Время шло.

Я добросовестно трудился на благо новой России.

Стало проще добираться до дальних уголков этой большой страны. Транспорт развивался и становился удобнее. Теперь на поезде было намного комфортнее ездить, чем когда то в экипаже.

А еще появились телефоны! Вы себе представить не можете, какая это полезная штука оказалась.

Раньше письма можно было ждать неделями, а теперь можно взять и позвонить и решить все вопросы, почти напрямую.

Правда были они далеко не везде и связь, зачастую, оставляла желать лучшего. Однако молодая республика очень нуждалась в железе!

На полях пахали земли трактора, железные дороги опутывали своими рельсами земли России.

Да что там!

Куда не глянь — везде применялось железо. Вот я со своей группой и мотался поисках таких месторождений.

В одной из таких экспедиций меня и застало известие о начале войны.

И перед нами поставили новые цели — искать, искать и искать, пока не найдем новые месторождения. Теперь страна переоборудовала свои заводы с мирной техники на военную.

Я мотался, как проклятый. Спал и ел в режиме — когда придется, что придется и сколько придется. Люди в группе менялись. Молодые уходили на фронт.

А мой любимый Питер, который теперь был Ленинградом был взят в блокаду немецкими войсками.

Я не мог вернуться туда. Поэтому я продолжал рыскать по просторам своей родины.

Я даже на фронт просился, но меня не отправили. Сказали, что я нужен в тылу. Просто мои «открытия» были одними из лучших.

Ну тут помогали опыт и знания накопленные за столько лет!..

Еще я сдал пару золотых жил, но те, которые находились далеко от моих. И не смотря на выматывающую работу и такое тяжелое житье, я не старел.

Я продолжал оставаться молодым и здоровым.

Усталый, зачастую голодный, с синяками под глазами от недосыпа — но по прежнему молодой и здоровый.

И это меня уже переставало радовать. Я устал, устал так, что мне уже хотелось умереть…

И тогда я принял решение — погибнуть.

В этой военной неразберихой пол страны жили без документов, так что одним больше, одним меньше.

В общем я пришел в один маленький городок к руководителю и рассказал, что знаменитый геолог Медведев Илья Иванович погиб при исследовании очередной пещеры с признаками железа. Однако месторождение не оправдало его надежд.

Мы были в пещере вместе, я его молодой помощник. И вот мы уже собирались выходить. Меня с очередным образцом Илья Иванович отправил наружу. Я только вышел, как за моей спиной раздался оглушительный шум и посыпались камни.

Пещеру завалило и Илья Иванович остался внутри.

Образцы все я принес, но необходимо срочно возвращаться, вдруг еще можно спасти Илью Ивановича.

Мне выделили наряд милиционеров, с которыми мы вернулись к пещере.

Они констатировали смерть ученого. Войти в пещеру мы смогли только в самом начале, а потом там действительно был большой завал. Я подготовился. Одним словом наряд милиции убедился, что в таком завале человек остаться живым не мог.

Конечно же тратить силы на поиски трупа никто не стал.

Одним словом мне выдали справку о смерти Морозова Ильи Ивановича, с которой я в конце концов вернулся в Ленинград.

Прошло уже больше семи с лишнем лет моих скитаний.

Город я не узнал.

И квартира, которую я занимал до войны, оказалась на стороне особо опасной при обстрелах.

Одним словом я опять лишился жилья.

Было тяжела.

Тяжело было всем.

Я не знал чем бы мне заняться.

Вот уже несколько дней в городе и, можно сказать, скитался…

Зачем я вернулся в этот город?

Что я ищу?

Чего я хочу?

Ничего не хочу и ничего мне не нужно.

Нет, пожалуй нужно!

Мне нужен покой!

Я хочу, чтобы меня окружали родные люди, хочу радовать их разными мелочами каждый миг. Хочу слышать их смех, видеть их слезы…

И вот однажды на улице меня окликнул женский голос

— Илья Иванович! Вы ли это?

Я от неожиданности оглянулся.

На меня смотрела Ольга Семеновна Горнева.

Мы вместе работали в отделе развития промышленности. Она была там ведущим специалистом по легкой промышленности.

Я сообразил, что неразумно отреагировал на свое прошлое имя, но Ольга не дала мне и слова сказать. Она бросилась ко мне ухватила меня за плечи и почти обняла

— Илья Иванович! Вы живы! Как вы? Я так рада вас видеть! — она тараторила не давая вставить и слова

— Простите! — наконец вклинился я — Я не Илья Иванович.

— Простите! — она смущенно меня отпустила — Вы так похожи на моего бывшего коллегу. Очень многие погибли и я рада была встретить живым коллегу. Простите. Но вы так похожи…

— Я похож на своего отца. Мне все это говорят — улыбнулся я

— А ваша фамилия не Медведев?

— Медведев. И моего отца звали Илья Иванович — сам не знаю зачем это сказал

— Боже мой! Так вы сын Ильи Ивановича?

— Да.

— И как ваш отец? Он жив? Где он сейчас?

— Отец погиб. Мы с ним искали железнорудные залежи и произошел обвал… Я не смог ему помочь. Помощь, которую я привел, опоздала. Мне выдали справку о его гибели.

Я зачем-то протянул ей справку выданную мне о смерти меня.

Она взяла справку, прочитала и даже украдкой вытерла слезы со щек.

Я молчал обнял ее, давая ей время придти в себя.

Зачем я это сделал?

И сам не знаю.

Мог бы пройти мимо.

Нет зацепился…

Просто очень хотелось простого человеческого общения в этом кошмаре. А Ольга, опять шмыгнула носом и спрятала его в носовой платок.

— Простите — пискнула она

Я не мешал ей горевать по себе.

Я понимал ее.

Сейчас действительно каждый был рад встретить живым своего старого знакомого.

Я и сам был рад ее видеть.

Вот только теперь я больше не Илья.

— Вы давно в Ленинграде? — спросила она справившись со своими эмоциями

— Почти неделю

— Где вы остановились?

— Практически на улице — сознался я честно — Квартиру отца разбомбили.

— Могу я предложить вам раскладушку у себя в комнате? — смущенно предложила она и затараторила — Вы меня нисколько не стесните! Я живу одна.

Я смотрел на нее округлившимися глазами.

Никак не ожидал получить поддержку от этой женщины. Мы на самом деле не были уж такими хорошими знакомыми. Да, мы знали друг друга, здоровались при встрече, но на этом все. А тут…

Она так искренне мне обрадовалась, а теперь помогает «сыну» своего бывшего коллеги.

Очень трогательно.

А главное своевременно.

— Я даже