в затылке и, кажется, нашел выход. — Что, если Пелагею мобилизовать? Пусть посуду помоет. Дам ей рублей десять. А я все на кухню перетащу, чтоб она здесь не шастала.

— Неплохая идея. Только, правда, отнеси сам.

Леня принялся составлять тарелки на круглый поднос и вдруг, зацепив ногой под столом пустую бутылку, расхохотался:

— Ох, и здорово вчера наша Лия Абрамовна надралась! Во, дает! Чего она тебе-то там наговорила? Приревновала, что ль, спьяну?

— Потом, Лень, потом. Я посплю немножко, ладно? — Незачем было Лене знать, что наговорила вчера Лийка…

Все очень удивились, когда Лева неожиданно явился вместе с Лийкой… Ну, привел ее, и хорошо, зачем же тогда прямо с порога рассыпаться в комплиментах?

— Ниночка, вы сегодня неотразимы! Какое платье! Черный бархат к бархатным глазам! Красиво до умопомрачения!

Лийка, естественно, разозлилась: не позволила Леве снять с себя котиковую шубку, резко вырвалась из его рук и, встав на мысочки, сама повесила шубу на высокую вешалку.

И все-таки ее демонстративное молчание за новогодним столом выглядело по меньшей мере нелепо. Умирающая со смеху Галка украдкой подмигивала, кивая на словно аршин проглотившую Лийку, и строила карикатурные рожицы. После Левиного традиционного тоста «за нашу Ниночку!» Лийка обозлилась еще больше, с вызовом налила себе водки и, чтобы привлечь всеобщее внимание, постучала ножом по краю тарелки.

— Товарищи, кто из вас был двадцать первого декабря на торжественном заседании в Большом театре, посвященном семидесятилетнему юбилею Иосифа Виссарионовича Сталина? — Обиженной Лийке, видимо, захотелось лишний раз напомнить всем, какая она важная персона — член райкома партии. — Не может быть, товарищи, чтобы никто из вас не присутствовал там. Это было грандиозно! Какой замечательный доклад сделал товарищ Мао Цзэдун! Предлагаю, товарищи, выпить за здоровье дорогого товарища Сталина!..

Бокал новогоднего шампанского под бой курантов по запущенному Леней на полную громкость радиоприемнику окончательно подкосил Лийку: она подперла голову рукой и слепила веки. Тем временем веселый, оживленный Лева, как всегда, ни в одном глазу, явно не желая вникать в настроение жены, завел пластинку и по-гусарски щелкнул каблуками:

— Ниночка, вы не забыли, что первый танец второй половины двадцатого века вы обещали мне?

Раньше, чем зазвучала бодрая «Рио-Рита», раздался звон посуды: выскочившая из-за стола Лийка, пошатываясь, направилась к двери. Лева лишь в недоумении пожал плечами. Кинулась за ней перепуганная хозяйка, которой очень не хотелось никаких скандалов. Лийки не было ни в коридоре, ни в темной кухне. Дверь в ванную оказалась запертой изнутри.

— Лия, ты здесь? Открой, пожалуйста. Тебе плохо? Лия, открой!

За дверью только шумела вода.

— Лиечка, что с тобой? Открой, ну пожалуйста!

Дверь подалась. Скорчившись, как обезьянка, Лийка сидела на бортике ванны и плакала. Жалкая, страшненькая, красноглазая.

— Лий, тебе нехорошо? Может быть, выпьешь чаю?

— Перестань, Нина! Какой чай? Закрой дверь на крючок! Закрой, я сказала! Как же я тебя ненавижу… всех вас ненавижу! — Пьяная, похожая на тряпичную куклу, она мотала головой на тонкой шее из стороны в сторону и, кажется, ничего не соображала.

— Что ты такое говоришь? Ты слишком много выпила сегодня.

— Да, я пьяна, и все равно… ненавижу всех… и себя ненавижу! — Резко склонившись над раковиной, Лийка ударилась подбородком и истерически взвыла: — Не могу я больше видеть, как Левочка ухаживает за тобой! Как ты кокетничаешь с ним!

— Прости, я не думала, что тебе это так неприятно. Но ты же сама прекрасно знаешь, что у нас с Левой чисто дружеские отношения.

— Очень жаль, что только дружеские!.. Нина, если б ты знала, какая я несчастная! Поклянись, что ты не расскажешь никому?

— Ты не в себе, поэтому не надо ничего говорить. Потом ты будешь жалеть.

— Нет, не буду! Я такая несчастная, Нина! Мы с Левочкой женаты уже четыре года и ни разу… не были близки. Сначала это было объяснимо: война, трагедия с родными, Лева столько пережил! Но потом он выдумал, будто это оттого, что он влюблен в тебя. Ведь так не бывает? Скажи, скажи, Нина?.. Почему ты молчишь? Ты должна помочь мне! — Костлявые Лийкины пальцы до боли вцепились в ее руки. — Если Левочка убедится, что с тобой тоже… ничего… он вернется ко мне!

От Лийкиного сумасшедшего взгляда мурашки пошли по коже.

— Ты мне предлагаешь лечь с Левой в постель? Ты сошла с ума! Пусти меня! — Она уже сделала шаг в коридор, но за спиной послышалось жалобное хлюпанье:

— Прости, Нина, умоляю, тебя! Я и в самом деле сошла с ума! Сама не знаю, что говорю… — Лийка вытерла слезы платочком и опять заплакала — завыла в голос, по-бабьи: — Если бы ты только знала, какая это мука! Левочка то уходит, то возвращается! Я жду его, надеюсь, что вот сегодня наконец… и все одно и то же.

— Зачем же так мучить себя? Разведись с Левой.

— Разве развод что-нибудь изменит? Кроме того, что меня выгонят с работы. Пойми, я не имею права бросить Леву. Он совсем один, у него никого нет, только я. Все погибли в блокаду — мама, бабушка, сестры. Как же я могу оставить его? Левочка мне как брат… я люблю его. Больше, чем люблю! Левочка такой замечательный, талантливый! Я его не брошу никогда! Слышишь, никогда!

— Не кричи, Лия. Успокойся в конце концов.

— Прости. Забудь все, что я сказала!

Лийка кинулась в коридор, принялась судорожно искать свою маленькую шубку под ворохом пальто, но тут из комнаты вывалился Николаев. Сильно навеселе.

— Эт-т-то что такое? Непорядок! Куда это ты, понимаешь, собралась, Лия Абрамовна? — Крепко обхватив сзади двумя ручищами ойкнувшую Лийку, Николаев, который не мог пережить, что кто-то из дам собирается покинуть его, потащил Лийку в комнату. — Сейчас танцевать с тобой будем, Лия Абрамовна! Ишь, я ее жду-дожидаюсь, понимаешь, а она от меня сбежать собралась! Непорядок!..

Левин короткий испуганный взгляд только подтвердил Лийкины признания, и веселый новогодний праздник превратился в пытку. Но теперь уже все равно…

Глава четвертая

1

Прошлой ночью пестрые георгины на клумбе прихватило морозом, а сейчас, хотя и приближается вечер, солнце светит по-летнему ярко, и неуклюжая, тяжелая коляска стоит в тени невысокой рябинки с резными, еще зелеными листьями и поспевающими, кисло-горькими на вкус оранжевыми ягодами.

В церковном календаре девятьсот десятого года, в самом конце, на нескольких страницах, есть все русские имена, и можно выбрать любое. Собственно русских имен, оказывается, совсем мало, в основном греческие либо латинские. Напечатаны они в бабушкином чудом уцелевшем календаре, завалившемся за книги в шкафу, в