот остальное…

А если учесть, что комнатка по размеру едва ли просторней каморки распоследнего нищего, ей, черт подери, придется наблюдать за его туалетом!

Джулиана старательно успокаивала себя: человек, который сейчас наливал воду из кувшина в таз для мытья, стоя от нее на расстоянии вытянутой руки, – как-никак ее муж! Вот уже два дня она терзалась, тщетно желая извиниться перед ним и получить его прощение… Но всегда, всегда кто-то оказывался рядом. Когда они обедали в тавернах, то сидели бок о бок с незнакомцами, не говоря уже об этом мистере Маккензи, что следовал за ними словно тень… А ночи, которые ей следовало проводить в объятиях мужа, она коротала в полном одиночестве, за запертыми дверями… Так что признания волей-неволей приходилось откладывать на потом…

И вот, когда они наконец-то остались одни, Джулиана, как назло, не могла собраться с мыслями! Не то что связно извиниться – она была не в состоянии вымолвить даже слово! В этой крошечной комнатке ей прекрасно были видны все движения Патрика, причем в мельчайших подробностях. И хоть она не вполне понимала, стоит ли смотреть на это, но глаз отвести была не в силах…