Реальность размазалась, как на большой скорости, и через миг вокруг уже не было ни берез, ни команды Мародера, ни самого командира вольных. Их место заняла лесная поляна в окружении осин. Осин, не берез!

И шел вперед, хромая, Картограф. Прянин и Маугли топтались позади. А Данила стоял, разинув рот. Картограф обернулся, бросил через плечо:

– Не стойте. Идите за мной. Тут всегда нужно идти за мной и держаться вместе. Хотя нас трое, да еще ребенок этот, он – сила, я бы один так не смог…

Ноги его подкосились, Картограф рухнул в траву, на спину и принялся хватать воздух ртом. Данила, выйдя наконец из ступора, присел рядом, заозирался:

– Где Мародер?

Картограф прохрипел:

– Далеко… остался… там. А нам – вперед, – он махнул рукой в направлении черной стены ельника. – Деревня…

Больше он ничего не сказал – закатил глаза и задергался. Доцент присел рядом, пощупал пульс и покачал головой:

– Увы, надо тащить. Или ждать, пока придет в себя хоть немного.

Дыхание Картографа было ровным и глубоким, пульс – медленным. Он спал и не просыпался. Видимо, его организм действительно исчерпал свои ресурсы. Спасибо, хоть от Мародера увел. Вот только куда? Что за деревня впереди? Далеко ли до Глуби?

Данила достал складной швейцарский нож и открыл пилу. Можно смеяться над ее размерами, но пила эта – штука мощная. Нетолстые рябины спокойно берет, только опилки летят. Только вот рябин в окрестностях не было, и он принялся за молодую сосенку. Запахло смолой и Новым годом.

Из сучьев, ветвей и куртки Данилы (Маугли не хотел ее отдавать, но пришлось) соорудили волокушу и водрузили на нее Картографа. Когда укладывали, он забормотал во сне: «Идти, идти, человеку нельзя останавливаться» – и попытался свернуться калачиком.

Наконец они пошли. Доцент быстро уставал, и приходилось отдыхать каждые пятнадцать минут. «Бурлаки на Волге, блин! Так и до вечера не дойдем», – думал Данила.

Осинник сменился ельником. Таким дремучим, что кое-где ветви сплетались так тесно, что не было видно неба и невозможно было сориентироваться, где запад, где восток. Куда, елы-палы, идти? Где долбаная деревня?

Впереди, как раз там, куда шли, обозначилась бродила. Черт, огибать надо! Хотя тут по фиг – вперед, назад, все равно направление неясно. Главное, найти ночлег, а то ночь в Секторе застанет, и амбец.

Прянин совсем выдохся, отдыхал он теперь дольше, чем волок Картографа, и Даниле на ум стали приходить странные мысли. Он думал об искажениях.

Официальная наука считает «бродилу» искажением чувства пространства. Яйцеголовые из МАС, ни разу не бывшие в Секторе дальше Первого пояса, уверяют: человек просто утрачивает способность ориентироваться на местности, вот и ходит кругами, топчется по своим же следам.

Проводники считают иначе.

Проводники знают, что «бродила» и «темпоралка» не на психику влияют, а на пространство. Психику оставим «паранойке», «депрессуну» и другим. Здесь все интереснее и сложнее, а наука просто не любит расписываться в собственном бессилии.

Даже последний гуманитарий пытался постичь природу нашего мира и допер, что мы не знаем, что такое солнечный свет. Мы не знаем, что такое пространство. И до сих пор считаем, что время – измерение, такое же материальное, как длина или ширина.

А это ни фига не так, тем более – в Секторе, где та же длина – величина более чем относительная.

Попавший в «бродилу» это понимает, шкурой чувствует. Ты не топчешься на месте, место идет складками, и ты ковыляешь по ним, ковыляешь… Относительно обычного мира не сдвигаясь ни на шаг. Вот так-то!

Астрахан никогда не интересовался физикой сложнее баллистики. И то, так сказать, в прикладном ключе… Математика сложнее простейших снайперских расчетов его тоже не прельщала. А уж в мистику из серии складок пространства Данила вовсе не верил. До сегодняшнего дня, пожалуй. Пусть это шло вразрез с официальной наукой, пусть ученые МАС его обсмеяли бы, Данила руку готов был отдать на отсечение: прав внутренний голос. «Бродила» – складка, на которой застревают проводники и обычные люди.

Место, точнее, та вариация места, где сейчас находился отряд, была той же природы, что и «бродила», но глубже, что ли. Или выпуклее… Короче, уровень повышенной сложности для опытных игроков. Знать бы еще коды, чтобы его пройти.

А Картограф спит.

Вот чего точно делать нельзя, так это разбивать лагерь и останавливаться.

– Так, – решил Данила. – Нас никому не сбить с пути, нам пофигу, куда идти.

Он раскурил сигарету и остро пожалел, что это – не косяк. Не помешало бы сейчас.

– А куда двинемся? – поинтересовался Прянин. – Маршрута-то нет.

– Вперед по обыкновению. Искажения нам почти не страшны, мы с Маугли их чуем.

– Знаешь, Данила, – Прянин виновато улыбнулся, – я настолько переобщался с нашим малышом, что мне кажется, я и сам их чую, искажения. Только слабо. Вот сейчас будто…

– Не говори, – оборвал его Маугли. – Нельзя говорить. Даже думать нельзя.

– Суеверие, – пробормотал Прянин.

В ельнике сгустилась темнота. Данила с трудом различал силуэты спутников, смутно белевшие лица. У Прянина оказался фонарь, и бледный конус света заплясал между деревьями.

Данила вскоре потерял чувство направления и надеялся только, что озарившая его теория верна и направление в принципе не имеет значения.

Лес менялся. Несколько десятков шагов – и они оказались на опушке, а перед ними расстилалось заросшее бурьяном поле.

Впереди смутно маячило искажение, до него оставалось метров десять. На таком расстоянии Данила мог определить только тип: какая-то психическая гадость типа «озверина». Не хотел бы он в «озверин» вляпаться: злость, кровавый туман, очнулся – вокруг трупы друзей. И понимаешь: это ты сделал, своими руками…

Стреляются люди после «озверина». Если патроны остаются.

За Московским сиянием не видно вечернего неба, и не понятно, под тем ли ты еще небом или под совершенно другим.

Двинулись вдоль опушки. Когда-то здесь пролегала дорога, и до сих пор бурьяна было меньше, чем на поле, да и кочек не так много. Данила вместе с Пряниным тащил Картографа, Маугли шел рядом, сменял Доцента, когда тот уставал. Интересно, а как течет время для тех, кто ходит по тайным тропам Картографа?

Может, и вовсе не течет, пока он спит?

Сверхпроводник Картограф, надо же! Бесплатные экскурсии. Все, что вы не хотели знать о Секторе и боялись о нем узнать…

Из леса вышел человек. Данила прицелился в него, но человек, казалось, не замечал путников. А еще сквозь него проходило мерцание Московского сияния и смутно виднелись силуэты деревьев. Очередной сюрприз Сектора.

Человек остановился в нескольких метрах от Данилы и посмотрел в сторону. Данила проследил за его взглядом: там было еще двое, тоже призрачных. Его пробрала дрожь.