Щукин согласно кивнул:

— Обязательно. За пять копеек продаем плутоний для американских электростанций. И никто им не мешает сделать наоборот — «НОУ-ВОУ» — и направлять в нашу сторону ракеты с нашим же ураном и плутонием. Вот такой горбатый бизнес у нас. У нас самих сложно с ураном. Была надежда на Краснореченск, но там все иссякло, осталась порода с более низким содержанием. Надеялись на Узбекистан, но и там тоже бедные породы. Надеюсь, что, когда срок договора истечет, мы не будем его пролонгировать. Так. Теперь давай по сути сообщения. Пусть агент будет настойчив и склонит Архипова к визиту к нам. Ждем трое суток, потом вызывай сам. Но надеюсь, что до этого не дойдет. Человек должен быть искренним. Сэкономит нам время.

Через полтора суток в кабинете у Щукина сидел мужчина около сорока лет с серым лицом, мешками под глазами, красные прожилки в белках глаз и натянутой коже на скулах показывали, что он не спал несколько дней. Небольшой запах алкогольного перегара говорил о том, что он пил вчера. Руки слегка подрагивали, он нервничал, не знал, куда их спрятать, постоянно приглаживал вьющиеся волосы. Одет был в спортивный костюм, рядом стояла большая спортивная сумка.

Уланов сидел рядом, готовый записывать. Аркадий Викторович был, как всегда, собран, сосредоточен.

После знакомства и предупреждения об ответственности за ложный донос Архипов, не глядя, подрагивающими пальцами подписал бумаги. Щукин, видя его состояние, предложил:

— Может, чашку кофе или чая?

Тот отрицательно помотал головой:

— Я за последнее время выпил годовую норму кофе и чая. Спасибо. Я начну?

Щукин с Улановым синхронно кивнули.

И Архипов стал рассказывать, как попал в группу командированных в США с предприятия. Много было необычного в этой командировке. Во-первых, она была внеплановая, а во-вторых, дорога, гостиница, питание — все за счет принимающей стороны. Был спущен список, кого бы американцы хотели видеть у себя. Там были специалисты из Москвы, с нескольких закрытых предприятий по всей стране, с ЭХЗ — только Архипов. Но с учетом того, что с других предприятий также было по одному-два инженера, то это не вызвало подозрений. Москва согласовала, ФСБ тоже.

В Сан-Франциско наших специалистов разобрали по секциям. Архипов рассказал о ходе совещания и добавил, что, по его мнению, очень познавательная поездка была. Сам же он, согласно полученному инструктажу, действовал строго в определенных рамках. Ничего лишнего не говорил. Архипов особо напирал на это. Затем подробно рассказал об американцах, с которыми контактировал.

Особо остановился на Джессике Кук. Мулатка, высокая, стройная, длинноногая, огромные глаза, короткая юбка, немного говорит по-русски. Архипов владел английским техническим, с разговорным было сложнее, так как практики не было. Но они общались как могли. Потом была интимная близость, после чего он проводил ее до выхода, поймал такси и отправил домой.

В четыре утра к нему в номер ворвалась полиция. Было много полицейских, как в форме, так и штатских. Обыскивали номер, не позволяя Архипову одеться. Говорили все и сразу, кричали. Они сказали, что Джессика Кук обратилась в полицию и заявила об изнасиловании.

Ему не давали открыть рта. Перетряхнули весь номер и вещи. Потом наконец позволили одеться, заковали в наручники, на голову надели бумажный пакет и отвезли в полицейский участок. Процедура фотографирования, снятия отпечатков пальцев, допрос через плохого переводчика, и заперли в камеру, где уже сидели четырнадцать человек. Просто клетка в десять квадратных метров, в которой ни туалета, ни умывальника, одна лишь узкая скамейка, вмонтированная в стену.

Архипов много книг читал во время перестройки, тут же вспомнил, как нужно вести себя, когда заходишь в камеру: Good evening to the house! I am Russian. И перекрестился по православному обычаю, хоть креста на нем не было.

Некоторые сразу напряглись. Трое переглянулись между собой, здоровый мулат бросил взгляд на полицейского, который привел задержанного, чуть кивнул этому копу. Толпа расступилась, и эти трое стали медленно приближаться к Архипову.

Он закрыл глаза, словно мысленно вновь переживал драку, и продолжал:

— Тот, что слева от меня — короткий хук в ухо, я присел, одновременно тому, что слева, кулаком в пах…

— Простите, что прерываю, — перебил его Уланов, — откуда у вас навыки уличного бойца? Вы же… инженер-конструктор, а не боец спецподразделения.

— Я же в Покровке вырос, — криво усмехнулся Архипов. — Это там, где сейчас цыгане бал правят и народ травят. А тогда асфальта не было. Из уличного освещения только лампочка над магазином, там же и единственный телефон-автомат. Без засапожника… — это нож засапожный, в голенище резинового сапога и валенка носили — бродить было моветон. Мои одноклассники кто в скитальцы каторжные заделался, а кто на погосте успокоился уже. Мало осталось. После первого курса института я в армию ушел, тогда всех брали, порядок такой был. Потом вернулся, доучился. А в армии в стройбате служил. Там тоже, пока «черпаком» не стал, каждую ночь упражнялся в кулачном бою.

— Понятно, — кивнул Щукин. — Давайте вернемся к Америке.

— Тот, что справа, осел, я ему вдобавок еще и нос сломал. Левому, что кулак рассадил о решетку, — по печени с левой, потом по челюсти справа. Ну а на третьего негра сам пошел, эти двое закрывали ему маневр для рук.

А с тем просто. Схватил большой палец и стал загибать к предплечью. Можно было сломать, но полицейский распахнул дверь и вытащил меня из камеры. Пару раз протянули поперек спины дубинкой. Я упал, подняли, пинками загнали в какой-то кабинет. Швырнули на стул, приковали к столу. Там двое мужиков было. Белый и латинос в штатском. Потом третий пришел. Переводчик, русский. Первые двое понимали по-русски, может, и говорили, по глазам было видно, что понимают. Они показали мне дело на меня. Заявление Джессики, ее фотки — морда разбита вдрызг. Не знаю, грим или фотомонтаж, может, и по-настоящему расквасили. И давай они мне «горбатого лепить»…

— Можно обойтись без жаргона? — поморщился Щукин.

— Извините, увлекся, — смутился Архипов. — Я тогда в полицейском участке вел себя как пацан с Покровки в Центральном РОВД. А с мильтонами либо в «отрицаловку» идут, либо молчат. Я им фигу показал и послал куда подальше. Потом потребовал консула. Они мне снова давай гнуть, что изнасилование, драка. Говорю им, идиоты, принесите мой телефон, я вам все покажу. Я, это… С мулаткой не было ничего. Выпил хорошо, разница во времени. Короче, я заснял все на камеру мобильного телефона. Ну… весь процесс. Ну, вы понимаете… Он добровольный был, без всякого мордобоя. А когда Джессика пошла в душ, я загрузил на свой виртуальный диск и отправил паре друзей. У них же такого не было, вот с пьяных глаз и похвастался. Потом проводил ее до такси и перед посадкой еще раз сфотографировался с ней. Там временная отметка присутствует. Показал этой троице дебилов. А они как попугаи талдычат одно и то же, мол, сейчас будет следствие. А оно у них долго идет, мне придется на «киче» париться, и еще неизвестно, как американский суд пройдет. Денег у меня на толкового адвоката нет, а бесплатные просто «кивалами» подрабатывают у них. Засыпают на заседании суда и кивают головой, борясь со сном, и с судьей им ссориться не хочется. Вот такой расклад мне показали. Неубедительно они меня «давили», неумело, что ли. Потом сделку… предложили сделку. Мне! Выложили на стол листов десять моей смс-переписки с… Короче. Есть у меня подруга. Любовница. И вот они сунули мне под нос интимную переписку.