В квартире Павла Анташева я пробыл еще минут пятнадцать, нобольше ничего существенного об убийстве Аллы Сороченко не услышал. И вот этотфакт и казался мне самым любопытным. По опыту знаю: люди непричастные, какправило, стараются рассказать все, что знают, и даже то, чего не знают, строятдогадки, выдвигают версии и хотят быть полезными. Напрягают память и фантазию,вспоминают и выдумывают, но им (не всем, конечно, но многим) ужасно хочется статьтем главным свидетелем, благодаря которому преступление будет раскрыто. А люди,которые ведут себя совсем не так, то есть отмалчиваются, уходят от вопросов иответов и ссылаются на то, что ничего не знают, на самом деле знают, и немало.Разумеется, бывают и исключения, то есть человек отмалчивается не оттого, чтоему есть что скрывать, а просто характер у него такой. Ну неразговорчивый он,что тут сделаешь? Или у него зуб болит. Или личная драма сердце разрывает.Однако опыт показывает, что ежели при обсуждении убийства своего знакомогосвидетель молчит, то тут всегда есть о чем подумать.

Этими весьма, надо признаться, банальными соображениями я иподелился по телефону с Иваном Хвылей, когда покинул матушку и сыночкаАнташевых. Было уже почти десять вечера, вчерашняя простуда, как-то подзабытаяпод гнетом утренних переживаний и текущих рабочих проблем, снова выползланаружу и приподняла голову, дескать, але, молодой человек, лечить меня будемили где? Я тоже живая, мне кушать надо, и ежели ты мне не закинешь в топкукакое-нибудь лекарство, то я начну поедать твое драгоценное здоровье.

Заехав в аптеку и купив какой-то противопростудной ерунды, явернулся домой и минут пять решал, какова будет последовательность действий.Действий было несколько: поесть, позвонить родителям, накормить зверей,поменять кассеты в записывающей аппаратуре, выпить лекарства. Что сделать впервую очередь, а что потом? С одной стороны, очень хотелось есть, вкусныйСветкин обед давно разошелся на успешно потраченные калории, с другой стороны,коты тоже голодны, и их жалко. Утром я забыл, погрузившись в горестные раздумьяо себе и собственных родителях, вынуть мясо из морозильной камеры, и теперьразмораживать его придется в микроволновке. А микроволновка у меня всего одна,и если положить туда мясо, то мой ужин уже не влезет, потому и приходитсярешать, кого кормить в первую очередь, себя или зверинец. С кассетами все нетак сложно, их можно поменять в любой момент, просто для этого нужно обойти всюквартиру (надо заметить, немаленькую), а сил нет. С лекарствами куда сложнее, яникогда не мог запомнить, какие препараты следует принимать до еды, какие -после, а какие во время приема пищи. Вот эти, которые от простуды, - их когдапить? Хоть убейте, не помню. Можно спросить у мамы, но она тут же начнетпереживать, придумывать мне страшные болезни, а утром рассказывать о бессоннойночи, проведенной в тревоге о моем здоровье. Нет, у мамы спрашивать нельзя.Можно позвонить Светке, она тоже знает, но это чревато тем, что Светка, еслиона дома, тут же примчится меня лечить. Я, конечно же, всегда рад ее видеть, нокатегорически не хочу, чтобы она из-за меня бросала семейные дела, мужа и двоихдетей и бежала на ночь глядя поить лекарствами нерадивого соседа и ставить емубанки с горчичниками. И, наконец, самое ответственное дело - разговор сродителями. Учитывая количество звонков, поступивших от мамы за вчерашний вечери сегодняшний день и оставшихся без ответа, разговор предстоит нелегкий. Менябудут сначала ругать, потом упрекать, потом требовать объяснений, и все этоокажется сдобренным вонючей приправой в виде советов бросить эту работу ирассказов о том, как им за меня стыдно. Короче, приятного мало, неприятного -много, но пройти через это все равно придется. Не звонить нельзя, родители все-таки.В результате мучительных раздумий я решил поставить на разморозку кошачье мясои одновременно позвонить. Пройду через самое необходимое сразу и потом ужестану предаваться удовольствиям в виде вкусной еды и полезного лечения.

- Папа весь день лежит, не встает, - сообщила маматрагическим голосом. - У него плохо с сердцем после вчерашнего.

- Но ведь премьера прошла суперуспешно…

- При чем тут премьера! Папа очень расстроен из-затвоего поведения. Ты его ни в грош не ставишь. Мало того, что ты не сделал так,как он велел, так ты еще и в ресторан не приехал. Игорь! Что ты себепозволяешь? Как ты себя ведешь? Это какой-то кошмар! Ты весь день не подходил ктелефону. Ты плюнул папе в душу и теперь скрываешься.

- Мама, я работал, а не скрывался. Я тысячу разобъяснял тебе, что мне неудобно вести домашние разговоры во время работы, я жевсе время на людях…

- Не надо мне ничего объяснять! Ты глубоко оскорбилпапу вчера, он до сих пор не может прийти в себя.

В общем, я мог бы начать волноваться за папино здоровье,если бы не знал совершенно точно, что сердце у него работает лучше, чем умногих молодых. Благодаря неустанной маминой заботе великий Владимир Дорошиндважды в год проходит полную диспансеризацию у самых лучших врачей, раз в год -у нас, в России, и раз в год - в Европе, так что за состоянием его здоровьяведется неусыпный надзор. В последний раз кардиограмма у него была простоблестящая, а состояние сосудов вызвало удивление даже у видавших виды докторов:чтобы в таком возрасте да при таких нагрузках - и такие результаты! Помнится,было это не далее как два месяца назад, и мама тогда долго и подробнорассказывала мне о проведенных исследованиях, и мы вместе радовались за папу.Так что если он сегодня целый день лежит и не встает, то не оттого, что у негоплохо с сердцем, а исключительно оттого, что у него большие проблемы ссамолюбием, гордыней и уважением к чужой личности. Оснований для беспокойства,конечно, никаких нет, но все равно это же мой отец, я его очень, очень люблю, имне его ужасно жалко. Мне стыдно, что я своим поведением заставил его таксильно переживать. И пусть его переживания кажутся мне неправильными, мне всеравно стыдно, и сейчас я готов на все, лишь бы он перестал расстраиваться.

Мамин голос взмывал волнами негодования и опадал,перемежаясь всхлипами, а я - наглец! - доставал из микроволновки мясо,раскладывал по мискам, насыпал сухой корм тем, кому мясо не полагалось,бдительно следил за Айсором, который пытался оттеснить малышку Карму от еемиски и слопать предназначенный для нее антрекот, разглядывал содержимоехолодильника и прикидывал, чего бы такого питательного съесть на ужин. Я дажеуспел с трубкой в руке обойти всю квартиру и поменять кассеты.

- Сынок, а что Катя? Ты с ней виделся?

Вопрос застал меня врасплох, переход оказался неожиданным.Только что я слушал печальную песнь о том, как отравил своим профессиональнымвыбором жизнь любимым родителям и как гадко поступил, не явившись на банкет, ивдруг Катя какая-то… Я даже не понял, о ком речь.

- Катя? - переспросил я.

- Ну да, Катя, эта девушка с телевидения. Она мне оченьпонравилась. Я же велела тебе присмотреться к ней повнимательнее. Сегодня поканалу «Культура» был ее репортаж о премьере. Дивно, просто дивно! И папа такхорошо выглядел! Мне уже все приятельницы позвонили.