Ему помогает в жизни то, что его друг профессор Бюрер, известный специалист в области медицины новорожденных, называет «невероятным глубинным оптимизмом». Жалиду органически чуждо любое неверие. Занимаясь на курсах, чтобы стать медбратом, он осознал свое призвание – понимать людей, видеть, в чем проблема, получать знания, помогать. Среди предков матери Жалида было несколько поколений целителей. Жалид учится и одновременно наблюдает, расспрашивает людей, читает, посещает лекции, но не ограничивается лишь тем, что предлагается на курсах. И неожиданно получает шанс: после первого года обучения на курсах его приглашают на собеседование, от которого зависит поступление в университет. «Почему вы хотите изучать медицину?» Сегодня Жалид уже не помнит, как он ответил на этот вопрос, но его увлеченность и красноречие, как видно, убедили профессоров. С осени 1989 года Жалид Сеули является студентом.

Большинство занятий проводится все в той же клинике им. Вирхова, в районе Веддинг.

Далеко не блестящий гимназист становится образцовым студентом. Вместе с двумя товарищами-турками – их имена Серпиль и Халиль, он зубрит теорию: гистологию, биохимию, анатомию, физиологию, физику, химию, биологию. Конек Жалида – специальные термины: перитонеум, ретроперитонеум, перитонэктомия, деперитонеализация, экстраперитонеальный, перитонеум висцеральный, – все это слова, производные от одного корня, перитонеум, то есть брюшина.

Спустя десять лет они, а равно и многие тысячи других, предстали досконально изученной реальностью человеческого организма, с которой доктор Сеули работает сегодня, проводя полостные операции пациенткам, страдающим раком яичников. Свои отчеты об обследованиях и операциях он в бешеном темпе наговаривает на диктофон, и все они отличаются образцовой стилистической, терминологической и содержательной ясностью. Во время записи Жалид левой рукой как бы рисует в воздухе круги, воспроизводя пространственную схему предпринятого хирургического вмешательства.

Метод, который взяли на вооружение студенты Жалид, Серпиль и Халиль, прост и эффективен. Каждый самостоятельно, они подготавливали определенную тему, по ней делали рефераты из различных учебных пособий и книг, затем эти рефераты читали друг другу, сравнивали, обсуждали. Для обсуждений они встречались в Серебряной беседке Свободного университета Берлина либо дома у Жалида, на Экзерцирштрассе, или в маленькой квартирке Серпиля в районе Моабит. Серпиль вспоминает: «Мама Жалида обеспечивала ему тыл и вообще играла важную роль в его жизни». Зохра подкармливала трех вечно голодных студентов, готовила блюда марокканской кухни, но иногда и типичные немецкие; по мнению Жалида, ей особенно удавалась яичница-глазунья со шпинатом и картофельным пюре.

В конце восьмидесятых учащиеся немецких университетов выступили с целым рядом требований и добились, в частности, того, что у студентов-медиков появились индивидуальные кураторы из преподавателей. Жалид в то время пребывал на седьмом небе от счастья – его приняли на спецкурс по аутопсии (секции, вскрытию) в рамках общего курса анатомии. В перерыве между занятиями он прочитал на доске объявлений скромную записочку: профессор Мёнх ищет студента первого семестра, которого готов принять в маленькую группу, где сам он куратор. Жалид тогда не знал ни профессора Мёнха, ни какова специализация группы, но объявление произвело на него впечатление: профессор ищет студента, приглашает в свою группу, ученики будут ходить к профессору домой. Позднее по рекомендации Жалида в группу был принят также Серпиль.

Профессор Мёнх – педиатр, лицензированный эксперт эндокринолог. Приветливый и по-отечески добродушный, сегодня он с удовольствием вспоминает своих студентов, их открытость и умение черпать новые знания в беседе, гибкий живой ум и целеустремленность, а также поездки со своими учениками в Стамбул в 1991 году и в Эстонию в 1993-м. Жалида он называет «попрыгунчиком» за умение быстро пробегать большой объем материала и структурировать информацию в удобной для дальнейшего использования форме, а также потому, что Жалид одновременно с учебой успевал зарабатывать на жизнь – то футболом, то в качестве уличного продавца электротоваров, то в качестве университетского тьютора, то, перед Новым годом, выступая в роли Санта-Клауса. Со своей стороны, Серпиль вспоминает, что Жалид всегда был хорошим товарищем и очень веселым (большой шутник, говорит Серпиль), вообще же необычайно важно было то, что друзья встречались не только чтобы грызть гранит науки, но и вместе отдыхали, отмечали праздники. С некоторыми преподавателями складывались дружеские отношения, не только профессор Мёнх приглашал студентов к себе домой.

На устном экзамене по анатомии Жалида и Халиля ждал сюрприз. Профессор Мёнх не задал им вопросов, а вместо этого сам прочитал полноценную лекцию, которую завершил словами: «Я же знаю, что вы всё знаете». Он улыбается, вспоминая сегодня, как Жалид отклонил предложенную ему тему диссертации, сказав, что считает ее «недостаточно острой».

В 1995 году Жалид и Серпиль сдали государственный экзамен. Затем их пути разошлись. Пять лет они вместе учились, ходили на лекции и семинары, занимались в анатомичке, вскрывали трупы, проводили клинические исследования. Оба одинаково быстро схватывали новое, учились наперегонки, стимулировали друг друга к новым успехам. У Жалида со школьных лет была подруга, в 2000 году они поженились. В этом браке родилось двое детей, в 2001 году дочь Зара, спустя семь лет сын Элиас. Но в 2009 году супруги развелись. Жалид болезненно переживает то, что дети живут не с ним, а с матерью, и он не может видеть их так часто, как хотелось бы.

Когда задумываешься о том, каким был путь Жалида в медицине, прежде всего обращаешь внимание на два обстоятельства. Во-первых, быстрота и устремленность Жалида в движении к цели в студенческие годы, во-вторых, его большая привязанность к Берлину и клинике им. Вирхова в берлинском Веддинге, где Жалид стартовал в 1988 году санитаром, а в 1995-м проходил практику по специальности «гинекология». В 2011 году он стал заведующим этой клиникой. Лишь некоторое время, в самом начале своей врачебной карьеры, он работал в клинике Эрнста фон Бергманна в Потсдаме, одном из самых известных и авторитетных медицинских учреждений федеральной земли Бранденбург. Но там он работал лишь потому, что не было вакантного места ассистента в клинике им. Вирхова. Уже тогда Жалид начал специализироваться в области акушерства и гинекологии, хотя, начиная работать в Потсдаме, не рассматривал всерьез такую возможность, считая, что ему, как представителю арабской культуры и ислама, эта специальность вряд ли подойдет.

Все решила его встреча с профессором Вернером Лихтенэггером, тогдашним директором комплекса гинекологических клиник Шарите, в который входят клиника им. Вирхова, кампус Митте и клиника на ул. Пульсштрассе в Западном районе Берлина. Профессор, человек на 26 лет старше Жалида, австриец, обратил внимание на динамичного, знающего и честолюбивого студента и пригласил его работать в свою клинику. Случай необычный: Жалид уже был ассистентом в потсдамской клинике, как вдруг в один прекрасный день позвонила секретарша профессора Лихтенэггера и передала его предложение перейти на работу в Шарите. Жалид согласился ни минуты не раздумывая. Он обошелся без предварительных переговоров, лишь по телефону обсудил с секретаршей несколько вопросов. Об этой работе он мечтал. Лихтенэггер, верный тому принципу, что способным людям нужно давать возможности для самореализации, предоставил молодому врачу все необходимое для развития, главное – большую независимость, чем принято согласно строгой врачебной иерархии. Жалид получил достаточно свободы, чтобы выработать такую структуру деятельности, которой он потом будет следовать в своей врачебной практике. Лихтенэггер поступил мудро – не дожидаясь просьб, дал молодому врачу эту возможность и вместе с нею уверенность, что сам он, старший коллега, всегда рядом и, если что, придет на помощь.