«Был уверен, что не бросят…»

Евгений Липатов:

— Что на мне висело: разгрузка, снаряженных 15 магазинов патронов, 8 гранат, были ещё россыпью патроны в карманах. В вещмешке — ещё штук 20 заряженных магазинов по 30 патронов. Ну, «Мухи» старались с собой брать, по одному «Шмелю». А если с «бэхой» (БМП, боевая машина пехоты — авт.) идём — берём ещё и цинки патронов. После Нового года я с автоматом ходил, тогда у меня было 15 магазинов, гранаты, глушитель, две «Мухи» или «Шмель», жрачки чуть-чуть, ОЗК (общевойсковой защитный комплект — авт.), малую пехотную лопату — кто брал, кто нет. Сигнальная ракетница. Нож разведчика стреляющий — НРС, подствольник и гранаты. На себе килограммов 40 несли. Бегать с таким грузом — нереально. Бронежилеты выдали, но их не носили, они валялись в палатке.

Как часто ходили в поиск… Сегодня, например, первый взвод идёт, завтра из второго взвода группа. Три взвода — три группы. Куда идём и задачу — командир говорил кратко, в общих чертах. Не знаешь, на сколько идёшь, на трое суток, а то и на пять бывало. Как шли: двое впереди — разведдозор, основная группа — четверо. Двое сзади, один из них пулемётчик. Уходили, если в засаду, ночью. Разведдозор — как получится, по времени суток. У нас всегда всё готово было, спали одетые. Только амуницию одеть и сразу на броню, пять минут на сборы… Перед уходом на задание строились у офицерской палатки. Майор Агаев нас всегда провожал и встречал сладким. Костяк в группе был хороший, я был уверен, что если что случится, меня прикроют огнём, не бросят и отобьют…

Салех Агаев, заместитель командира батальона по воспитательной работе, майор:

— Каждое утро в батальоне было построение, за исключением, конечно, тех ребят, кто пришёл с боевого задания. Называлось это построение — оперативное информирование. Рассказывал об обстановке в Чечне и в стране. Надо было всем и в глаза посмотреть, почувствовать настроение людей. Очень важно было чувствовать настроение. Мы понимали, что у офицеров не должно быть на лицах уныния. Да его и не было. Если солдат увидит, что офицер унылый, то и ему это передается.

Даже не принимая участия в боевых действиях, просто нахождение в боевой обстановке — и то человек очень устаёт. Всё время были в движении, в напряжении, не было возможности расслабиться. Особенно усталость появляется, когда долго стоишь на месте. Когда человек чем-то занят — усталости нет.

Александр Ступишин, старшина 1-й разведывательной роты, старший прапорщик:

— Начались боевые выходы… Когда продвигались по хребтам, рота шла в охранении — по бокам колонны пехоты. Мы часто выделяли бронегруппы спецназу, у них техники своей не было.

Люди собираются на БЗ (боевое задание — авт.) с вечера. Моё дело было — обеспечить разведгруппы боеприпасами, продуктами. Выезд обычно назначался на 5 или 6 часов утра. Строить никого было не надо. Задачу знали с вечера, инструктаж — с вечера. Все всё знали. Уходили обычно на сутки. Возвращались — уставшие. Механы (механики-водители — авт.) сначала ко мне в прицеп, к старшине. Рассказывали, как прошла разведка. У меня всегда было — наводчикам и механам налью по 100 граммов, стресс снять, покушать тут же. — «Всё, старшина мы спать легли». А выпить брали у вертолётчиков, по двадцать рублей всегда можно было водки найти. Бутылку выпьешь — ни в одном глазу, градусов двадцать всего. А контрактники ко мне в прицеп никогда не заходили. Если они выпивали — ругался.

Из журнала боевых действий батальона:

«… Установлено активное движение автотранспорта между Алхан-Юрт и Шаами-Юрт, как в дневное, так и в ночное время… Обнаружена группа боевиков и опорный пункт. Работа оптических приборов отмечена в квадрате 90 551… Вызвали огонь артиллерии по обнаруженным двум огневым точкам… Захватили боевика, устанавливавшего растяжку с гранатой…»

Первые встречи с чеченцами… Каждому из российских солдат она запомнилась по-своему. Была и такая…

«Подрасту — пойду вас убивать…»

Александр Соловьёв, командир разведывательного десантного взвода, старший лейтенант:

— Ехал впереди колонны, сопровождали танки и пехоту, растянулась она сзади на километр. Задача была — не допустить нападения. В деревне подъехал к ближайшему дому, бойцы с брони пошли «зачищать» село. Я остался на броне, связь держал с батальоном. Подходит мальчишка, ростом с автомат: «Слышь, командир, а это у тебя «Стечкин».

Как он узнал, что я командир — на мне не было погон! Как он узнал, что у меня «Стечкин» — многие офицеры не знали! Этот пистолет выпускали только для танкистов, но его сняли с вооружения. Пистолет было не видно, он под мышкой, в кобуре, и этот мальчишка — по пропорциям, по очертаниям — определил марку пистолета. — «А откуда ты знаешь про такой пистолет, что это «Стечкин»? — «У моего брата такой». — «А брат где?» — «Он в горах воюет, против вас». — «Ты-то, надеюсь, не будешь воевать?» — «Не, я подрасту чуть-чуть, смогу автомат держать и тоже пойду вас убивать». — «Кто тебя так учит?» — «Как кто — мама. У меня все братья в горах, и я туда пойду!»

«Воздушная разведка не сработала…»

Александр Куклев, начальник разведки 3-й мотострелковой дивизии, подполковник:

— С 1 октября силами западной и восточной группировок была начата специальная операция по освобождению центральной части Чечни. Северная группировка была привлечена для выполнения задачи по обеспечению контроля на освобождённой территории и оборудования оборонительного рубежа по левому берегу Терека (сторожевые посты с зоной ответственности 2–5 км).

84-й орб обеспечивал продвижение части сил Западной группировки по Терскому хребту. 8-го октября разведывательный отряд от 84-го орб, двигаясь по гребню Терского хребта в восточном направлении (в сторону Грозного) в районе отметки 467,8 вскрыл подготовленный опорный пункт противника, завязался бой. Параллельным маршрутом вдоль северного подножья хребта вёл разведку разведдозор 245-го мотострелкового полка, который попал в засаду практически одновременно с отрядом. В ходе боя разведдозор был уничтожен противником. Разведывательный отряд, связанный боем на гребне, не имея возможности совершить манёвр в кратчайшее время для оказания помощи, получил задачу закрепиться на достигнутом рубеже и приступить к эвакуации погибших и раненых из состава разведдозора 245-го полка. Это первая трагическая ошибка в тактике применения разведывательных подразделений. Нельзя было отправлять разведчиков в одиночку. За ними должны были идти мотострелковые подразделения, крушить всё на своём пути. Никто не знал, что на хребте опорные пункты. Вернее, мы ожидали, что они должны быть. А что же авиация? Хрена лысого! Сами ищите! Воздушная разведка не сработала. Или у командования не хватило ума? Необъяснимо.

Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:

— На Терский хребет первыми полезли вторая разведрота нашего батальона и разведрота 245-го полка. Мои разведчики во главе с начальником разведки дивизии подполковником Куклевым шли по верху хребта, когда разведка 245-го нарвалась на засаду. Они проверили кошару, «духов» там не было, а стали уходить — выстрелы в спину — из пулемётов, гранатомётов. И мои как раз наверху на засаду напоролись, «духи» здесь связали моих разведчиков боем, чтобы те не могли помочь пехоте. Но офицеры быстро сориентировались, открыли огонь из БМП на поражение, прикрыли пеший дозор разведчиков. Наши с хребта спустились к пехоте, чтобы её выручить.