Кириллу было что возразить, но спорить в таком шуме о высоких материях было бы глупо. А Гришка не унимался:

– Кстати, ты там что-то говорил об ужасных астероидах. Мол, астрономы важны для космической безопасности Земли. Я думаю, что это просто понты, чтобы оправдать свою зарплату. Вот мнение московского профессора Попкова. Он дал интервью центральной газете «Вести» в прошлом году, двадцать второго марта.

Гришка поднял руку с мобильным телефоном и стал читать с экрана:

«Прошли слухи, что в 2013 году к нашей планете подлетит космическое тело, теоретически способное уничтожить целый город».

Голос будущего машиниста Гришки торжествующе заглушил остальной шум вечеринки. Отчего все обернулись на него и затихли. Кто-то даже выключил музыку и крикнул:

– Давай, Гришаня, вжарь этому ботану!

Гришаня стал дальше озвучивать мнение профессора: «Согласно последним исследованиям, вероятность столкновения астероидов с Землей крайне мала, – информировал ученый. – Все появляющиеся сообщения говорят о нулевой вероятности. Кроме того, как заметил профессор Попков, чтобы астероид реально угрожал Земле, его диаметр должен быть не менее десяти – пятнадцати километров. Такие астероиды есть, все они известны, но в ближайшее время они с нашей планетой не столкнутся, – заверил ученый. – На данный момент объектов, которые бы серьезно угрожали нашей планете, нет, – резюмировал он».

Гриша помахал рукой с телефоном и сказал торжествующе:

– Название статьи ясно говорит: «Астероидная опасность: все тревоги пока ложные!» Ну что, Кирюха, кинули тебя какие-то жулики. Нет никакой опасности для Земли! Это просто вранье!

Кирилл побагровел, но постарался ответить спокойно:

– Тунгусский каменный метеорит был размером в шестьдесят метров. Он взорвался и повалил тайгу на сотни километров вокруг. А если бы он попал в город? Ученые смоделировали такое событие над Нью-Йорком и доказали, что здания в радиусе пятнадцати километров вокруг эпицентра взрыва были бы уничтожены.

Гриша засмеялся:

– Учись проигрывать, Кирюха! Твое мнение против мнения профессора – ничто! А кроме того – где ты видел, чтобы камни взрывались?

Все кругом заржали.

– Так что кончай заниматься своей астрономической ерундой и иди к нам, в машинисты. Если в кабине тепловоза не потянешь, то в смазчики колесных осей возьмем!

Смех еще раз вспыхнул, а потом все заглушила громкая музыка. Юля сочувственно посмотрела на стоящего рядом красного Кирилла, но взять его за руку не решилась. Ведь если тебя утешают – значит, ты точно проиграл.

Начались танцы под громкий технорок.

Кирилл был благодарен полумраку, который скрывал его горящее лицо. Не смог он убедительно ответить машинисту Гришке!

Через некоторое время Юля сказала:

– Пошли отсюда!

– Куда? – спросил Кирилл.

– Вечер перестал быть томным, сейчас они будут набиваться на спор или играть в бутылочку на поцелуйчики. Сидеть тут до утра в ожидании первой челябинской электрички? Фу!

Юля с Кириллом, не привлекая внимания веселой компании, вышли в прихожую, оделись и выскользнули на полутемную лестничную площадку.

На улице было до скрипа морозно и угрюмо. Настроение у Кирилла оставляло желать лучшего, ведь он не смог достойно отразить Гришкины нападки. Да и что можно объяснить человеку, который не хочет слушать никаких объяснений? А остальные бесспорно поддерживают своего. Ну, кроме Юли, конечно…

Они перешли трамвайные пути, и к ним подкатила частная маршрутка.

– До Пушкинского подвезете? – спросила Юля.

– Садись! – махнул рукой водитель.

Они забрались в старенький фургончик, где уже сидела какая-то парочка и пьяненький мужичок в кроличьей шапке, бормочущий себе под нос.

Не успел Кирилл порадоваться теплу, как Юля сказала водителю:

– Здесь притормозите!

И они снова вывалились в холодную тьму. Кирилл узнал место – это был Пушкинский поселок, через который они шли на Таганай. Вот и дом, возле которого они расстались после грибного похода, – и Юля открыла калитку в деревянных воротах.

Кирилл не очень понимал, что придумала Юля, но послушно шел за ней.

– Только тихо! – шепнула она. – Родители уже спят.

Она открыла дверь, обитую войлоком и дерматином, и ребята попали в теплую прихожую.

– Юлька, ты? – Откуда-то раздался голос пожилой женщины.

– Да, мама, спи! – сказала негромко девушка.

– Молодец, что рано пришла, – сказала довольно женщина. – Теперь засну со спокойной душой.

Они повесили пальто на вешалку и прокрались в комнату, которая, как понял Кирилл, была Юлиной. Девушка плотно закрыла за собой дверь, а потом, не включая свет, подвела Кирилла к окошку и сказала:

– Посмотри внимательно сюда.

Кирилл не понял, на что смотреть на темной улице с одиноким далеким фонарем. Ему быстро надоело таращиться сквозь промороженное стекло; он обернулся за дальнейшими инструкциями – и в слабом оконном свете увидел, как Юлька в пижаме нырнула в кровать, которая занимала почти половину небольшой комнаты. Кирилл остолбенел.

– Ну чего стоишь? – зашептала Юля. – Раздевайся и залезай под одеяло! У меня второй кровати для тебя нет. Только без глупостей!

Кирилл стягивал с себя свитер, а в ушах стучала кровь в такт словам Юли: «Только без глупостей! Только без глупостей!»

– Майку не снимай, холодно! – сказала Юля.

Кирилл действительно когда залезал под одеяло, то дрожал как… – он вспомнил – как цуцик.

– Совсем околел, бедняга! – шепнула девушка. – Давай греться! Только…

– …без глупостей! – стуча зубами скорее от волнения, чем от холода, сказал юноша.

– Молодец! – хихикнула Юля, и они прижались друг к дружке.

Согрелись на удивление быстро.

И оказалось, что молодость без глупостей не может.

Началась древняя и вечно юная игра в защиту крепости.

Хихиканье, ойканье, взвизгивание, изумленное замирание.

Обходные маневры, подкопы и смелые набеги.

Защитники крепости делали такие дерзкие ответные вылазки, что не понятно – кто нападает, а кто обороняется.

Воюющие стороны объединяло такое восторженное и жадное любопытство, отчего условный личный проигрыш всегда оказывался безусловным взаимным выигрышем.

Они узнали друг о друге так много, что даже устали от открытий.

Кирилл был переполнен новизной.

Наступающие отступили, и отбивающиеся сложили оружие.

Воцарилась качающаяся тишина – и сладостная ничья в обнимку.