Достигнув вершины лестницы, он заглянул в щель между ставнями и увидел мужчину, сидевшего напротив очага. Криспин собрался с духом и прыгнул в окно плечом вперед.

Ввалившись в комнату, он перекатился по полу и вскочил на ноги, одновременно выхватывая кинжал. Мужчина отпрянул, перевернув стул. Полез было за своим кинжалом, но тут Криспин покачал головой:

— Не успеете. Лучше садитесь, и поговорим.

Постоялец насупился. Не сводя глаз с Криспина, нагнулся, нащупал стул и опасливо присел.

— Руки держите на виду, — приказал Криспин, и мужчина повиновался.

Лицо его было круглым и плоским, рот широкий, как жабья пасть, и это впечатление еще больше усиливали выпуклые глаза под гребешками черных, кустистых бровей. Бронзовый тон кожи говорил о жизни в солнечных землях.

— Итак, мастер Смит… Как ваше настоящее имя?

— Какая разница?

— У меня нет времени на лишние разговоры. Я начинаю с пощечин, затем перехожу на кулаки, а там уже и клинку место найдется. Ничего приятного не обещаю.

Мужчина не выказал никаких чувств, разве что в глазах мелькнула тень одобрения.

— И насколько хороши ваши навыки? Вы умеете нарезать мускулы тонкой стружкой? Это очень мучительно и дает превосходные результаты.

Криспин плотнее сжал рукоять.

— Ради вашего имени мне придется пойти на такие крайности?

— Абид Ассад Махмуд. Вам, англичанам, проще называть меня Смитом.

При слове «Смит» его рот раздался в стороны, обнажив неровные, щербатые зубы. Криспин кивнул.

— Вы сарацин?

— Я имею честь принадлежать к расе последователей пророка Магомета, неверный. Впрочем, кто я такой, не имеет значения.

— Что вам нужно от Филиппы Уолкот?

— Вы говорите про ту потаскуху?

Не отдавая себе отчета в том, что творит, Криспин хлестнул Махмуда по лицу и с удовлетворением отметил кровь в уголке разбитого рта. Впрочем, Махмуд, похоже, тоже был этим удовлетворен и, прежде чем сплюнуть на пол, даже нацепил улыбку. Криспин выпрямился, держа кинжал наготове.

— Я предпочитаю более благородное описание.

— Разве существует что-то более благородное для женщин ее сорта? Тех, кто ложится с мужчиной за плату?

Ах, как было бы приятно, подумал Криспин, всадить клинок ему в глаз. Трепыхнется, постучит ногами и испустит дух, когда лезвие войдет в мозг…

Криспин скрежетнул зубами и сунул кинжал в ножны, от греха подальше.

— Она богата, — промолвил он обманчиво спокойным тоном. — Ей ни к чему торговать собой.

— Разве я упоминал деньги? Да и разве нельзя купить любого человека?

Криспин исподлобья уставился на Махмуда.

— Пошли на вымогательство? Ради совокупления? Что вы за человек такой?

— А такой, кто всегда своего добивается.

Дверь распахнулась. В ярком проеме возникли два силуэта и тут же кинулись вперед. Криспин попытался было вытащить кинжал, но один из мужчин стиснул ему горло громадными ручищами и принялся давить и давить, пока не перекрыло дыхание. И без того темная комната окончательно погрузилась во мрак.

Что-то ледяное полезло Криспину в рот и нос, и он пришел в себя, отплевываясь и отфыркиваясь. Заморгав, попытался понять, где находится. Его била дрожь. Кругом темно, мокро и… кажется, он движется, плывет…

Он медленно сообразил, что руки связаны за спиной, ноги также опутаны веревкой. Как поплавок, он раскачивался в воде рядом с чем-то жестким и колючим. Окончательно придя в сознание, Криспин понял, в какую переделку угодил. Во мраке ночи, связанный, он плавает в Темзе. Кажется, к ступням что-то прикреплено. Какой-то груз? Но разве в этом случае он не очутился бы уже на дне реки?

Криспин подергал ногами, однако что-то их не пускало. Похоже, затея тех негодяев не удалась, и естественная плавучесть Криспина не позволила ему утонуть. По крайней мере пока что. Надо полагать, его увлекло течением под пристань.

Накатила очередная волна, прижала к корявой бревенчатой опоре и залила лицо. Он выплюнул солоноватую воду и задрал подбородок. Если он не утонет в надвигающемся приливе, то совершенно определенно разобьется об опоры причала.

Ночь висела над рекой плотными облаками тумана. Звать на помощь бесполезно. Никто не услышит. Он попытался выпутаться, однако набухшие веревки держали очень плотно. Одежда, стянутая поясом в талии, создавала дополнительную тяжесть…

Пояс. Его кинжал! Еще на месте?

Окоченевшими от холода руками он нащупал пояс, зацепился за него двумя пальцами, до отказа втянул живот и сумел на дюйм провернуть пояс вокруг живота. Здесь пришла еще одна волна, залив рот гадкой на вкус водой. Криспина передернуло, но он тут же постарался успокоиться. Перед ним стояла очень сложная задача, а времени в обрез. Тело успело закоченеть и налилось тяжестью, словно он впитал в себя всю Темзу.

С огромным трудом Криспин продолжал продергивать пояс вокруг себя, однако тот, прочно зацепившись за многочисленные сборки одежды, тянул их за собой.

Пальцы чего-то коснулись. Ножны? Криспин пошарил вдоль кожаной ленты, пока не ощутил холод металлической гарды. Продернул пояс еще немножко вопреки сопротивлению намокшего платья и обвил пальцами рукоять.

Словно в отместку, тут же накатила волна и ударила о причал. Мелкие ракушки разодрали плечо, пронзив иглой боли. Наконец Криспин отплевался, заставил себя забыть о мучениях и полностью сосредоточился на рукояти.

Медленно, очень медленно потащил он кинжал из ножен, едва придерживая его кончиками пальцев. Рукоять вдруг выскользнула. Криспин энергично пошевелил руками, чтобы хоть немного их размять. От холода кисти рук онемели настолько, что он не был уверен в их существовании. Сжав затем пальцы, он почувствовал, что между ними что-то находится, хотя на ощупь определить было трудно. «Только бы не одежда, только не одежда!» Нет, это что-то твердое и жесткое.

Рукоять кинжала.

Криспин заставил легкие работать ровно и глубоко, несмотря на беспрерывную дрожь. Он потихоньку потащил клинок наружу, отмеривая скорость ударами собственного сердца. Поспокойней… не торопись… Наконец кончик клинка вылез из ножен, и по пальцам пробежал как бы щелчок, когда кинжал высвободился полностью. Некоторое время Криспин просто сжимай нож, не веря своему счастью. Затем облегченно выдохнул, но его тут же подстерегла волна, и воздух вышел изо рта облаком пузырей. Криспина вновь ударило о сваи, да еще больным плечом. Все же он не выпустил рукоять и был за это премного благодарен провидению.

Хотя ноги успели онеметь до того, что не удавалось ощутить собственные колени, он сумел подогнуть их так, что лезвие коснулось веревки на щиколотках. При этом движении его перевернуло ничком, и он погрузил лицо в воду. Задержав дыхание, Криспин пилил проклятую веревку.