Ненавижу! Трезвые расчеты отцов – до чего они довели детей? До отчаяния?

Хочу ощущать любимую подушечками пальцев. Сегодня последняя возможность. Больше не смогу…

Трогаю любимое лицо.

Черные глаза девушки задерживаются на секунду на моих губах, принимаю это как знак.

Целую ее – быстро, кратко. Как вор…

– Хочешь я их… – не успеваю договорить, девушка закрывает мой рот ладонью.

– Давай сбежим, – шепчет она.

– Куда?

– В Москву! Бросим учебу, родных. Мы же оба ненавидим географию! Я пойду петь в ресторан, ты – работать, снимем комнату. Мы справимся, поднимемся. Бог не оставит нас! Ведь мы так сильно любим друг друга.

– Мы не справимся! Они сильнее нас, у них связи и деньги, они будут искать! – возвращаю девушку в реальность.

Но она не желает, перечит мне даже взглядом.

За это ее люблю. За стойкий упрямый характер.

Лейла впивается в меня горячим отчаянным взглядом.

– Плевать на мою честь, она мне не нужна без тебя! Милый, поверь, мы сможем, – гладит меня по руке.

Погружаюсь в невероятный мир любимой. Соглашаюсь.

Встречаемся на железнодорожном вокзале в шесть утра. Садимся в поезд Казань-Москва. Прячемся в купе, и с замиранием сердца ждем отправки. Вот оно! Последний гудок. Поезд трогается, набирает обороты.

Под мерный стук колес успокаиваемся.

Держимся за руки, улыбаемся. У нас всё получилось. Перед нами открывает свои двери целый мир!

– Вот вы где голубки? – дверь купе отъезжает в сторону. В проеме материализуется широкоплечая фигура Назара. – Вы же не думали, что я дам вам уйти. На кону бизнес семьи, честь, репутация.

Назар входит в купе, по-хозяйски садится рядом с Лейлой. Забирает ее руку из моей.

– Это чужая невеста. Понял?

– Нет! – кричит девушка, когда в купе вваливается ее отец.

Ее крик режет по ушам, разрезая мою жизнь на «До» и «После».

Прошлое

Амир

– Ты должен пойти на свадьбу к брату! – твердит мать, пытаясь закрыть от меня входную дверь своим телом.

– Я больше никому ничего не должен! – резко отвечаю матери. Впервые за всю жизнь позволяю себе грубость.

Сегодня Лейла выходит замуж за Назара, а я, бросив институт, ухожу в армию…

***

Спустя два года

Отслужив год на срочной службе и год контрактником, возвращаюсь в родной город.

Боль утихла. Но я и не бередил раны, выбрасывал все письма, что получал из дома от Лейлы и матери.

– Сыночек, – мама встречает у дверей. Вижу, что ее взгляд напуган, растерян.

Я не знал, как они жили без меня эти два года, да меня, если честно, не интересовало.

Как они со мной, так я с ними…

Теперь я другой. После военных точек мой характер закалился. Несмотря на свои двадцать лет, я уже взрослый мужик. Шире в плечах, грубее в речах.

Я не готов никого ни за что прощать. Все уступки остались позади, также как и моя доброта.

– Ты? – в коридор выходит едва живой – пьяный отец. – Зачем пришел? Уходи, где был!

Не обращаю внимания на его выпады, раздеваюсь, под руку с мамой иду на кухню.

– Не садись на стул, сломан, – предупреждает мать, поправляя платок на голове.

В недоумении осматриваю кухню. Здесь как-то опустело, исчезла техника – печка, кофемашина, телевизор.

– Ты? – пьяный отец бьет кулаком по столу, падает на стул напротив меня.

Поднимаю на него пустой взгляд, изучаю.

Бай! Он себя как мнил баем тогда, когда не зарабатывал ни шиша, а вгонял семью в долги, так и сейчас мнит.

Мама ставит передо мной тарелку с супом, кроме лапши в ней плавает несколько кусочков моркови и один махонький кусочек мяса. Ем с черным хлебом.

В голове не укладывается, неужели, все деньги, что я ей отправлял этот год, он отнял у нее?

Язык не поворачивается назвать этого мерзавца мужиком.

– Ты всё испортил! – отец замахивается на меня и мать тут же хватает его за руку.

– Не смей!

Впервые вижу, как она с ним спорит. Мать защищает меня.

Сердце обливается кровью. Как я мог равнять ее тогда с отцом, как мог не любить женщину, которая дала мне жизнь.

– Всё из-за тебя! Гаденыш, – рычит отец, поднимаясь тяжело из-за стола. Роняя стул, уходит из кухни. За ним распространяется шлейф тяжелого запаха.

– Кушай сынок, – мама гладит меня по голове. – Ты меня простишь когда-нибудь? – спрашивает едва слышно. – Я корю себя день и ночь, прошу прощения у Бога за то, что не защитила младшего сыночка. Если бы с тобой что-то случилось, я бы себе не простила. Я молилась день и ночь, когда узнала, что ты заключил контракт. Я думала, мое бедное материнское сердце не выдержит…

– Мам, – из глаз вытекает непрошенная слеза, – я столько грязи и смерти повидал за этот год, что не могу вспоминать прошлое. Его нет, понимаешь? Главное, что все мы живы! Надеюсь, у Назара с Лейлой всё сложилось?

Мать глядит на меня удивленно.

– Ты не получал наши письма?

Опускаю глаза в пол, мне нечего ответить.

– Значит, не читал, – обреченно заключает она, снимая платок с головы. Темные волосы с широкими седыми прядями падают вниз.

– Как они? – повторяю вопрос.

Мне даже не интересно, просто я должен знать. Всё-таки мы семья.

– Назар уехал… уже год как уехал. Женился, им купили квартиру. Лейла сразу забеременела. Все были счастливы, думали, вот сейчас-то молодожены заживут. Но не тут-то было. Начались ежедневные скандалы с битьем посуды. Никто не ожидал, что жена окажется такой не подчиняемой. Бракованная она досталась ему, испорченная девица, вот он ее и не простил. Сыночек мой. Альберт обвинил во всем его, выгнал из города. А когда родилась девочка, Альберт заставил твоего отца переписать на нее весь бизнес! Так что нет у нас больше бизнеса. Продал твой отец тебя ради него, а Бог наказал, отобрал обратно.

– Стоп! – прерываю бесконечный поток маминой речи.

Она замолкает, глядит на меня жадно. Не может налюбоваться возмужавшим сыном.

– Где сейчас Лейла? Где Назар? Они развелись?

– Нет, улым. Не развелись, Альберт не разрешил порочить честь его дочери. Да и Назар слишком зол был на нее, чтобы давать ей развод. Брат твой уехал в Москву на заработки. А Лейла живет с дочкой и няней на Гоголя в новой квартире.