Я сам толком не знал, что сказал бы ей, если бы она все-таки соблаговолила подойти к телефону. Думаю, что попытался бы выполнить долг правительственного агента, который только что обнаружил заговор с целью покушения на жизнь гражданина объединенной Германии. Даже два заговора, если быть точным.

И… и пригласил бы Соню в суши-бар, чтобы с помощью японских иероглифов расшифровать, что меня ждет в ближайшем будущем.

Остаток утра я проспал как убитый. После ланча позвонил в мотель Maritim, договорился с Эрикой о встрече – рукой подать до ее боннского пристанища.

Если верить карте, этот уголок находился в пятнадцати километрах от столицы. Место для рандеву выбрал я, а конкретное заведение предложила Эрика, которая знала окрестности Бонна намного лучше меня.

Ресторанчик был с виду неказистым: низкие потолки, тусклое освещение, поскрипывающий паркет, застиранные скатерти; зато в баре было уютнее – роскошное, отделанное деревом помещение. Я сидел и неспешно пил кофе «эспрессо», когда влетела Эрика с газетой под мышкой. На ней были изящные белые брючки и голубой свитер с капюшоном. Губы были сердито поджаты, глаза гневно полыхали. Она решительно прошагала к стойке и остановилась рядом со мной.

– Что тебе заказать? – поинтересовался я.

– Дерьмо собачье! – отчеканила она.

– Полегче, крошка, – одернул я ее. – Я задал, кажется, понятный вопрос и по-немецки: что тебе заказать?

– Дерьмо собачье! Герру Бастиану даже в голову не пришло бы такое…

– Если не ответишь, я уйду, не попрощавшись.

– Но… Ладно, черт с вами! Возьмите мне кофе гляссе. И кусочек торта.

– Кофе гляссе для девушки и порцию Himbeer-Topfen-Torte[31], – кивнул я бармену. – А мне просто двойной «эспрессо».

Я взял Эрику за руку и увлек к одной из погруженных в полумрак кабинок у дальней стены. Эрика в сердцах бросила газету на столик.

– Это мерзкая клевета! – заявила она.

– Возможно. А что именно?

Эрика молча протянула мне газету. Я развернул ее и прочитал, что приближается мощный циклон с дождями и диким ветром. Он уже бушевал во Франции, а жители западной части Германии затихли в смертельном ужасе, ожидая с минуты на минуту его сокрушительной атаки. Я скорчил сочувственную гримасу.

– Не там смотришь, кретин! – взвилась Эрика.

По правилам игры Гансвурсту нельзя было обижаться, и я проглотил «кретина» как должное. Эрика ткнула пальцем внизу:

– Вот здесь, на последней странице. Какая противная желтая газетенка!

Я увидел броский заголовок: «Неизвестно куда исчезла известная политическая пара».

Пробежав глазами первый столбец, я убедился, что и мюнхенский частный сыщик, и журналист из Бонна, вероятнее всего, выслеживая Петру Келли и Герда Бастиана, обнаружили, что в последний раз они останавливались у Келли в Танненбуше на Свинемюндштрассе. Оттуда они ездили в Берлин, затем должны были посетить печально известный музейный комплекс – концлагерь «Заксенхауз». И побывать у ее любимой бабушки Бирле в Мюнхене на очередном дне рождения. И вдруг пара бесследно пропала. Журналист также раскопал несколько загадочных фактов от подружки Келли – Элеоноры Хайнц.

Например, Петра Келли до 29 сентября информировала Элеонору Хайнц по телефону ежедневно и обо всем, что бы ни происходило с ней или с ее политическим партнером, генералом Бастианом. Последний раз она разговаривала по телефону с Петрой Келли именно 29 сентября, когда Кристина воодушевленно рассказала подруге о послании, которое должно быть передано по Би-би-си, а адресовалось бы различным странам и континентам. Упоминала она и о путешествии по США, которое планировалось на конец октября: университеты на Гавайях и в Вашингтоне приглашали ее для чтения курса лекций в качестве профессора. Самые поздние депеши от Петры были проштемпелеваны 23 и 24 сентября, Келли упоминала о поиске новых проектов и том, что у неё имеются заманчивые предложения из Лондона. Правда, по ее словам, это не понравилось бы бабушке Бирле…

Вездесущий журналист исхитрился проинтервьюировать предводителя «зеленых» Теодора Бэра, который утверждал, что генерал Бастиан действует на свою пассию Келли гипнотически, уподобляясь чуть ли не Дракуле, и та бежит, будто собачонка, за ним следом не по собственной воле.

– Дерьмо собачье! – возмущенно прокричала Эрика. – Он ухитрился создать Бастиану имидж чёрного мага и теперь любой будет считать, что отец Эвы – низкопробный бабник!

– По-моему, это просто грязный пиар, – вставил я.

– Нет, они хотят выставить Герда Бастиана чуть ли не маньяком, чтобы выгородить свою драгоценную фрау Келли, как выставочный образец!

– Ясно, – произнес я. – А я тебя удивлю другим. Вот что мне известно. В конце июля Герд Бастиан подписал в печать свою книгу «Гламурное лицо Германии», которая уже появилась в продаже. Вот что он пишет: «Смой прочь косметику с демократической добропорядочности Германии, и там обнаружишь маску из раболепия перед грубой силой и хуже того – толерантность и покорность к недостаткам!»

– Откуда это у вас? – оторопело проговорила Эрика.

– Я тоже не сплю, а работаю, не покладая рук, – усмехнулся я. – Если хочешь, могу добавить ценную информацию про них обоих из другого надежного источника – популярного гламурного издания. – И я пересказал публикацию мюнхенского журнала «Бунте» о том, что экс-друг Петры Теодор Бэр – один из немногих, кто оставался в Берлине и недавно встречался с обоими и не раз. В берлинском бюро «зеленых», в здании на Тулпенфельд они завершали какой-то свой проект, причем оба трудились в обычном тандеме, дополняя один другого…

Эрика слушала меня, открыв рот и округлив глаза.

– … Более того, смею доложить тебе о том, когда познакомились Петра Келли и Герд Бастиан, – потупив глаза, сообщил я. – Во время дискуссии на тему «Женщины и военные», когда «зеленые» сцепились в яростной схватке с военными. Именно здесь бывший генерал бундесвера Герд Бастиан сумел стремительно обворожить Петру Келли, а еще точнее – восхитить фройляйн своими непревзойденными политическими шуточками, светскими манерами и приятным тембром голоса. Тогда она была покорена им без остатка.

– Сколько же у вас эксклюзивной информации! – воскликнула Эрика.

– Да, совсем забыл! – хлопнул я себя по лбу. – Две недели назад Герд и Петра были в берлинской квартире у главы «зеленых» Бэра. Собралась вся «головка» «Гринпис», а повод был основательный: планировался семинар всех «зеленых» – «осей» и «весси». Но кроме чистой экологии предполагалось подискутировать о влиянии «Штази» в движениях подобного рода – организация демонстраций, протестных акций и тому подобных «активок» в историческом контексте.

– Послушайте! – остановила меня Эрика. – Если тут столько политики, недалеко и до убийства.

– Правильно мыслишь, малышка, – похвалил я. – Кстати, еще один важный момент. Председатель движения «зеленых» Люднер Фокстер тогда же заверил Келли, что поддержит ее при выдвижении кандидатом в Европарламент. На то у Келли были политические резоны: в своем