– Лучше отправьте кого-нибудь за подмогой. Они здесь, мы достали их.

В это время раздался заливистый лай собак, снова взявших след.

На открытом месте перед горой пластуны быстро заложили две петли диаметром саженей в сто, которые посередине сомкнулись в восьмерку. Чиж шел последним и что-то сыпал за собой.

Даниил обернулся, посмотрел на него.

– Морду прямо держи! Табак это, – сказал ему Чиж.

Пластуны подбежали к скалам и быстро поднялись по их уступам. Скрывшись за гребнем, они сели на землю и начали переобуваться. У каждого в заплечном мешке были запасная пара обуви и свежие портянки.

– Солнышко поднялось, жара собачий нос сушит. Уйдем, – сказал Чиж, одним движением заматывая портянку.

Даниил посмотрел на свои ноги.

Вернигора достал из мешка чистые портянки, кинул их Даниилу и сказал:

– Чувяки свои мне давай, а ноги обвяжи. Умеешь?

– Умею, – ответил Даниил.

Биля приподнялся и посмотрел в сторону реки. В лесу, который разрезала река, взлетали потревоженные птицы.

Пластуны, на ходу убирая обувь в мешки, быстро уходили за гребнем скал в тыл преследователям.

На равнине собаки начали плутать, раз за разом закладывали все ту же восьмерку. Один из псов виновато подполз на брюхе к Ньюкомбу. Тот выхватил саблю, размахнулся и с холодной яростью дважды ударил мастифа плашмя. Тот взвыл, но только плотнее прижался к каменистой земле.

Биля привалился к стволу дерева, поднял штуцер, прикинул расстояние. До Ньюкомба и красной цепи англичан отсюда было около шестисот шагов.

– Достанешь его? – спросил он Вернигору.

– Могу, – оценив расстояние и немного подумав, ответил тот.

– Этот гад еще и собаку истязает. А что она ему сделала? – заметил Чиж.

Вернигора осмотрелся, сдвинулся в сторону, раскрыл сошки штуцера и стал занимать позицию.

– Гриша, мы дальше не уйдем. Ты вот сюда глянь, – сказал Кравченко и повел рукой в сторону Даниила.

Тот лежал на спине в глубоком обмороке.

Вернигора готовился к выстрелу. Солнце теперь светило прямо из-за его спины, отчего силуэты англичан смотрелись на фоне леса четко, как на гравюре. Пластун послюнявил палец и поднял его над головой, ловя направление ветра. Он опустил руку, быстро достал из кармана чистейший шелковый платочек, поднял его и расположил по ветру. Платок легонько заплясал и тут же сник. Вернигора прижал щеку к прикладу, приложился поудобнее и повел стволом, беря поправку на ветер.

Ньюкомба теперь окружали пехотинцы. Они размахивали руками, видимо, о чем-то спорили, переходя с места на место. Но сам Ньюкомб стоял хорошо, неподвижно. Его длинная фигура как влитая ложилась в прицел. Вернигора вынес ствол штуцера на три корпуса правее Ньюкомба.

– Срежем мы его, а дальше что? – недовольно спросил Кравченко.

– Остальные разбегутся, – ответил Биля.

Вернигора уже взвел курок, когда из леса показались первые шеренги новой английской колонны.

– Отставить, Емельян! – проскрежетал Биля.

3

Англия, Дувр

Большой лист плотной бумаги уже был украшен несколькими рисунками птиц. Сейчас Кэтрин цветной тушью выводила на нем характерную желтую грудку щегла. Попугая ара, малиновку и цаплю она изобразила мастерски. Простыми линиями и пятнами были очень точно схвачены не только характерный абрис и цветовая гамма каждой породы. У любой птицы на этих рисунках был свой характер.

На краю стола закипал на спиртовке небольшой чайник. На серебряном подносе стояли чашки и вазочки с вареньем.

В гостиную молодцевато вошел Слейтер. Сегодня он был при параде, его обычный строгий наряд протестанта украшал цветной шейный платок.

Кэтрин встала, протянула ему руку и сказала:

– Я рада вас снова видеть в Лондоне, мистер Слейтер!

Тот старался быть галантным и даже поцеловал руку Кэтрин, что для нее явилось большой неожиданностью. Она даже слегка отдернула ладонь.

– Вы дичитесь меня? – спросил Слейтер с улыбкой, совершенно не идущей ему.

– Нет, что вы. Просто вы застали меня за рисованием, и я побоялась накормить вас китайской тушью. Прошу вас, садитесь! Хотите чаю?

– Пожалуй. Да, в Лондоне я редкий гость. Но Британия, как известно, правит морями, и место настоящего англичанина именно там.

Кэтрин принялась разливать чай и спросила:

– Хотите немного варенья? Вот это прекрасное, из лепестков роз Шираза.

– Да, Персия – это богатый и очень удачно расположенный край. Сами тамошние жители часто называют свою родину Гулистан – страна роз.

– Расскажите мне скорее, как там Генри?

– Ах да, простите! – Слейтер достал из кармана конверт и передал его Кэтрин. – Это его письмо к вам. Я оставил мистера Ньюкомба в добром здравии, хотя в несколько беспокойном состоянии духа.

Кэтрин взяла письмо, вспыхнула от нетерпения прочесть его, но спокойно положила на край стола и сказала:

– Вы можете быть со мной откровенны. С ним что-то случилось?

– Насколько мне известно, мисс Кортни, вы в курсе его дел. Министерство ему отказало.

– Пока еще не окончательно.

– Уверяю вас, оно откажет.

– Почему вы так думаете?

– Да потому, что мистер Ньюкомб – одиночка. Его изобретение способно затронуть интересы очень многих весьма могущественных лиц.

– Вы же можете ему помочь, не так ли?

– Мистер Ньюкомб не любит, когда ему помогают. По счастью, почти все его долги сосредоточены в одних руках. Это хотя бы страхует его от неожиданной катастрофы. Сейчас он уповает на клад генуэзского купца, за которым гоняется уже без малого десять лет. К несчастью, не так давно мистер Ньюкомб потерял основную нить, ведущую его к этим деньгам. Я же полагаю, что это был, есть и будет фантом. Поэтому катастрофа рано или поздно неизбежна.

– Но ведь его векселя у вас. Я права?

– Да. Я весьма расположен к мистеру Ньюкомбу и к вам, но не смогу бесконечно ждать. Если только…

– Говорите же!

– Вы могли бы помочь ему.

– Я? Но как? Я делаю все возможное, готова отдать ему все, что у меня есть.

– Этого будет мало. Вы оба окажетесь разорены и изгнаны из приличного общества. – Слейтер бросил взгляд на рисунки Кэтрин и спросил: – Вы знаете персидскую легенду о розе и соловье? Я расскажу вам ее! Однажды к Всевышнему явились цветы с просьбой назначить им нового повелителя вместо лотоса. Тот был самым красивым, но крепко засыпал ночью и не выполнял свои обязанности. Бог благосклонно выслушал их, внял просьбе и дал им правительницей белую розу. Соловей увидел эту чудную новую царицу цветов. Он был так пленен прелестью розы, что в восторге прижал ее к своей груди. Но острые шипы, как кинжалы, вонзились ему в сердце. Теплая алая кровь брызнула из груди несчастного соловья и оросила лепестки. Персидское сказание говорит, что с тех самых пор лепестки розы и окрашены цветом крови.