Обычно на этом споры заканчиваются и мои требования к родственникам воспитанников выполняются. Дальше, когда правила соблюдены, я окончательно концентрируюсь на непосредственном общении с подопечными. Говорю им примерно следующее: «Нужно, чтобы у вас наверху было два действия, плюс одно внизу. Они должны быть уверенными и работать бесперебойно. Если вы решили бросить вперед, назад, пройти, повалить, контролировать, то бросаете, валите, контролируете. Что вам еще нужно? Вроде бы ничего – но это не так. Есть еще один важный момент: все, что вы делаете, следует делать лучше, чем ваш соперник. И пусть он делает свои 10 приемов: по трем из них он хуже нас, а по семи пускай и лучше, чем мы. Но они все не нужны в этом конкретном бою, потому что мы будем предлагать свои условия. Как вариант, ты станешь в ту стойку, из которой бросаешь лучше. Будешь брать свой захват, тот, который тебе выгоден. Ты начнешь вести бой или наверху, или внизу, как я тебе скажу. Все будет хорошо, мы обыгрываем и соперник, и тренера».

Это отработанная схема, давно доказавшая свою эффективность, поэтому я требую ее соблюдения. Она работает не год и не два, а на протяжении порядка 20 лет. Я всегда думал до боя больше, чем во время самого поединка. После стартового гонга у нас традиционно уже имелась готовая карта действий – и экстренный «план Б» на всякий пожарный случай, если что-то пойдет не так. И когда мы вроде как проигрывали бой, а в итоге побеждали досрочно, то людям это нередко казалось случайным. Но то была не случайность, а следствие запасного варианта действий, продуманного заранее.

Поэтому я думаю, что лучше готовиться по позициям: в стойке, в партере, по завязкам. Есть у тебя три вещи – все, ты готов к соревнованиям. Нет трех вещей – не готов. Вот настолько все просто. Причем, работает это не только в спорте. Я убежден, что лучше выучить наизусть 2–3 стихотворения, чем кое-как знать 10 и забыть их все на выступлении перед публикой.

Следующая часть требования – это уважение и почитание к тренеру. Наставник потому и наставляет, что его позиция выше и требует соответствующего отношения. Если ставить себя на один уровень с учеником – давайте тогда ездить к нему домой, тренироваться там. Это неправильно, на мой взгляд. Нельзя, чтобы ученик получил возможность не соблюдать правила иерархии, это может быть действительно опасным.

К примеру, у меня есть закон для всех подопечных – вы должны быть коротко подстрижены. Это не просто прихоть, объяснение имеется. Наиболее вредный фактор для зрения во время тренировочного процесса – пот с головы. Это самая жирная часть тела, на которой собирается все и вся, то есть пыль и грязь. При активном потоотделении это все стекает в глаза. Я отвечаю за то, чтобы ваше зрение оставалось хорошим. И только лишь поэтому у каждого волосы должны быть коротко подстрижены. Не потому, что я так хочу, мне так нравится. Так реально лучше. На другой чаше весов у ученика традиционное для молодежи «я так хочу». Я знаю об этом, не решения менять не буду. Когда вы вырастете, скажете мне спасибо. Либо – с любой прической, но не ко мне. Если хотите уйти на танцы – пожалуйста. Желаете по футбольному полю бегать, как аргентинский нападающий Марио Кемпес, – никаких проблем. Но если есть необходимость и стремление заниматься в моем зале – это возможно только при условии короткой стрижки.

Мои ученики отличаются тем, что выглядят, как солдаты. Они подстрижены, всегда опрятно одеты. Когда человек приходит в зал, я обращаю внимание на три вещи: головной убор, пояс и обувь. Плюс, как уже написано, короткая ли стрижка. Эти моменты определяют собранность спортсмена. Бывало такое – начинается сбор, приезжает человек сорок. Среди них у кого-то длинные волосы. Видя это, я сразу говорю:

– Стоп, ты не имеешь права зайти на территорию в таком виде. Если тебе не нравится, есть и другие тренеры.

– Сказали, что нужно к вам.

– А они говорили, что, когда идешь ко мне, надо подстричься?

– Говорили, но я хотел вас попросить…

– Так, без разговоров, едешь обратно.

Были и те, кто действительно, сразу уезжал. Они ставили прическу выше, чем тренировочный сбор в горах. Что ж, люди разные, и не стоит этому удивляться. Но я никогда никого не звал обратно. Уходя – уходи. Но потом звонят мне родители:

– Почему выгнали?

– Да, выгнал. А вы его спросили, за что?

– Нет.

– Ну так спросите, потом перезвоните.

Это мое требование к родителям. Я не начинал объяснять. Если нужна правда – пусть сын сам расскажет. Нередко такие истории заканчивались тем, что парня дома стригли налысо и потом привозили еще раз. Очень много подобных примеров было. Все потому, что отец понимал, что я прав. Сын хотел выглядеть стильно, выделяться прической. А я хочу, чтобы был результат. Поэтому и сейчас все ребята, ныне выступающие на топовом уровене – и Хабиб, и Ислам, и Шамиль, – все коротко стриженные. Да, у Зубайры чуть подлиннее – он из другой школы, но при этом он у моего сына в команде. Я ему сказал как-то раз: «Чтобы быть в команде у Хабиба, тебе нужно следить за тремя вещами. Услышал – беспрекословно выполняй. Это первое. Второе – короткая прическа. И третье – не откладывай сбор на потом. Мои ребята не откладывают».

Тухугов раньше получил определенную свободу, поэтому ему тяжело бывает смириться с этим. Но тут суть в том, что «не откладывать на потом» – тоже мой принцип, который я требую исполнять. Если у тебя через два месяца бой, как ты можешь на неделю куда-то поехать развлекаться? Разве можно перенести подготовку? Ну нет у вас времени на то, чтобы расслабляться. Вы должны рассчитывать объем на два месяца, у вас два двухнедельных сбора. И еще 9–10 дней на сгонку веса. Где тут выкроить дни непонятно для чего?

И каждый день, который у вас есть, должен быть расписан: объем и работа. Это первым делом, а вот это вторым. Сначала – физическая подготовка, так как нужно набрать мощь. На ней ты и будешь выступать на соревнованиях. Следующее – выносливость. Затем идет сгонка веса, после которой становишься быстрее. Вот ты и привел себя в порядок за этот период – на это ушло все время, что было в запасе.

Нельзя в первый день начинать скоростную работу. Надо стартовать с общефизических упражнений. Набрал определенные кондиции, уровень свой, все – пора массажа, отдыха. На следующую неделю уже другой объем. Вот таким образом двигаешься к старту.

Если ребята идут под моим контролем – делают тот объем, про который я знаю, что они это все выдержат. Было несколько случаев, когда парни приводили себя за месяц до турнира на пик формы. Тогда мы прекращали скоростную работу, потому что нельзя стартовать раньше. Старались максимум продержаться на том уровне, на каком могли, раз все-таки это произошло. Обычно я это за 2–3 месяца контролирую и подобное редко случается, но если боец сам допустил такое, то он все знает. У него есть дневник, в котором все расписано, и поэтому понятно, как действовать.

О том, что происходит в зале. Допустим, разминку все делают одинаково – 25 минут. Дальше играем в регби полчаса. Все, парни переодеваются, и наступает или день борьбы, или день «ударки». В день борьбы идет 4–5 схваток по 5 минут – то есть до 25 минут ты в поединке. В перерывах я 5–10 минут показываю, кто какие ошибки допускал на соревнованиях. Или наоборот – кто что делает хорошо, у кого какие элементы лучше получаются. Кроме этого, каждый слышит, что нужно добавить – над чем поработать плотнее. Например, длинные рычаги Эмирагаеву, короткие руки Завурову – то, чего ему как раз не хватало в финале Гран-при.