– Первый листок с записью «вирус» лег на центр стола, - при этом император и главы старших родов империи покинули столицу. Но вот незадача, императорская семья выехала полностью, слуг и ближников в расчет не берем. А вот в старших родах хоть кто-то, но в Петербурге да остался – брат, сват, теща, сестра, бабулька свой век уже доживающая, но все же, они в столице. К чему это нас подводи?

- Конфликт во внутренней политике в текущем кризисе и продолжение конфликта и после его окончания между императором и старшими родами. – Кивнул граф.

Вторая бумажка с записью «конфликт» легла на стол, на «двенадцать часов», если бы стол представлял собой циферблат с первой запиской в центре.

- Верно, - Кивнул князь и взял третий вырванный листок, - также мы нарушаем работу логистики, экономики, блокируем самый крупный на данный момент город в империи, а также один из крупнейших торговых портов, плюс, именно в столице идет разработка большинства новых технологий для империи, как гражданских, так и военных.

- Кризис грозит падением в экономической и социальных сферах. Это факт. – Кивнул Волков.

Князь вновь кивнул и положил записку с кривым рисунком векселя имперского рубля на стол на «три часа».

- Также вирус буквально выкашивает население столицы. Как скоро мы найдем способ лечения и сколько будет занимать процесс восстановления после болезни, мы, в данный момент сказать не можем.

- И сколько потеряем душ, мы тоже сказать не можем. – Кивнул словам князя граф.

Четвертая записка со словом «население» легла на «шесть часов».

- Опять же, если этот вирус всплывет где-то еще, не на наших территориях, нас спокойно могут обвинить те же саксы в том, что вначале это была наша разработка, распространению которой способствовал наш неудачный опыт или производственная ошибка, а во второй раз – мы применили его целенаправленно. – Кивнул князь.

- Сложно, но возможно. Как игра в долгую. – Коротко кивнул князь. – Но как подогрев общественности перед войной вполне возможно. Международный конфликт.

Пятая записка «международный конфликт» легла на девять часов.

- Картина не очень радужная. И если развивать эту теорию дальше, мы с тобой таких гипотез насочинять сможем, что голова лопнет, а весь «циферблат» будет заполнен на каждую минуту, не то что час. – Кивнул князь на стол.

- Но фактов, которые подкрепляют последнего «зайца» пока что нет? – Волков поставил свой бокал с коньяком на «девять часов».

- Пока нет. – Выдохнул князь, - но это не значит, что их нет. Ты же помнишь, как говорил мой отец, когда нам пришлось того французского рыцаря отпустить из-под стражи и извиняться за его задержание.

- Это не он невиновен, это вы не накопали тех улик, за которые он запел был соловьем. – Процитировал Волков – старший.

- Вот именно. Мы пока не раскопали то, что сможет помочь в дальнейшей работе. Но мы работаем. – Согласился Кобылин.

* * * * *

РИ, Санкт-Петербург, Городская больница Святого Георгия, отделение хирургии и неотложной помощи, 3 августа, 23.30

Последние три дня прошли в каком-то абсолютно безумном режиме. Мы работали, лишь прерываясь на короткие перекусы и беспокойный сон. Количество больных за последние двое суток увеличилось почти десятикратно. По последним данным в столице заразилось почти сто тысяч человек. Город заполнился военными и полицейскими патрулями. Ввели комендантский час. Отказали три подстанции, поэтому часть города осталась без света. Всякое отребье вылезло на улицы. Начались случаи мародерства и разбоя. Полиция не везде успевала, а военные выполняли свои задачи, не вмешиваясь особо в драки с бандитами.

У нас в больнице тоже не все было гладко. Большая часть врачей заразились от пациентов. Анализы толком ничего не дали. И если с простыми людьми дело было еще куда ни шло – они болели, и болели тяжело, но на третьи сутки кризис отступал и состояние получалось стабилизировать, то вот с Одаренными все было гораздо хуже – словно болезнь сжигала Одаренных изнутри, подпитываемая их собственными Источниками. Одаренные сгорали в бреду и беспамятстве, так и не приходя в сознание…

Из врачей в строю остались только Володин, Свиридов главврач терапии, Гольцова из гинекологии, да Павлов и Кондрашов, два патологоанатома, хотя они вряд ли чем-то вообще могли заразиться – в их коньяке крови обнаружено не было… Начальник больницы, Соколовский Эдуард Михайлович, сейчас и сам лежал в реанимации под действием аркана «Целебного Сна» и «Укрепления Тела». Нами теперь руководил Свиридов.

Мы выгребли уже больше половины неприкосновенного запаса заряженного янтаря, и просвета пока не было видно. Пару часов назад Володин отправил меня отдохнуть и поспать хотя бы четыре часа, потому что я уже буквально валился с ног. И я до сих пор не смог узнать – что с Викой. Из больницы нас не отпускали, под утро первого августа у нас встал взвод патрульной полиции, и без указания главврача никого из больницы не отпускали. Соколовский не разрешил мне покинуть больницу, потому что сейчас я нужен был здесь. Собственно, возражать человеку, который и сам, имея семью и троих детей, но оставшийся выполнять свои прямые обязанности, я не стал. И прорываться с силой не стал. Сердце говорило одно, а вот холодная голова говорила другое… Пока еще я мог слушать голову…

Я только начал проваливаться в царство Морфея, как с диким визгом в ординаторскую вбежала Дашенька, одна из наших медсестер.

- Матвей Александрович! Там! Там! Там! – Глаза Даши были расширены, грудь рывками поднималась и опускалась, руки блуждали перед телом по воздуху, а сама девушка была в критически накрученном эмоциональном состоянии.

Я сел и моментально создал печать аркана «Душевного Покоя». Кто сказал, что Тьма не способна помогать? Идиоты! Именно Боярские разработали и выстроили целую систему арканов на базе Тьмы, которые помогали выровнять и стабилизировать душевное состояние. Тьма способна не только уничтожать. Она также может и пожирать. В том числе и излишки гормонов. Правда, для освоения подобного аркана нужно быть, минимум, Архимагов, ну, или Рыкарем…

Печать моментально уменьшилась в диаметре до десятка сантиметров и легла на темя Дашеньки. Медсестра тут же задышала ровнее, руки перестали дрожать и блуждать по воздуху, пытаясь схватиться хоть за что-то. Даже выражение глаз изменилось, стало более собранным.

- А теперь, Дашенька, говори – что случилось? – Я встал