С трудом скрывая удивление такой быстрой реакции, Тимофеев серьёзно ответил:

— Спасибо за комплимент, у нас все молодые.

Старики-музыканты и Верочка, не понимая, раскрыв рты, молча наблюдали происходящее перед ними. Ни глазам, ни ушам, похоже не верили.

— Да уж, да уж! — Заискивающе заглядывая в глаза гостя, Ванесса Ильинична, как заведённая, мелко кланяясь, тараторила. — Молодым, как говорится, везде у нас дорога… Всё так оперативно… Вы даже не ожидали, наверное, не успели к нам приехать, а мы все ошибки уже исправляем, да? Стараемся! Мы очень хорошо понимаем цену народному творчеству, особенно духовой музыки. Музыка и люди у нас всегда в почёте! Но, иногда, извините, случаются разные отклонения… Рынок, говорят, он же… Но я всё поняла, мы уже исправляем. Так и можете проинформировать вашего начальника, заместителя Генерального прокурора.

Верочка и старики-музыканты, ничего не понимая, недоумённо переглядывались.

Тимофеев, с тем же непроницаемым строгим лицом ответил хозяйке.

— А разве он не сказал вам, что я здесь инкогнито, что меня называть нельзя?

— Сказал-сказал, — всплеснула руками Ванесса Ильинична. — Но я не поняла, как к вам обращаться?

— А никак, просто «товарищ» и всё! — Разрешил Евгений. — Этого достаточно. Я же на задании.

— Я поняла-поняла, — воскликнула директриса, и просительно прижала руки к груди. — Но вы уж скажите там, в своей этой, Генеральной прокуратуре, что я сразу же отреагировала. Неукоснительно. Всё быстро и положительным образом. Чтобы только без этого, без вашего возбуждения, без уголовной статьи, понимаете? Чистосердечно признаюсь, я не подумала, не учла. Не опытная. Дура! Теперь мне всё ясно. Мы больше такого не допустим. Я клянусь! Я обещаю.

Тимофеев смотрел на неё достаточно сурово.

— Значит, и помещение, и инструмент…

— Да-да, и помещение, товарищ прокурор, и инструменты…

— И арендной платы… — подсказал Тимофеев.

— Что вы, что вы, — теряя голос, Ванесса Ильинична перешла на доверительный шёпот. — Никакой арендной платы! Мы оркестру ещё и приплачивать будем, чтобы… чтобы…

Тимофеев перебил хозяйку.

— Это окончательно? — глядя в её распаренное волнением лицо и бегающие глаза, строго заметил. — Мы ведь негласно проверим всё, сделаем соответствующие выводы.

Глаза у директрисы чуть из орбит не вывалились.

— Конечно, товарищ… эээ… окончательно. — Воскликнула она. — Только окончательно. Я отвечаю. Вы не будете возбуждать, а? Поверите?

Старый музыкант, Сергей Матвеевич, на стул без сил опустился, его друг к стене прислонился, Верочка переводила непонимающий взгляд с Евгения на Ванессу. Тимофеев всё это видел, замечал, но роль исполнял до конца.

— Хорошо. Действуйте в рамках своих обещаний, мы посмотрим. — Уже не глядя на директрису, бросил Евгений.

— Ой, спасибо. Как я вам благодарна! Как благодарна! — Делая короткий шажок вперёд, и припадая будто в реверансе, воскликнула директриса. — Я так рада вашему приезду, так рада… Правда мы рады, да, товарищи, рады?

Дядя Серёжа, что-то прохрипел невразумительное, закашлялся. Вера, дядя Веня головами кивали.

Благодарно отметив это, Ванесса Ильинична выпрямилась, опустив руки по-швам, отрапортовала.

— Докладываю, товарищ прок… эээ… извините, товарищ, уже через полчаса вы можете посмотреть новое помещение, его для оркестра уже освобождают. У нас там сделан «евроремонт», как раз успели, новый пол и люстры новые.

Тимофеев заметил:

— Там же ещё звукоизоляция вроде бы должна быть или нет?

Ванесса Ильинична и это оказывается, знала, и это предусмотрела.

— Да-да, должна быть, должна. И будет. Мы сделаем. Будет! — С жаром пообещала она. — В два дня. Это непременно. У нас же рядом казино. Представляете? Непорядок! Кстати, чтоб вы знали, его мы обязательно ликвидируем, выселим, завтра же, в первую очередь. Закон о переносе игорных заведений мы уже знаем, ждём только постановление. Как получим, в тот же день… Это непременно. Ну что ж, — Ванесса Ильинична перевела дух, и предложила. — Начнём инструменты ваши получать, товарищи музыканты, да? Или потом?

Дядя Серёжа вновь закашлялся.

— Конечно, сейчас. И… «товарищ» нам наверное поможет, — с нажимом заметил он, указывая на гостя. — Не побрезгает.

— Нет-нет, что вы? — в голос возмутилась директриса. — Зачем же такого товарища утруждать!! Мы и сами! Я помогу. Дежурные есть и вообще, вы только примете наличие. А мы сами всё перенесём! Сами, своими силами.

От изумления ни старики, ни Верочка слова не могли произнести.

Ванесса Ильинична поняла это по своему, как одобрение.

— Вот и хорошо, вот и славно, — воскликнула она, и вновь благодарно прижав руки к груди, мелко шагнула к гостю. — Огромное спасибо вам, товарищ, за внимание к нам, за справедливые замечания! Мы помним где живём. Знаем чаяния и нужды нашего народа, всегда будем стараться… Сообщите там… — Директриса глазами указала на потолок. — Что мы — я! — как часы: как вы сказали, так всё и будет. Я отвечаю. Спасибо!! — и протянула руку… Тимофеев руку «не заметил»…

— Гха-гхымм…

Ванесса Ильинична, с теми же мелкими поклонами отдёрнула руку, спрятала за спину.

— Я понимаю! Извините, что побеспокоила, я пошла. Всем до свидания. Ещё раз спасибо за внимание. До свидания.

Тимофеев предложил ей другой вариант:

— Лучше будет — «прощайте».

— Что? — испуганно сжалась директриса, потом поняла, выпрямилась. — А, да-да, — восхитилась она. — Правильно. Лучше прощайте… Так лучше.

Евгений сухо кивнул головой. Хозяйка заторопилась к двери. А Евгений подумал о том, что ему похоже удалось указать столбовой дворянке на её место. Малоприятная, кстати, картина! И то, и другое видеть неприятно. Из грязи — в князи, и обратно: из князей и… на землю.

— Мы сейчас подойдём, Ванесса Ильинична, поможем. — В спину уже Ванессе пообещала Верочка.

Уже в дверях, протестуя, директриса замахала руками.

— Нет-нет, я же сказала мы сами. Не беспокойтесь, мы сами. Са-ми!

Она выбежала за дверь, в кладовке наступила тишина. И деды, и Верочка во все глаза смотрели на гостя…

— Что это сейчас за представление здесь было? — спросил наконец Сергей Матвеевич.

И дядя Веня смотрел вопросительно.

— Женька, я не понял, ты что ли на самом деле из прокуратуры, да?

— Или волшебник? — улыбнулась Вера.

И голос, и улыбка Верочки Евгению звучали наградой, как бурные аплодисменты зала. Евгений, неопределённо пожал плечами.

— Я испугался даже, вспотел… — поднимаясь со стула, признался дядя Серёжа. — Что это было, Женька? Я не понял! С чего это она? Какая муха её укусила?