случилось. В середине траха я начал задаваться вопросом, как могла бы выглядеть Джун с лицом, покрытым моей липкой спермой. Это бы стерло властную самодовольную ухмылку с ее лица, не так ли? Я снова зажмурилась, чтобы отогнать нечестивые мысли. Джун была моим другом, невинным и девственным. Абсолютно ПОСЛЕДНИЙ поступок, который я когда-либо хотел сделать, — это сексуально унизить ее. Даже если бы у нас был секс, я знал, что должен сделать это правильно и сделать так, чтобы она искренне наслаждалась этим опытом.

Но о чем я говорил? Мы с Джун никогда не собирались заниматься сексом. Она сама это сказала. Одно дело — предложение о «преобразовании» Адриенны, но я не был таким эгоистом, чтобы поверить в то, что каждая девушка, пересекавшая мою орбиту, просто умоляла испытать Биг-Бен. Черт, мне очень нравилось, что в моей жизни была по крайней мере ОДНА женщина, которая не заботилась о сексе со мной ни в малейшей степени.

Пока внезапно она не забеспокоилась. Пока внезапно она не подняла этот вопрос. Джун, возможно, отказалась от вопроса, но слова не могут оставаться невысказанными после того, как они произнесены. Эта идея была посажена мне в голову, и чем сильнее я пытался НЕ думать об этом, тем больше я думал. Закрыв глаза, я не мог УВИДЕТЬ женщину, лицо которой я сейчас трахал. И чем больше я старался НЕ думать о лице Джун, покрытом спермой… ну… следующее, что я помню — мой оргазм, когда я вырвал член из горла Ким и спастично поглаживал его, распыляя ленты спермы, которая покрывали лицо мамы моего ребёнка от волос до подбородка.

Минуту спустя я обнаружил, что сутулился в мягком кресле, штаны обхватывали лодыжки, грудь вздымалась, когда у меня перехватило дыхание. Ким осталась стоять передо мной на коленях, соскребая сперму со своего лица и облизывая ее, напомнив мне кошку, умывающуюся языком. Проглотив все, что могла, Ким наконец встала и пошла в ванную, вернувшись с чистым лицом и счастливой улыбкой.

«Раздевайся» скомандовал я, снисходительно взмахнув запястьем, оставаясь в удобном ссутулившемся положении.

Молча Ким выполнила приказ, эффективно раздевшись без намека на чувственность. Положив свою одежду аккуратно сложенной стопкой на комод слева от меня, она вернулась на пол передо мной, сцепив руки вместе и вернувшись в Первую позицию.

«Оживи меня» приказал я снова из моего сутулого положения.

Прошаркав вперед на коленях, Ким взяла в руки мой полутвердый член и с любовью вернула его себе в рот. Ей не потребовалось много времени, чтобы ее талантливый язык вдохнул свежую кровь в мою быстро расширяющуюся колонну мяса, и через несколько минут она почти полностью вернула меня на полную мачту.

Я держал руки на подлокотниках, позволяя сабмиссиву заниматься своими делами без присмотра. Когда удовольствие начало нарастать, я позволил себе откинуть голову назад и закрыл глаза. Но когда я это сделал, я обнаружил, что фантастическая идея о том, что это Джун сейчас сосет мой член, вспыхнула в моем сознании, поэтому, пытаясь отогнать нечестивые мысли, я поднял голову и открыл глаза, чтобы сосредоточиться на лице Ким, чтобы убедиться, что я точно знал, где и с кем я был.

Я мог бы позволить ей сосать меня в течение длительного времени, но, уже однажды брызнув ей в лицо, я был в настроении для пизды. Как только я почувствовал, что достигаю непоколебимой жесткости, я постучал Ким по голове и жестом приказал ей отступить, прежде чем встать и быстро стянуть с себя одежду. Когда я полностью обнажился, я достал знакомую повязку на глаза и наклонился, чтобы закрыть ей глаза. Пока я это делал, она оставалась неподвижной, как статуя, в Первой позиции, с неподвижным выражением лица. И все же на ее лице не было скрытой улыбки, когда я тихо, но твердо сказал: «Ложись на кровать и займи вторую позицию».

С завязанными глазами, Ким наклонилась вперед, сложила руки на матрасе и прижалась к ним щекой, все еще стоя на коленях. Поза подняла ее задницу в воздух, и она раздвинула колени, чтобы раскрыть промежность. Неглубоко дыша, красивая американка японского происхождения успокоилась и стала ждать.

Образ Джун Сонг снова захватил мой разум. Я снова отодвинул его в сторону. И без дальнейших колебаний, я толкнул себя внутрь.

Я с самого начала трахал ее изо всех сил. В течение первых нескольких секунд это означало, что я двигался, корчился и извивался, пока я не смог погрузить все восемь дюймов в ее тугую щель. Но как только я расслабил ее достаточно, чтобы выдерживать мощные толчки на всю длину, я сделал это изо всех сил, черт возьми. Я не позволил хрупкости Ким замедлить меня; опыт научил меня, что она может это выдержать. И хотя юная саба не испытывала боли, она могла вынести практически любой жестокий секс, который я мог ей дать.

Сегодняшний секс-сеанс нельзя было назвать «занятием любовью». Я трахнул ее, просто и чисто. Я использовал ее тело как инструмент мастурбации, чтобы удовлетворить себя физически, и в этом смысле я делал то, что доставило Ким эмоциональное удовлетворение. Это была странная дихотомия, к которой мне потребовалось много времени, чтобы привыкнуть: чем более эгоистично я трахал ее, тем больше я концентрировался на удовлетворении своей плотской похоти, тем счастливее она была, зная, что я делаю это для себя. Даже когда я причинял ей физическую боль, если это было ради моего удовольствия, она с радостью предпочитала её терпеть. Когда я замедлялся и сосредотачивался на физическом удовольствии Ким, ей все это нравилось достаточно сильно; но если у меня был выбор, я знал, что она хотела бы, чтобы я каждый раз полностью концентрировался на себе.

Я не понимал это. Я понял это — я интеллектуально осознал, что это утверждение было правдой — но даже по прошествии всего этого времени, после всех этих дискуссий о личных интересах, я все еще не понимал это. Может, никогда не пойму. А пока я был доволен тем, что Ким была Ким.

Также как я должен позволить Джун быть Джун.

Может тебе стоит позволить Ким быть Джун. Например: прямо скажи ей, что хочешь притвориться,