госпиталь перестал отвечать на звонки. И не понятно – это связь барахлит, или там теперь никого из живых нет. – Вдруг сказал Володин.

- Неприятные новости. – Я уселся на подоконник, спиной опираясь на раму. – Сколько у нас осталось медперсонала в строю?

- Из врачей – семь, включая тебя и меня, - Усмехнулся Володин, - из медсестер и санитаров – двадцать один человек.

- Очко! – Я хлопнул в ладоши. Меня понемногу накрывало откатом от прошедшего.

- Чего? – Не понял Володин.

- Игра такая карточная есть, Борис Геннадьевич, не заостряйте внимание. Там просто, когда двадцать одно очко набираешь, нужно громко говорить: «Очко!», и тогда ты считаешься победителем. – Усмехнулся я.

- Ладно, победитель, сортировку мы проведем, и тела Одаренных утилизируем, ты лучше ответь мне на вопрос – ты как с автотранспортом управляешься?

- Нормально, три категории есть. – Ответил я, не понимая, зачем это сейчас понадобилось выяснять моему начальнику.

- Хорошо. – Кивнул Володин, - У нас начинаются проблемы с медикаментами, а подвоза, сам понимаешь, непонятно, когда ждать. Сможешь съездить до склада, откуда мы получаем медикаменты, загрузиться и вернуться назад?

- Смогу, в принципе, не проблема. – Кивнул я. – А куда ехать нужно? Может, полицию попросим сопровождение дать?

- Ха, полиция снялась от нас, пока ты был в морге. Им приказ пришел возвращаться в управление. Так что они, даже толком никому ничего не сказав, собрались и свалили, благо медсестру с гинекологии поймали и ей сказали сообщить, что они нас больше не охраняют. Так что мы теперь сами по себе, и лечим и защищаемся сами. А адрес я тебе дам, даже накладные выпишу на тот случай, если там кто-то живой есть.

- Пи…ц! – Одним эмоциональным словом я выразил все свое возмущение, царившее внутри меня.

- Не знаю такого слова, если честно, но явно оскорбительное. Но ты прав, это – пи…ц! – Кивнул Борис Геннадьевич и развернулся в сторону коридора, - пойдем, дам тебе документы и выпишу пропуск, и ключи заберем от грузовика на стоянке. Они должны в бюро справочном быть…

Глава 4

Глава 4. «Голубое Пламя в Северной Пальмире».

Первая выкладка:

РИ, Москва, Кремль, личный кабинет императора Александра Четвертого, 4 августа, 06.00

Император не ложился всю ночь. Обычно он довольно рано вставал, тренировался с дворцовыми для поддержания навыков, и уже в семь утра завтракал и приступал к делам, но всю прошедшую ночь император так и не сомкнул глаз. Всю ночь поступали доклады из Петербурга, и все каждый был безумнее предыдущего. Общее число зараженных за несколько дней перевалило за несколько десятков тысяч, а по прошествию трех полных суток от начала эпидемии появились непонятные твари, которые просто атаковали каждого, кого видели, некоторые даже докладывали, что эти твари жрали незараженных… В столице царила настоящая анархия, не смотря на то что в Петербург уже прибыли воинские подразделения, но и их не хватало для контроля. По этому вчера император отдал приказ о переброске еще нескольких полков к столице…

И вот наступило временное затишье. Целый час до начала новых докладов. Император приказал принести ему кофе и пару сэндвичей, и сейчас наслаждался ароматом крепкого свежесваренного напитка.

Немного тишины и кофе… Именно то, что сейчас нужно, для того чтобы привести мысли в порядок и подготовиться к новой рабочей эстафете…

Александр даже скинул свои строгие туфли и с удовольствием вытянул ноги под столом, откинувшись на высокую спинку кресла...

Стук в дверь прервал блаженное состояние императора. И судя по стуку, это был не Трубецкой…

- Войдите! – Властный недовольный голос императора разнесся по круглому кабинету.

Дверь кабинета открылась, и перед императором встал Макеев Зиновий Александрович, начальник императорской охраны. Макеев был старым тертым калачом в этом дворцовом болоте и начинал службу в дворцовой охранке еще при отце нынешнего императора. Крепкий, сбитый, давно поседевший как лунь, Макеев давно уже тянул свою лямку, и, в принципе, у Александра Четвертого до сих пор к нему не было вопросов... Вид Зиновий Александрович бледноватый, немного растерянный и потрепанный, на щеке горел след от очень знакомой самому императору аккуратной ладошки с музыкальными тонкими пальчиками…

- И за что, Зиновий Александрович, ты удостоился чести получить пощечину от ее императорского величества? – Усмехнулся император, вновь откинувшись на высокую спинку кресла.

- Сбежала. – В ответ сказал Макеев, сглотнув ком в горле.

- Императрица сбежала?! – Император аж подскочил со своего места.

Макеев в ответ отрицательно помотал головой.

- Тогда я тебя не понимаю. Объяснись внятно, Зиновий Александрович, что ты как красная девица на святках! – Не выдержал император.

- Ваша дочь, ваше императорское величество, сбежала. Она… письмо для вас… с супругой… оставила.

- Анастасия?

Макеев отрицательно покачал головой.

- Софья? – Император с удивлением перевел взгляд на Макеева.

Тот снова отрицательно покачал головой.

- А я всегда считал Екатерину самой рассудительной из всей троицы. – Выдохнул император, опираясь локтями на столешницу.

- А еще она пошла своим характером в мать, и нрав у нее очень горячий. – Ответил Макеев, - к тому же она всегда проявляла настоящий талант в освоении Дара.

- Кто узнал о побеге? Как она вообще сбежала из Кремля?

- Аркан «Темного Сна», она наложила его на всех дворцовых поочередно, просто подходя и касаясь моих парней. Просто никто не ждал от нее подобного поведения.

- Скольких она уложила, пока не выбралась из Кремля? – Император не сводил глаз с начальника собственной службы безопасности, и взгляд этот ничего хорошего не предвещал.

- Семерых, ваше императорское величество.

- Установили, как давно она смогла покинуть Кремль?

- В отрезок с одиннадцати ночи до пяти часов утра, более точных данных пока дать не могу.

- Кто обнаружил побег?

- Ваша супруга, ей не спалось, тревогу испытывала непонятную, вот и решила девочек проведать, пока младший наследник с нянькой остался. Она и обнаружила, что Екатерина Александровна сбежала.

- И где письмо?

- У императрицы. Она просит вас прибыть в покои, она ожидает вас там.

- Ну пойдем