— Я ничего не люблю, если тебя нет рядом. Я хочу, чтоб ты стала частью моей жизни.

Она побледнела.

— Люк…

— Понимаю, это неожиданно. Но благодаря тебе я многому научился в последние недели. Ты доказала мне, что я не такой, как мой отец, что я способен взять на себя обязательства хранить верность, нести ответственность, словом, завести и возглавить семью. Я перестал бояться, Сидни. И ты не бойся. Сделай этот прыжок из прошлой жизни. Я подхвачу тебя. Обещаю.

— Люк, — слезы сдавили ей горло, — я не могу. Ты не понял.

— Ты хочешь иметь собственного ребенка? Мы можем это устроить. Знаю, ты говорила, что вырастила достаточно чужих детей. Но и Эмили стала бы твоей. — Он протянул к ней руки. — Сидни, позволь мне любить тебя.

Она стояла, не двигаясь. Но когда он обхватил ее руками, притянул к себе, чтоб поцеловать, то почувствовал, как дрожь пробежала по ней. Опустив голову и придерживая ладонью ее подбородок, он поцеловал ее, вложив в поцелуй все чувства, которые скрывал, все желания, которые сдерживал.

Ощутив соленый привкус слез, Люк отодвинулся и провел рукой по ее влажной щеке.

— В чем дело, Сидни?

— Люк, я не могу… — Обхватив себя руками, она отвернулась от него. Еле слышно сказала: — Я не могу иметь детей. Вот почему расстроился мой брак. Стэн нашел себе другую женщину, способную забеременеть. Так что твоя мечта нереальна. Пожалуйста, забудь меня.

Сидни выбежала из дома. На плече у нее висела сумка. Непослушными пальцами она перебирала ключи, пока не нашла нужный. Открыв дверцу, влезла в машину, но не стала заводить мотор, а склонила голову на руль и разрыдалась. Хватит ли слез, чтоб вылить все ее горе? Переживет ли она свои утраты?

Она трусишка, как он говорил. Да, это правда. Она цепенела, когда говорила Люку о своей тайне, боялась увидеть жалость в его глазах.

Когда Люк вышел на крыльцо, она с трудом вставила ключ и рванула с места. Ей надо было скрыться. Она не могла больше говорить об этом. Она не хотела его жалости, злости, презрения. Ей нужна была только его любовь.

Она ее нашла лишь на краткое мгновенье. У его любви оказался весенний вкус, исполненный возможностей и надежд. Того, чего Сидни не могла ему дать.

Она долго колесила, бесцельно, неосознанно, слыша лишь шуршание колес по асфальту. Ей было больно узнать о предательстве Стэна, больно узнать о развале своего брака. Но если честно, тогда ей скорее было обидно, чем больно.

Сейчас она ощущала невосполнимую пустоту. Встретиться бы им много лет назад, пока она еще не все знала о себе. Может быть, тогда они бы пережили это вместе. Она не представляла себе, что Люк отверг бы ее, как Стэн.

Пусть на короткое мгновенье, но Люк вернул ей ощущение семейного счастья. Встреча с младшими братьями и сестрой стала лучшим подарком в ее жизни. Она понимала, что он сделал это от всего сердца. И ее сердце забилось еще сильнее.

Сидни стала различать окружающую местность, раскидистые деревья, склонившиеся над узкой улочкой. Она припарковалась перед домом Люка! Что привело ее сюда? Легкомыслие? Или потребность?

Она положила голову на руль и заплакала. Может быть, Бог решил, что она непригодна для материнства. Может быть, она в чем-то оступилась, когда растила своих братьев и сестру. Может быть, начальница права: есть женщины, не пригодные для замужества и семейной жизни.

Сквозь туман сомнений и самобичевания она услышала, как хлопнула автомобильная дверца. И только когда раздался легкий стук в окно, она поняла, что Люк ехал за ней. Она уставилась на его измученное лицо. Он попытался открыть дверцу, но она была заперта. Он сделал ей знак выйти.

Собираясь с последними силами, чтоб не потерять самообладания, она высморкалась, утерла слезы и открыла дверцу. Она будет притворяться, что все в порядке. Она всю жизнь будет притворяться, ей больше ничего не остается.

Она вышла из машины, и он схватил ее в объятия, зарылся лицом в ее шею и хрипло, срывающимся голосом прошептал:

— Я люблю тебя.

Он так крепко обнимал ее, что Сидни перестала дышать. Как могло такое чудо причинять столько боли?

На мгновенье ей захотелось поддаться мечте, поверить. Но это запрещено, потому что в конце концов все исчезнет. Уткнувшись лицом ему в грудь, она прошептала:

— Где Эмили?

— Она с Дженни. — Он погладил ее по спине и снова сжал в объятиях. — Ах, Сидни, прости меня.

Кусая губу, она пыталась сохранить спокойствие, но сердце больно колотилось в груди.

— Ты сможешь простить меня? — Он целовал ее в шею, в щеку, в губы. — Я не знал. Я бы не стал говорить…

Она положила руку на его теплую щеку.

— Я не могла сказать тебе раньше. Я бы не выдержала, если бы ты отверг меня.

— Отвергнуть тебя? Как ты… Я люблю тебя, Сидни.

Эти слова разрушили последнее защитное укрепление Сидни. Она опустила голову и прикрыла лицо руками. У нее затряслись плечи.

Люк почувствовал себя беспомощным, словно заплакала Эмили. Что ему делать? Только одно приходило в голову. Он обнял Сидни, привлек к себе на грудь и дал ей выплакаться.

Когда ее плач стал затихать, он подтолкнул ее к крыльцу и дальше, в его дом.

— Здесь твое место.

— Люк, этого не может быть. Не мо…

Он заглушил ее возражения поцелуем.

— Люблю тебя.

— Люк…

Он снова поцеловал ее, крепко, и целовал до тех пор, пока не почувствовал, как ее тело обмякло.

— Люк…

Он опустил голову, чтоб еще раз поцеловать ее, но она кончиками пальцев прикрыла его губы.

— Послушай. Ты не понимаешь, что я переживаю. У меня не может быть детей. Никогда. Я обошла всех докторов.

Она прислонилась к нему, обхватив руками, как будто не собиралась отпускать его никогда. Он прикоснулся губами к ее виску. Теперь он дал ей выговориться, излить перед ним свое горе.

— Ты не знаешь, каково мне. У тебя есть Эмили.

— Вздор! Ты что, не понимаешь? Ты же не одна. Но ты отталкиваешь людей. И меня отталкиваешь. А могла бы иметь все.

Она отстранилась от него с раскрасневшимся, заплаканным лицом, не менее, чем у него, сердитым.

— Черт побери, это ты не понимаешь! Бог почему-то решил, что я не гожусь в матери. Только, пожалуйста, не жалей меня.

— Тебя, жалеть? — Он сжал кулаки. — С какой стати?

— Что?

— Я бы тебя высек. За то, что тебя мог сломать ублюдок, который был не способен понять, какое чудо ему досталось. — Он вгляделся в ее заплаканные глаза. — Скажи мне правду. Тебе тяжело с Эмили? Глядя на нее, ты испытываешь сожаление, печаль?