лежат по центру. Ноа разложила поленья слишком далеко друг от друга, поэтому тепла не было достаточно, чтобы обогреть комнату. Когда пламя вспыхнуло, испуская обжигающий жар, я сел, отряхнул руки и повернулся к ней, она пристально смотрела на меня.

Я заметил, что ее щеки покраснели от тепла. На самом деле, было не так уж холодно, но Ноа мерзла. Я вспомнил, как зимой, которую мы провели вместе, она прижималась ко мне под одеялом, чтобы согреть свои замерзшие ноги моей кожей, которая всегда казалась ей очень теплой, особенно когда она прикасалась к ней.

– Не очень хорошо, – сказала она, оглядываясь на книги. – Мэдди спит в моей постели, просто чтобы ты знал, на случай, если поднимешься наверх и не сможешь ее найти.

Я кивнул, подошел к дивану и сел рядом с ней. Ноа была на полу, но даже на таком расстоянии мы могли смотреть друг другу в глаза.

– Спасибо, что позаботилась о ней, – сказал я, все еще не решаясь приблизиться.

Ноа настороженно посмотрела на меня, словно ее преследовала большая собака, которая может быть то ласковой, то вдруг вскочить и без раздумий укусить.

– Не за что. На самом деле это все Уилл – он переодел ее в пижаму и рассказал сказку…

Я кивнул, с изумлением наблюдая, как ее щеки покраснели от моего пристального взгляда.

– Потом они пытались уложить ее спать в новой комнате, – продолжала она, и я наклонился вперед, отвлекаясь на то, как двигались ее губы, – но она настояла, что хочет спать со мной. Она много спрашивала о тебе. Тебе не следовало уходить.

– Мне нужно было подумать, – извинился я, заметив то, что до сих пор оставалось незамеченным: на ее левой щеке, около глаза, был прямой белесый шрам, как будто она чем-то порезалась. – Что это у тебя там? – спросил я и сам удивился, что неосознанно протянул руку и взял ее за подбородок, чтобы лучше рассмотреть шрам.

Что за черт!

Ноа вздрогнула от моего прикосновения и отстранилась, вынуждая меня отпустить ее.

– Ничего, – ответила она, глядя в книгу.

– У тебя не было этого шрама. Что, черт возьми, с тобой случилось?

– Я упала, – ответила она, пожав плечами.

– Упала? Где? Когда? В последний раз, когда я тебя видел, у тебя его не было.

«Или был?» – Я вдруг засомневался, потому что в последний раз, когда я ее видел, то был не в себе.

Ноа закрыла книгу и немного раздраженно взглянула на меня.

– Он у меня уже больше полугода, так что да, он у меня был, когда мы виделись в последний раз. Я упала с байка, ничего особенного, но мне наложили швы.

– С каких это пор у тебя есть мотоцикл?! – Я сам не понимал, почему вдруг так разозлился. Когда я зашел, то был спокоен, мне даже понравилось, что она здесь, но теперь… черт, я хотел что-нибудь сломать.

– Он не мой. Одолжила у друга. Почему ты злишься?

Я встал и отошел, но был так зол, что не мог не выпалить первое, что пришло на ум.

– Только идиоты ездят на мотоцикле. Большинство аварий со смертельным исходом происходят по вине людей на этих дурацких мотоциклах!

Ноа поднялась, сжала губы и небрежно положила книгу на диван.

– У тебя есть мотоцикл!

– Я не ты. Я не попадаю в аварии.

– Значит, ты намекаешь, что я идиотка?

Я крепко сжал челюсть.

– Не езди на мотоцикле, это все, на что я намекаю, – сказал я, пытаясь успокоиться. Ноа попала в аварию, чертову аварию… несколько месяцев назад. Где я был тогда?

Очень далеко.

Она собрала свои книги и остановилась передо мной, прежде чем уйти.

– Жаль, что ты больше не можешь отдавать мне приказы, да, Ник?

Я смотрел, как она уходит, с горьким послевкусием во рту.

20

Ноа

На следующий день я проснулась раньше, чем привыкла за каникулы, но у меня была веская причина, и я была очень взволнована.

Стараясь не шуметь, я повернулась к Мэдди, которая спала рядом. Она спала так крепко, что я какое-то время просто наблюдала за ней. Такая маленькая, а во сне возится, как беспокойный зверек, что напомнило мне еще об одном человеке, который прямо сейчас спит совсем рядом. Ее маленькое тельце занимало почти всю кровать, и мне едва хватило места, чтобы пошевелиться.

Я не хотела разбудить Мэдди, пока одевалась. Кроме того, еще не рассвело, и мне нужно было включить свет, чтобы собраться, поэтому я осторожно встала с кровати и взяла ее на руки, зная, что она только пробормочет что-то во сне, а потом снова заснет.

Ее маленькие ручки обняли мою шею, я вышла из комнаты, а она повисла как маленькая обезьянка. Я сомневалась, стоит ли относить ее в новую комнату, не хотелось, чтобы она испугалась, когда откроет глаза и не поймет, где находится, поэтому я вошла в комнату Ника. Можно оставить ее там, они будут спать рядом, а когда Мэдди откроет глаза и увидит старшего брата, то будет чувствовать себя в безопасности.

Я медленно открыла дверь, чувствуя себя очень неловко, вторгаясь в частную жизнь Николаса. Я бывала здесь сотни раз, спала с ним и просыпалась, обнимая его. Я поджала губы и выбросила эти мысли из головы. Ник крепко спал, его тело занимало почти всю кровать, а в его комнате, как всегда, была кромешная тьма. Я оставила дверь открытой, чтобы хоть что-то разглядеть, и подошла, чтобы положить девочку рядом с ним. Когда я положила ее на кровать, Мэдди автоматически свернулась калачиком и начала сосать большой палец, уснув так же, как и несколько минут назад в моей постели.

Я закусила губу, внезапно занервничав. Натянула одеяло, чтобы укрыть ее. Николасу никогда не было холодно, он не включал отопление, а комната напоминала ледяное жилище.

Когда я натянула одеяло, то не заметила, что оно наполовину запуталось у него между ног, и, хотя я делала все очень медленно и без резких движений, Ник в полусне открыл глаза. Улыбка появилась на его губах, и я замерла на месте, будто он заморозил меня.

Ник схватил меня и потянул вниз, усадив рядом с ним на кровать.

– Что ты делаешь, Веснушка, подсматриваешь за мной? – спросил он, услышав, как мое сердце начало бешено колотиться. Прошел год с тех пор, как он в последний раз называл меня этим ласковым прозвищем.

Он сел и без предупреждения поцеловал меня в губы. Это был невинный поцелуй, но я отстранилась, словно обожженная огнем. Затем Ник, казалось, пришел в себя, открыл глаза, огляделся, перевел взгляд с сестры на меня и через секунду вздохнул и выругался.

– На мгновение я подумал… – сказал он.

– Я знаю, – оборвала я.

Он понял, наконец, что произошло.

Я встала с кровати, желая исчезнуть.

– Я просто принесла к тебе Мэд, не хотела, чтобы, когда она проснется, никого не было рядом.

Ник посмотрел на девочку, а затем снова на меня.

– Подожди, что? Куда ты уходишь? – спросил он, стягивая с себя одеяло и проводя рукой по лицу.

– Нужно сделать кое-что… – я не собиралась говорить ему, куда направляюсь, мы это уже проходили.

Николас хмуро кивнул, затем распахнул глаза, будто поняв что-то.

– О, давай! – слишком громко воскликнул он.

– Ш-ш-ш, – осекла я. – Ты разбудишь ее!

Ник встал с кровати, взял меня за руку и повел в свою ванную. Закрыл дверь и снисходительно посмотрел на меня.

– Ты с ума сошла! – он отпустил меня, стараясь скрыть смешок.

– Отпусти! Не смейся надо мной, это традиция, я люблю ходить за… прими это!

Ник недоверчиво покачал головой.

– Ты ненавидишь ходить по магазинам. Ты же жаловалась на мать, потому что она и в обычное время может потратить на это весь день, а в пятницу после Дня благодарения ее просто не вытащить из магазина. А теперь объясни мне почему?

– Я уже объясняла тебе, – ответила я, собираясь уйти, но он остановил меня, загородив путь своим чертовым телом. Он улыбался… Николас улыбался, глядя на меня. Я была так поражена этой реальностью, что позволила ему удержать меня.

– Это «черная пятница»… Люди ходят по магазинам до поздней ночи, пьют горячий шоколад, магазины не закрываются… – сказал он, пытаясь сымитировать мою речь.

Я была удивлена, что он вспомнил те слова, которые я использовала, чтобы объяснить ему страсть ходить по магазинам в этот день, но это было странно, учитывая, что это было два года назад.

– Если ты знаешь, то зачем спрашиваешь? – раздраженно ответила я.

Ник покачал головой, все еще улыбаясь.

– Я надеялся, что ты