Получив известие о движении шведов к Гродно, Петр I спешно выехал из Москвы к действующей армии. Однако в дороге он узнал, что проехать в Гродно уже невозможно, поскольку неприятель обложил город на расстоянии 70 километров и, по всей видимости, решил брать его подготовленным штурмом. Ситуация на театре войны менялась не в пользу союзников.

Стало ясно, что пора заняться обеспечением безопасности западных границ России на случай вражеского вторжения. В Минске собирается сводный отряд в 12 тысяч человек, усиленный рекрутами. Города Слуцк и Брест превращаются в опорные пункты со складами продовольствия. Малороссийскому гетману И.С. Мазепе с 15 тысячами казаков было высочайше повелено стать лагерем около Слуцка, чтобы оттуда создать угрозу левому флангу шведской армии и одновременно наладить связь с гродненским лагерем.

Отряды драгунской конницы и украинских казаков стали действовать на вражеских коммуникациях. Были отданы царские указы об укреплении Пскова, Смоленска, Великих Лук и Москвы. Вдоль западной российской границы от Пскова через Брянск до южных степей, как в прошлые столетия, строилась засечная линия. На дорогах через линию границы возводились полевые укрепления с палисадами. К обороне границы, к фортификационным работам привлекалось местное население.

После того как Август II покинул Гродно, там из русских войск оставалось 45 «слабых» пехотных батальонов и все 2 драгунских полка. Время шло, и положение союзных войск у Гродно становилось все более тяжелым. Стала сказываться нехватка провианта и фуража. «В лагере быстро развились цинга, тиф и всевозможные повальные болезни, от которых к концу зимы погибло 8000 человек – примерно треть всего войска».

Тогда царь Петр I принял решение вывести войска из Гродно в направлении на Брест – Киев. Фельдмаршал Огильви получи приказ начать отступательный маневр. Он предписывал воспользоваться ожидаемым ледоходом и половодьем и переправиться на левый берег Немана, а затем отступить, прикрываясь болотами Полесья, к Киеву.

Однако фельдмаршал Огильви затягивал выполнение царского приказа, в угоду польскому королю Августу II настаивая на соединении с разбитой шведами под Фрауэрштадтом (Фраунштадтом, Фрауштадтом) саксонской армией, которой командовал генерал от инфантерии граф И.М. фон Шуленбург. Но такое соединение так и не состоялось.

В этом сражении саксонская армия (вместе с поляками и русскими – 18 373 человека, из них 16 тысяч пехоты) бежала перед 9 (или несколько меньше) тысячами шведов генерала от кавалерии Рёншильда (не имевших артиллерии) через 45 минут после начала баталии. На поле боя остались только русские полки, которые четыре часа отбивали атаки шведов, но сказалось неравенство сил. Вырваться из кольца окружения смогли только 1600 (или 1920) человек. Шведы по приказу Рёншильда без пощады добивали русских раненых и пленных. А бежавшие саксонцы по пути разграбили обоз союзников.

О том, как победители расправлялись с русскими пленными, ранеными и больными, описано в книге шведского историка П. Энглунда «Полтава. История гибели одной армии». Энглунд рассказывает и свидетельствует: «Пожалуй, его (Рёншильда. – А.Ш.) самым большим подвигом… была великая победа под Фрауштадтом зимой 1706 года, когда единственный корпус под его началом практически уничтожил небольшое саксонско-русское войско. В этой битве Рёншильд ясно показал свою силу как полководца. При этом же случае он показал также и кое-что другое: жестокую и холодную беспардонность, граничащую с жестокость. А именно, после битвы отдал приказ казнить всех взятых в плен русских.

В заключительных фазах сражения вражеские солдаты, которые еще стояли на ногах, бросали оружие, обнажали головы и взывали о пощаде. Саксонских солдат щадили, но русским не приходилось ждать никакой милости. Рёншильд приказал поставить шведские отряды кольцом, внутри которого собрали всех взятых в плен русских. Один очевидец рассказывает, как потом около 500 пленных “тут же без всякой пощады были в этом кругу расстреляны и заколоты, так что они падали друг на друга, как овцы на бойне”. Трупы лежали в три слоя, размочаленные шведскими штыками. Часть объятых ужасом русских, пытаясь избежать такой судьбы, выворачивали свои мундиры наизнанку, красной подкладкой наружу, чтобы таким образом сойти за саксонцев. Но их хитрость была разгадана.

Другой участник сражения рассказывает: “Узнавши, что они русские, генерал Рёншильд велел вывести их перед строем и каждому прострелить голову; воистину жалостное зрелище!” Это была необычная и отвратительная акция. Хотя обе стороны неоднократно оказывались способными, явно не терзаясь муками совести, убивать беззащитных пленных, больных и раненых, бойне при Фрауштадте не было равных в те времена, как по масштабам, так и потому, что совершалась она с холодным расчетом. Без сомнения, можно предположить особую жгучую неприязнь, направленную именно против русских, неприязнь, которая уже в те времена имела исторические корни.

И все же, по всей вероятности, зверский приказ Рёншильда не был отдан в состоянии аффекта, а был, наоборот, глубоко продуман. Таким образом, он избавлялся от толпы обременительных пленных, которые, в отличие от саксонцев, имели мало цены как перевербованные ратники в собственном войске. В то время Рёншильд хотел на судьбе этих несчастных русских преподать урок другим, сделать ее устрашающим примером».

К сказанному автором книги «Полтава. История гибели одной армии» следует добавить следующее. Король Карл XII за победу при Фрауэрштадте произвел корпусного командира барона К.Г. Рёншильда в чин фельдмаршала и удостоил графского титула.

В сражении у Фрауэрштадта союзники – саксонцы, поляки и русские потеряли убитыми более 7 тысяч убитыми, всю артиллерию (32 орудия), обоз и более 2 тысяч человек пленными. Среди пленных оказался командир дивизии саксонский генерал на русской службе К.К. Востромирский. Победители потеряли до 3 тысяч человек убитыми и ранеными. (В исследованиях называются и другие цифры.)

Король Август II Саксонский в тот день находился с корпусом (13–15 тысяч человек) всего в десяти милях от места сражения. Вместо того, чтобы прийти на помощь, он предпочел поспешно отступить к Кракову, откуда до Саксонии было рукой подать.

В приказе фельдмаршалу Петр I писал, что, так как на саксонцев в данной ситуации надеяться нечего, то ни о чем другом не заботиться, как только об отступлении из Гродно и сохранении армии, блокированной шведами. Но в движении нужно действовать осмотрительно, избегать лишних опасностей, лишая неприятеля возможности наносить удары во фланг и тыл.

«Мой совет, – писал Петр I, – когда Неман вскроется (а до тех мест изготовить мост), тотчас не мешкая перейти Неман и иттить по той стороне; и ежели так скоро учините при пловучем льду, то неприятель за льдом не возможно будет нигде перейтить, а вам зело будет в тот час выйтить свободно».

План исполнения Гродненского маневра в сложившейся ситуации был вполне реален. Фельдмаршалу Огильви было приказано смотреть, чтобы шведы не отрезали русские войска от российской границы. 24 марта русская армия по заранее наведенному наплавному мосту благополучно перешла на левый берег Немана (тяжелые орудия были брошены в реку) и, оторвавшись от неприятеля, двинулась от Гродно согласно намеченному плану. Фактически командовал операцией – Гродненским маневром А.Д. Меншиков (помощником ему стал генерал князь А.И. Репнин), получивший от царя на то все полномочия.