— Чем могу служить? — спросил он.

«Ничем, — хотелось мне сказать, — увы, вы ничем мне помочь не можете…»

* * *

Мы проговорили с Дубининым совсем немного времени. Его судьба оказалась типичной — списанный чемпион долго мотался без дела, даже подвизался в охране известной фирмы «Легион», потом начал потихоньку пить, его уволили. Теперь у него была масса времени на свое увлечение. И он предавался ему страстно, постепенно теряя человеческий облик. О своих друзьях он знал мало. Васнецова он еще встречал, а о Лагутине не знал практически ничего уже два года.

У меня оставалось два «негритенка». Дубинин явно не мог выстрелить из лука. Спиртное полностью разрушило его личность.

* * *

Васнецова дома не оказалось. Очаровательное дитя пяти лет сообщило мне, что «папа на работе». Где таинственная папина работа, малышка не знала. Я вышла на улицу и столкнулась с симпатичной женщиной, сгибающейся под тяжестью сумки с продуктами. Входя в подъезд, она вскрикнула. Я обернулась. Из сумки вывалилась банка кофе и две пачки чая. Женщина неуклюже присела, продолжая держать сумку, и пыталась собрать высыпавшееся одной рукой. Я бросилась ей на помощь.

— Спасибо, — улыбнулась женщина, — я без вас не управилась бы…

Я помогла ей донести выпавшие чай и кофе. Она была благодарна мне. Мы подошли к двери васнецовской квартиры.

— Так вы здесь живете? — обрадовалась я.

— Да, — кивнула она, — а что?

Я рассказала ей вкратце, зачем мне нужен ее муж. Она пригласила меня войти и сказала:

— Его сейчас, правда, нет дома. Он работает в маскарадных шоу. Знаете? Конечно, это унизительно, — не удержалась Васнецова от вздоха, — но там платят деньги. И он не теряет навыков стрельбы… Все-таки лучше, чем спиться…

Я знала, что такое эти шоу для наших местных набобов. Может быть, именно поэтому трудно сказать, чья судьба сложилась удачнее — Дубинина или Васнецова? Похоже, в этой жизни не повезло обоим…

* * *

Что ж, Васнецов вполне подходил на роль ночного стрелка. Озлобленный на своих толстолобых зрителей — это раз. Навыки стрельбы сохранены — это два. Фотография на стене говорила о том, что Васнецов хорош собой и высок — это три. Он соответствовал неведомому стрелку.

Осталось только найти Лагутина. А потом выбрать из них наиболее вероятного.

* * *

На столике лежала почта, которую собирала в мое отсутствие соседка. Среди груды ненужных газет белел конверт.

Интересно. Письма мне приходили редко. Ужель любовное посланье?

Я взяла конверт. Почерк на нем был мне совершенно незнаком. Мелкий, убористый, аккуратный.

Ладно, посмотрим, что внутри.

Я надорвала краешек. Из конверта выпала разорванная репродукция. Портрет Эмми Стюарт.

«Вы похожи на Эмми Стюарт…»

Мне стало неприятно. Эмми Стюарт была действительно похожа на меня. Я вскочила с дивана и инстинктивно стряхнула обрывки портрета с колен.

Я стояла, сжав кулаки. Меня разозлили. Сильно разозлили.

* * *

Он ждал ее долго. Через два часа понял: она не придет сюда. Во всяком случае, сейчас.

Если бы не чертов стрелок, помешавший ему следить за ней ночью, он бы ее переиграл.

Впрочем, все впереди.

Он подошел к машине и открыл дверцу. Шорох сзади заставил его оглянуться.

Ерунда. Никого там не было. Наверное, его страх рожден все тем же стрелком.

«Дойдет и до тебя черед», — пообещал он своему преследователю.

* * *

Я влетела в мельниковский кабинет без стука. Мельников удивился.

— Здравствуй, Иванова, — протянул он.

— Андрей, — сказала я, — мне нужна твоя помощь. Очень нужна.

Наверное, по моему взгляду он понял, что произошло что-то действительно серьезное.

— Я весь внимание, — ответил он, — чем я могу помочь?

— Дай мне дело Ксении Разумовой, — попросила я.

Уже час я изучала материалы этого омерзительного преступления.

Ксения была талантливой девочкой. Ее семья боготворила юную красавицу.

Семья Разумовых была интеллигентной и симпатичной. Гибель Ксении стала для них трагедией. Мать не смогла перенести смерть дочери и умерла от инфаркта.

Отец прожил после этого лишь два месяца. Однажды утром он не пришел на работу. Сотрудники позвонили домой. Трубку никто не поднял.

Они отправились к нему. Дверь пришлось взламывать. Доцент Разумов повесился на поясе халата своей жены.

История потрясала страшной простотой. Один сексуальный маньяк уничтожил троих человек. Троих. И остался безнаказанным.

Теперь я не сомневалась в том, что существовал некто, не желавший оставить убийцу в покое.

— Мать Ксении была красавицей, — вздохнул Андрей. — Дети были в нее.

— Дети? — удивилась я.

— Был еще старший брат, — пояснил Андрей, — но встретиться с ним тогда не получилось. Он был на соревнованиях. Спортсмен. То ли фехтовальщик, то ли лучник… Сергей Лагутин.

Я подпрыгнула.

— Лагутин?

— Он сын от первого брака. Первый брак был неудачным. Евгения, их мать, развелась с Лагутиным уже через год после рождения сына. Поэтому настоящим его отцом был Разумов.

Я присвистнула. Сергей Лагутин…

Что он должен был испытывать по отношению к человеку, уничтожившему всю семью?

Ненависть. Жажду отомстить.

У моего Алексанова был крутой противник.

— Ксению сначала преследовали, — продолжал Андрей. — Ее вычислили и начали запугивать. То ездили на машине, сводя девчонку с ума. То посылали в конверте разорванные репродукции, на которых Ксения сразу обнаружила сходство с собой Мадонны де ла Вита. Тогда к нам обратились в первый раз… Мы попытались проверить все. Потом решили, что это злая шутка отвергнутого подростка, и родители успокоились.

Обрывки картин… А какой, простите, отвергнутый подросток послал разрезанный портрет мне? Неужели Алексанов?

Нет… Алексанов мелковат для таких игр. Но кто?

Я слушала рассказ Мельникова внимательно, боясь упустить мельчайшую подробность, способную подтолкнуть меня к разгадке. Сейчас от разгадки зависела моя жизнь.

— Когда они обратились в первый раз, все было невинно. Разрезанные репродукции мог послать любой незадачливый поклонник маленькой красавицы. Поэтому, после месяца тишины и покоя, заявление они забрали. Ровно через месяц девочка пропала.