В ее руках что — то блеснуло…

Он был поглощен страстью и не сразу понял, что случилось.

Эйрин держала в руке кинжал. Его острый клинок упирался прямо ей в горло, в тонкую белоснежную кожу.

— Прочь! Пошли прочь от меня! Вон из этой комнаты!

Она надавила сильнее.

Вот теперь Эсмонд, наконец, смог прогнать своего зверя. Запереть глубоко, смотря на отчаявшуюся девочку. Его девочку. Такую маленькую и смелую.

Он выбил клинок одним махом руки, припал к ранке зализывая ее. Чтобы не портить драгоценную кожу шрамом…

Еще одним…

Он облизнул ее губу, маленький продольный красный шрамик исчез.

— Сегодня я снова проиграла, но не думайте, что я остановлюсь. Буду пытаться снова и снова… Лучше смерть!

— Я не хотел приходить…

— Вы противны мне! — крикнула она ему в спину.

— Это взаимно, маленькая дрянь!

Она еще долго смотрела на дверь. На кинжал, который валялся в углу.

Слёзы душили её и она тщетно старалась прогнать их.

Теперь каждый жил своей жизнью.

Он и она.

Муж и жена, чужие друг другу. Их встречи свелись на нет.

Ее — холодный взгляд. Его — надменный кивок.

Завтрак, обед и ужин превращались в драму.

А ночи…

Для Эйрин они были холодными.

Для Короля — страстными, но ничего не значащими, ненасыщенными. Наложницы старались изо всех сил, не понимая его отсутствующего и пустого взгляда.

Эйрин его ненавидела, презирала.

А он — любил…

Огонь, который он подавлял, разгорался сильнее.

Вопреки всему.

Глава 17

Если уж суждено разразиться грозе — она разразится. Разразится, ударит, прольется дождем и расцветит молниями сумрачный небосвод.

И совсем необязательно для того, чтоб вызвать её, бить в бубен или скакать вокруг костра, как одержимый. На всё воля Богов…

Назревало долго. Давно уже по городам Экрисса ходили шепотки, слухи, сплетни, смешки о несостоятельности Нагатской Правящей Фамилии.

Излишняя жестокость. Порядки, неугодные народу. Диктат.

Ну, а женитьба Эсмонда Покорителя добавила масла в тлеющий костёр… Слухи, как мухи, разлетаются быстро…

— Что за Король, если бабу свою подчинить не может? Как ему трон удержать, если жену за юбку ухватить не в силах?

Сплетни шли волнами, как море перед штормом.

Огоньки вспыхивали то там, то сям. Боясь пожара, гасили их королевские стражники. Тюрьмы были переполнены, а у палачей плечи разболелись и топоры не оттирались уже от крови человеческой… На виселицах веревки не успевали менять…

На одной из городских площадей бродячим театром была разыграна сценка: змея, упустившая белую мышь.

Сценка воспринята была на ура хохочущей публикой. На актёров сыпался дождь из медных монет и аплодисментов.

Актёров этих, конечно, больше никто никогда не видел. Но память… Память не сотрёшь.

— Главный зачинщик- Терранит. — доложили Королю.

Эсмонд смотрел на прибывшего Советника янтарными глазами:

— Полная хрень. Лаэрд Терранит казнен год назад. Берг Терранит…

Он перевёл дыхание. Это имя далось ему тяжело… Оно чуть горло не прорвало, как колючая проволока.

Советник ухмыльнулся, спрятав улыбку в шарф.

— Берг Терранит содержится в Башнях, сир.

— Знаю без тебя. — рыкнул наг — Так какого хрена ты мне тут сочиняешь про его причастность? Его старший брат казнен. Отец давно умер.

— Сторонники, сир…

Король взвился:

— Сторонники?! А ты зачем здесь нужен? Ты и вся твоя шайка? Зачем армия? Зачем вы все? На какой хрен вы мне все сдались?

Эсмонд бесновался. Ему с трудом удавалось удерживать Зверя в повиновении. Тот так и рвался на свободу. Рвался огнем глаз, блеском редкой чешуи на обнаженных по локоть руках, горящей сутью.

Тогда, на подступах к Раберону, он сказал охране:

— Убить на месте.

Это был фальшивый приказ. Королю просто надо было тогда, чтобы ОНА это слышала. Чтоб оставила надежду. Смирилась уже наконец…

До этого солдаты получили другое указание:

— Терранита найти, поймать и в Башни. На цепь.

Ему то они и следовали.

Эсмонд сохранил ублюдку жизнь и теперь жалел об этом.

Теперь сторонники этого молокососа развязали волнения, требуя послабления законов и выдачи своего лидера.

А Эйрин… Та, ради которой он наступил на глотку своей сути, перечеркнул принципы и устои, готов был даже переписать законы, она…

…Она, ещё немного слабая после болезни ходила по замку, как привидение.

За столом либо молчала, либо отделывалась односложными ответами: да, нет, мне это неинтересно… Нет, не хочу.

Она ничего не хотела. Ничего…

А ведь Эсмонд, кое — как справясь с собой, готов был простить ей всё.

И её холод. И ненависть. И взгляды свысока. И несправедливость. И даже измену…

Даже ту восхитительную ночь, которую подарила она ему и тут же отняла. Отняла, как злые люди отнимают у ребёнка игрушку, наслаждаясь затем его слезами и обидой. Такая горячо любимая, восхитительная, родная, недоступная. Проклятая сука! Упрямая, вероломная тварь!

Он готов был одновременно растерзать её и расплавить поцелуями. Хлестать плетью и сжимать в нежных обьятиях… Он…

" Ты болен ей. " — сказал Зверь — " Ты заражен. Это плохо. Ты отравлен, Король…"

— И что же делать?

" Нууу," — протянул Зверь — " Клин клином вышибают. "

Наг задумался. А ведь и верно. Можно попробовать…

Но сначала…

— Казнить. Берга Терранита. Сегодня. Показательная казнь. Согнать всех на площадь.

Советник покрутил головой:

— Вы рискуете, сир. Это вызовет недовольство в народе и…

— Они итак вечно всем недовольны! — перебил Король — Недовольных туда же… На всех не угодишь. И да… Освободить Башни. Слишком дорого обходится содержание дармоедов…

— Массовые казни, сир.

— Да.

Так будет лучше. Напугать, подавить бунт в зародыше. Сэкономить средства. Затянуть потуже железный ошейник. Удержать власть.

А ОНА… Девчонка всё равно его ненавидит. Так какая разница сейчас, останется в живых этот сопляк или нет? Эх, Эйрин, Эйрин… Что же ты творишь?

" Я пытался стать лучше для тебя, маленькая моя… Не судьба, вероятно. "

После обеда, пользуясь необычно ясной и теплой погодой, Эйрин и Кормилица вышли в сад. Там пели птицы, шумели фонтаны, зелень кустов и мягкой травы разбавлена была яркими брызгами цветущих растений. Небо было чистым и голубым.

"Если смотреть только в небо," — подумала Эйрин — " то можно представить, что мы снова в графстве де Лавилль, гуляем по нашему саду и ничего этого нет, ни Короля, ни Башен, ни тех ужасных ночей… А всё, что было… просто сон. Страшный сон. "

Девушка улыбнулась и присела на скамейку. Рядом примостилась старуха.

— Дочушка, — обратилась она к Эйрин — тебе бы поговорить с его Величеством… повиниться.

— Лавиния, не начинай снова. — отозвалась