– Товарищи, слушайте некоторые его данные! – внушительно сказал Лаврентий. – Масса примерно 50 тонн, мощность двигателя не менее 500 л.с., вооружение – специально разработанное танковое орудие калибра 122 мм, на базе нашей корпусной пушки "А-19".

– Сколько-сколько!? – ошеломлённо спросил Котин. Да и другие были потрясены, шутка ли, поставить на танк такую бандуру. – 122 мм? Это же..

– Это будет тяжёлый штурмовой танк, Жозеф Яковлевич! – объяснил Берия. – Он будет прорывать глубокоэшелонированную оборону противника, именно для этого, кроме хорошей брони, у него такая пушка… Раскалывать ДОТы более мелким калибром слишком ненадёжно и долго. Но я продолжу… Лоб корпуса, верхняя, средняя и нижняя детали составит минимум 110 мм. Борта корпуса – 90 мм. Корма – 60 мм. Лоб башни и маска орудия не меньше 250 мм. Борт и корма башни – тоже около 100 мм. Конечно, не считая оптимальных градусов наклона, что ещё больше повысит защиту..

– Даа… вот это танк так танк… – с уважением к будущей машине произнёс Ворошилов. – Признаться, хотел бы увидеть его в металле как можно быстрее, но… Я не уверен, товарищ Берия, что мы сможем создать этот "ИС" за год. Тут одна конструкторская работа займёт много месяцев а уж построить с нуля тяжёлый танк, да ещё с кучей принципиально новых решений… Это вам не фунт изюма.

– Руководство понимает чрезвычайную сложность поставленной вам задачи но ровно через год вы должны будете не только полностью закончить бумажную часть работы но и создать макет новой машины в натуральную величину, товарищи. А если к этому времени будет готов опытный образец то… словом, каждый из вас сможет смело рассчитывать на награды и новые должности… – подсластил Берия горькую пилюлю.

Он снова всмотрелся в них и увиденное его порадовало. Им бросили вызов, призвали построить абсолютно новые машины в сжатые сроки и они были готовы принять его, доказать не только другим но и самим себе что СМОГУТ! Что не отступят, найдут нужные решения, в лепёшку расшибутся но сделают. Их горящие от возбуждения глаза ясно показывали Лаврентию что они мысленно уже начали работу..

– Естественно, "ИС" тоже будет оборудован хорошей рацией, оптикой и зенитным пулемётом. Большим недостатком этого танка является низкая скорострельность. Оно и понятно, калибр у орудия огромный… Поэтому мы все будем вам очень благодарны если вы сможете найти возможность решить эту проблему. Каким именно образом, пока не знаю… Да, и ещё… Боекомплект танка должен будет составлять не менее 28 снарядов, но лучше побольше…

После этого, в течении получаса, ответив на несколько уточняющих вопросов он отпустил гостей, предварительно добившись от них заверений что они приложат все усилия чтобы выполнить задачи. Начальник АБТУ пообещал что со своей стороны также поможет чем сможет, ресурсы, персонал и т. д.

Снова оставшись наедине, Берия заколебался но, всё-таки, решил признаться:

– Товарищ Сталин… С "Потомком" в лагере неприятность произошла..

Вождь медленно повернул к нему голову и неторопливо спросил:

– И что же там с ним случилось?

– Во время прохождения полигона на автомобиле "ЗиС-5" он не справился с управлением и перевернулся. Получил несколько довольно серьёзных травм и лежит в санчасти. Но так как там нет подходящих условий для его лечения начальник лагеря просит разрешения отправить его в ближайшую нормальную больницу… Конечно, под надёжной "легендой" и охраной… – дополнил Берия свой доклад.

Повисла тишина. Сталин думал больше минуты и, наконец, кивнул:

– Хорошо, Лаврентий… Пусть везут. Но его безопасность за пределами лагеря лежит на тебе.

– Так точно, товарищ Сталин! Разрешите идти?

– Иди, дорогой, иди… – отпустил его Вождь.

Берия вышел из кабинета и направился к лестнице. Вот же невовремя этот Александр поранился, теперь придётся отложить распоряжение насчёт предполагаемого немецкого ответа в области техники и вооружения, который должен был написать Саша. Интересно, куда смотрели инструктор и начальник лагеря? Курсанты калечатся а они и в ус не дуют. Хвост им накрутить, что ли?

Берлин.

30 апреля 1940 года.

Гюнтер Шольке.

За окном лил сильный дождь, время от времени в небесах что-то грохотало, отдалённо напоминая Гюнтеру звук канонады, как тогда, в Польше. Ручьи воды барабанили по стёклам, словно пытаясь что-то отчаянно сказать людям, спрятавшимся от них в своих тёплых и уютных домах.

Он полулежал на кровати а рядом с ним, крепко вцепившись в него, покоилась Лаура. Настроение с самого утра было ни к чёрту, хотя винить, кроме самого себя, было некого. Сегодня утром Гюнтер всё же решился сказать своему Цветочку правду, больше нельзя было откладывать, и так протянул непозволительно долго. Но всё равно это ему далось с трудом… Очень не хотелось огорчать любимую таким известием, видеть как её радостное лицо мертвеет а в глазах поселяется тревога и страх..

Она как раз собиралась на работу, после того как покормила его своим, как всегда, изумительным завтраком. Пересилив себя и собрав всю свою волю Гюнтер признался что уже завтра уезжает на фронт. Медленно обернувшись к нему, она глядела на него не меньше минуты, видимо, надеясь что он шутит. Но его вид сказал ей всю правду… А потом она уронила свою сумку которую держала в руках… Нагнувшись за ней девушка едва не упала, пошатнувшись. И прежде чем опомнившийся Гюнтер успел подскочить к Лауре, она буквально рухнула на полочку для обуви возле двери.

Обняв её за плечи он попытался успокоить девушку но она, остановившимся взглядом, смотрела куда-то в стену напротив. Потом, двигаясь словно робот, сняла телефонную трубку и сухим, спокойным голосом позвонила на работу в клинику Шарите.

– Здравствуйте, фрау Кох, я не смогу сегодня выйти на работу, очень плохо себя чувствую. Извините! – и положила трубку, не слушая голос своей начальницы. После этого Лаура сняла обувь, взяла его за руку и повела в комнату, где заставила его прилечь и сама легла рядом. Не было ни вопросов ни истерик, ничего. Время от времени она поднимала голову, вглядывалась ему в лицо своими повлажневшими глазами и снова крепко вжималась в него. Так прошла пара часов..

Наконец, будто что-то её толкнуло и она встала с постели, с нежностью посмотрев на него. Погладив его рукой по щеке, Лаура