— Получается, вы болтаете обо всем!

— Ага, как две старые сплетницы!

— Я не шучу, Янис!

Я выпрямилась и постаралась разглядеть его в темноте. Он включил ночник и, не отрывая головы от подушки, внимательно посмотрел на меня:

— Даже если бы он не поддержал мою затею, наши отношения были бы такими же. Он очень быстро стал моим приятелем! А контакт между нами установился еще раньше. Вспомни, как он приходил сюда, как мы были у него в гостях…

Я вздохнула:

— Да, я знаю. Но все равно мне это кажется странным, ничего не могу поделать.

— Ты ему не доверяешь?

— Да… нет… Не могу сказать. Я недостаточно хорошо знаю его.

— Но тебе он вроде тоже симпатичен.

— Не спорю, — признала я. — Однако… предложение пожить в его доме в Нормандии… Явный перебор!

— Ты считаешь, это слишком? — Янис тоже сел и приложил ладонь к моей щеке. — Во-первых, мы пока не дали согласия. Но если думать о детях, то, может, и стоило бы. Несколько дней на пляже пойдут им на пользу, разве нет? Да и тебе тоже. Не станешь же ты утверждать, что это не так?

Я кивнула. Он, несомненно, прав.

— И с Люком вышел облом… — продолжил он.

— И, представляешь, я к тому же поцапалась с Шарлоттой.

Он что-то пробурчал и добавил:

— Меня она тоже в последнее время достает. Но, знаешь, вполне возможно, что хорошие люди, которые не собираются тебя предавать или подставлять, все-таки существуют и мы встретили как раз такого человека в лице Тристана.

— В это трудно поверить, — неуверенно заметила я. — Но ты наверняка прав. Я что-то стала замыкаться в себе, и это нехорошо…

— Я всегда прав!

Он стал целовать меня — сначала просто ласково, потом все настойчивее. Ему известно и как успокоить меня, и как распалить. Он опрокинул меня на спину и лег сверху.

— Будем радоваться тому, что есть, согласна? Мы всегда так делали.

— Да.

— Тогда я приступаю прямо сейчас и пользуюсь твоей бессонницей, — сообщил он и прильнул к моим губам.

Я забыла обо всех своих вопросах и сомнениях.

Я существовала на пределе. Все у меня было на исходе: нервы, физические силы, терпение. Никогда раньше я так не ненавидела лето. Весь июль я только и делала, что куда-то бежала, отводила детей в лагерь, забирала их оттуда, в промежутках занималась домом и работала в агентстве, где осталась одна на три недели, пока моя коллега в отпуске. И дома я тоже была одна! Я держалась только благодаря надежде, что отдышусь, когда начнется отпуск. Но когда этот день наконец-то настал, мало что изменилось: ребята не забыли моего обещания переключиться на них и развлекаться с ними, чтобы компенсировать отказ от летнего путешествия. Я поминутно проклинала себя за неосторожно вырвавшиеся слова: мы с утра до вечера куда-нибудь ходили. Поваляться утром в постели? Исключено! Я была так измотана, что не разлепляла веки, когда Янис вставал на рассвете и шел на работу, но всегда находился кто-нибудь из развеселой троицы, чтобы разбудить меня, используя нашу кровать в качестве батута. Никогда бы не подумала, что это может быть так тяжело. Я уже почти мечтала о возвращении на работу и начале занятий. Срывалась по пустякам, орала на детей, не могла справиться с раздражением и все сильнее злилась на Яниса, редко появлявшегося дома. Стычки с Шарлоттой не облегчали жизнь. Я отменяла одну за другой наши обеденные встречи под тем предлогом, что мне не на кого оставить детей. Но всякий раз, когда я звонила, чтобы ее предупредить, она ругала Яниса на чем свет стоит и обвиняла меня в том, что я отдаю «своим малолеткам» слишком много сил. Я возмущалась, она подливала масла в огонь рассказами о Люке, а я еще больше нервничала, сражаясь с переживаниями из-за потери брата. Она раздраженно вздыхала, когда я по неосторожности произносила имя Тристана, и я в ярости бросала трубку. Я чувствовала свою правоту: она не в состоянии понять, что иногда просто нет возможности выкроить время для себя. К счастью, Шарлотта не знала, что все наше общение со знакомыми свелось к регулярным ужинам с Тристаном, иначе она бы просто слетела с катушек! И устроила бы мне сцену ревности, она на такое вполне способна. Несмотря на сдержанное отношение к Тристану, я не могла не признать, что встречаться с новыми людьми — и, значит, с ним — приятно, такие встречи расширяют горизонт. И если говорить честно, то по отношению к нам он вел себя безукоризненно, мы не слышали от него ни одного критического замечания по поводу того, как мы организуем свою жизнь. К тому же он упорно подталкивал Яниса вперед, советуя ни перед чем не останавливаться. Но какая-то настороженность все-таки во мне оставалась, она была сильнее меня, стала моей второй натурой. Кто бы ни приближался к моему мужу, я чувствовала угрозу, ведь он мог так или иначе причинить ему вред. Я постоянно боролась с желанием защитить Яниса, напоминала себе, что он уже взрослый мальчик, а я просто глупая трусиха. С ним я свои переживания не обсуждала, он бы ничего не понял, и я не хотела попусту тревожить его. Потому что он тоже был измотан. Накладки на стройке — когда серьезные, когда не очень — следовали одна за другой; он, правда, всякий раз все улаживал, но какой ценой! Его работоспособность потрясала. Я была под сильным впечатлением от того, что мой муж делал в данный момент, вопреки всем трудностям и семейным проблемам. Мои заботы казались пустячными по сравнению с тем грузом, который тащил он, поэтому я держала при себе свои тревоги и недовольство. Янис занимался активным поиском других клиентов — невозможно же ограничиться единственным заказом. В спешном порядке разрабатывал проекты, готовил чертежи. Его неутомимое упорство начинало приносить плоды — он уже подписал два контракта, еще несколько маячило на горизонте. Так что всегда имелись убедительные предлоги, чтобы открыть шампанское. Оно разряжало атмосферу, привносило в нашу жизнь праздник. К тому же Янисовых заработков теперь хватало не только на хлеб с маслом. Но меня волновала бледность, непривычная для его смуглой кожи. Он еще и похудел, а накачанные на стройплощадках мышцы, которыми он так гордился, таяли с каждым днем.

Темные круги под глазами превратились в набрякшие мешки! Он менялся, но эта новая печать усталости не портила Яниса, а лишь усиливала его харизму и делала его, на мой взгляд, еще более привлекательным. Вечером в постели мы ограничивались легким поцелуем, ни на что другое сил не было. Нам как-то удавалось смеяться над этим, мы обещали друг другу, что нагоним упущенное, когда все утрясется, и были счастливы тем, что мы вместе, в одной упряжке, и участвуем в головокружительном приключении.

Этим вечером, вконец измочаленная, я свалилась на диван. На мне была только легкая рубашка, почти ничего не прикрывавшая. В самый раз для жаркого лета. Окна я держала нараспашку, чтобы устроить какой-никакой сквозняк. Весь день дети были перевозбуждены, требовали отца, злились на меня и на «дебильные развлечения», которые я им предлагала. Судя по их настроению, даже отвези я их в Диснейленд, они все равно заявили бы, что это фигня! Их неблагодарность приводила меня в отчаяние.