– Моему мужу обещали, что со мной будут проводить сеансы психотерапии, а их нет. Почему? За что мы платим деньги – за помои, которыми вы кормите? И почему туалет не запирается? Он общий, так где отдельные кабинки? Как, по вашему мнению, тут, пардон, нужду справлять? Мне неприятно, если во время оного процесса зайдет какой-нибудь мужик!

– У вас есть еще какие-нибудь жалобы? – Снежная королева даже не посмотрела на меня, создалось ощущение, что она попросту не слышит, что я говорю.

– А этого, по-вашему, мало? – вскинулась я. – Если вы не отвечаете на мои вопросы, с кем я могу поговорить? Я молчу про старшую медсестру, Веру Ивановну. Что она себе позволяет? Мы больные, но мы люди, а она относится к пациентам, как к скоту на убой!

Анна Викторовна по-прежнему сохраняла свое ледяное спокойствие, но в карточке больше ничего не писала. Да ей хоть кол на голове теши – посмотрит только без всякого выражения и дальше займется своими делами.

– Больше жалоб на общее самочувствие нет, – подытожила она. – Хорошо, всего доброго.

Снежная королева, ни капли не смущенная моим возмущенным выражением лица, меланхолично вышла в коридор, и я услышала ее ровные, точно механические, шаги.

Визит Андрея не принес мне никаких радостных вестей. Он рассказал, что беседовал с Анной Викторовной насчет моих прогулок, но та не спешила давать разрешение. Мол, пускай денек еще посидит в отделении, там увидим. Честно говоря, несмотря на свою нелюбовь к зимнему времени года, я сейчас бы с удовольствием покинула больничное здание и глотнула морозного воздуха. Мне даже захотелось почувствовать резкие уколы снежинок, ощутить порывы ветра, освежающие голову. Что ни говори, а недостаток кислорода дает о себе знать. Помещение проветривалось, только когда все пациенты уходили в столовую, но вытравить многолетний, застоявшийся больничный запах такие кратковременные процедуры не могут. К тому же до смерти хотелось обсудить ход расследования, а за столиком для свиданий этого не сделаешь.

Мы толком даже не поговорили – сегодня дверь кабинета главного врача была приоткрыта, поэтому приходилось ограничиваться ничего не значащими фразами. Поэтому Мельников вскоре ушел, оставив мне в утешение пакет с очередной порцией продуктов.

Сосредоточенно жуя у себя в палате яблоко, я приняла твердое решение установить слежку за всем больничным персоналом. До обеда оставалось еще часа два, а может, и больше – иногда дневная трапеза запаздывала, очевидно, котлы с адским варевом привозили не строго по расписанию. Это время следует использовать с толком, заключила я и принялась за приготовления к диверсии.

Первым делом я проверила у себя наличие отмычек и «жучков», после чего смоталась на разведку в туалет, якобы покурить. Удача была благосклонна к моей персоне: санитарок за столом не было, в кабинете сидела лишь вредная старшая медсестра. Проходя мимо стола, я слегка покачнулась – и что за таблетки вы мне даете! – и этого было вполне достаточно, чтобы прилепить ко внутренней стороне стола кусочек жвачки. В туалете я прилепила жвачку к подоконнику, несколько «жучков» оставила на дверном косяке мужской палаты. Весьма довольная собой, я выкурила сигарету и с несчастным видом отправилась в кабинет Веры Ивановны.

Услышав мои шаги, Карга подняла голову и зыркнула на меня глазенками-буравчиками.

– Слушаю, Мельникова, – выдавила она нечто нейтрально-вопросительное. Я скорчила несчастную рожу.

– Дайте что-нибудь, ну… это… – Я уставилась на нее с видом провинившейся, стыдливой школьницы.

– Чего тебе дать? – не поняла медсестра.

– Можно я вам шепотом скажу, а? – Я воровато огляделась: а вдруг кто из больных услышит? Заинтригованная, Вера Ивановна посмотрела на меня с интересом.

– Ну, говори, – разрешила она мне. Я подошла к столу – главной цели своего визита и оперлась о него руками, нащупав уходящую вглубь поверхность, невидимую для взгляда.

– Слабительное! – изрекла я таинственным шепотом, точно выкладывала страшную тайну. – Запор у меня, понимаете?

Один «жучок» нашел себе отличное место в кабинете главной. Собственно, больше мне от Веры Ивановны ничего не требовалось, диалог можно было заканчивать.

– Нечего тебе пить слабительное! – возмутилась Карга. – Провести меня хочешь? Ешь, значит, сначала, а так как блевать не разрешают, собралась таблетки глотать? Ступай в палату или телевизор лучше посмотри, никто тебе ничего не даст.

– Ну пожалуйста! – заныла я. – Отведите меня к врачу, раз не верите, я ей расскажу!

– Анна Викторовна занята, у нее нет времени на глупые разговоры! – пресекла мои просьбы Вера Ивановна. – Иди давай, скажи спасибо, что курить не запрещаю!

Аргумент был весомый, и я решила не искушать судьбу – задачу-то я свою выполнила, осталось добраться до кабинета врача. Не получается легким путем – у меня заготовлен другой вариант.

Я с обиженным видом покинула обитель Карги и вернулась в палату. Мимоходом взглянула на кровать Насти – хотела поговорить с ней, но девушка спала, и я решила отложить нашу беседу до вечера.

Ближе к вечеру, до ужина, судьба наконец-то решила побаловать старательную Таню Иванову нежданным везением. Наверно, добрый Дедушка Мороз не стал дожидаться новогодней ночи, чтобы преподнести мне сюрприз. Не выдержал, так сказать, вздумал меня порадовать.

– Всем в душ! – проорала санитарка в зеленом после традиционной раздачи кипятка в четыре дня. – Первые идут мальчики, девочки потом. Собираем банные принадлежности, берем с собой полотенца, ничего не забываем.

Я мигом смекнула, что сейчас – самое время для диверсии. С видом опытного стратега, продумывающего гениальную атаку, оценила местоположение главных фигур. Итак, старшая медсестра в кабинете, за нами присматривают две санитарки. И обе они – внизу, наблюдают за тем, чтобы больные нашли дорогу в душевую и по ошибке не забрели куда не нужно. Следовательно, мы имеем открытую дверь в отделение, за которой никто, кроме Веры Ивановны, не смотрит. Задача за малым – отвлечь Каргу на время и быстро провернуть задуманное мной дело.

Я даже не подозревала, насколько это окажется просто. Мне хватило секунды, чтобы подпалить зажигалкой страницу своей книжки – мои коматозные соседки, даже если б соображали, ничего бы не заметили. Я убедилась, что слабый огонь начал свою стремительную деятельность, и со спокойной совестью бросила раскрытый томик под свободную кровать, после чего взволнованно подбежала к кабинету старшей.

– Вера Ивановна, у нас гарью воняет! – закричала я. – Пожар!

– Где? – мигом среагировала та. Мне ничего не потребовалось объяснять – это сделала за меня взвывшая сирена сигнализации.

– Срочно всем вниз! – пробасила Карга. – Пожарная тревога, все вниз!

Во всеобщей неразберихе – больные, способные к самостоятельному передвижению, устремились к лестнице, а те, кто, подобно моим сопалатницам, валялся и ловил глюки, оказался на попечении больничного персонала. Две санитарки взяли шефство над мужской половиной отделения, а Вере Ивановне пришлось бежать в мою комнату эвакуировать лежачих. Обо мне все забыли, и я быстро выскользнула в открытую дверь, за которой, естественно, никто не присматривал. По части отпирания замков при помощи отмычек могу сказать без ложной скромности, что я – профи. Дверь кабинета врача поддалась так быстро, что больше времени ушло бы на отпирание посредством обычного ключа. Я тихо закрылась и сразу установила прослушку – я за тем сюда и направлялась, все остальное – приятное приложение. Какое счастье, что врач уходит после обеда – если б Анна Викторовна находилась у себя в кабинете, мне пришлось бы следить, когда она его покинет. А пока обстоятельства складывались самым желаемым для меня образом.