– В чем дело? – спрашиваю.

– У меня лежала пара двадцатифунтовых купюр в кармане пиджака.

– Ты думаешь, что Мэтт их взял? – Я прижимаю ладонь к губам, чувствуя, как меня захлестывает волна ужаса.

– Кто же еще? Что мы вообще о нем знаем? – шепчет брат.

– Что ты имеешь в виду?

– Он так скупо рассказывает о своей жизни. Болтается, непонятно чем занимаясь. Человек без корней.

– Он не покупает себе жилье, потому что все вкладывает в новый проект.

– Из-за него мне неуютно в собственном доме.

– Я понимаю, – бормочу я, взяв брата за плечо. – Это тоже моя вина. Но это не делает его вором.

– Ладно тебе, Полли. Деньги не пропадают сами собой. У меня в кармане лежали сорок фунтов. Я всегда помню, куда я что-то кладу…

– Хьюго, перестань…

– Ты знаешь, каким мне приходится быть осторожным. Я уверен, что видел его сегодня утром в гостиной, и вот теперь пропали деньги. – Хьюго видит силуэты людей, а еще он чувствует, когда кто-то находится близко от него в комнате. Меня он узнает по звуку шагов и по запаху.

– Но ведь…

– В нем есть что-то, – продолжает Хьюго, – что не вызывает у меня доверия.

– Он не брал твои деньги, – упрямо твержу я.

– Полли? – На миг я радуюсь, что он не может видеть мое лицо и отраженное на нем чувство вины. Но он наверняка чувствует эту мою вину, наверняка.

Я прокашливаюсь. Мы долго молчим.

– Это я, Хьюго. Я взяла твои деньги. Прости.

Он не кричит, не возмущается.

– Я хочу, чтобы моя сестра вернулась ко мне, – вот и все его слова. Потом спокойно уходит, унося с собой свое разочарование. Мне делается еще хуже, хотя только что казалось, что это невозможно.

Я плетусь на кухню. Мэтью как ни в чем не бывало пьет черный кофе.

– Вот и все, – говорю я дрожащим голосом. – Мы с тобой пропали.

Он с улыбкой глядит на меня, держа в руке кружку.

– Ах, ладно тебе, Полли. Ты знаешь не хуже меня, что мы с тобой продержимся.

Пятница. Я сижу между тетей Вив и Гарри у Анонимных Алкоголиков. Обычно тетя Вив ходит сюда по средам. Мы решили, что нам нужно быть независимыми друг от друга. Но иногда она все же присоединяется к моей группе. Дениз пристроилась в конце ряда и вяжет разноцветное полосатое одеяло. Нев сидит рядом с ней.

– Пить я начал в восемь лет, – рассказывает Райен; на нем потрепанные джинсы и бейсболка.

Я подозреваю, что он решился на выступление именно сегодня, потому что среди нас появилась эта блондинка – ноги до шеи и пышная золотая грива. Рядом с ней я кажусь себе толстой и неуклюжей.

– Меня часто спрашивают, почему это случилось. Все-таки в восемь лет – рановато! Я был совсем ребенком. Меня гнобили в школе за тупость. У меня дислексия, я до сих пор пишу с ошибками. – Он улыбается. – В общем, я прикинул, что если я не могу стать самым умным в классе, тогда стану самым смешным. Я украл на кухне немного бренди, выпил и почувствовал себя рок-звездой. Фредди Меркьюри, ни больше, ни меньше. Так шли годы, и никто не понимал, что у меня проблемы. Я создал в школе рок-группу, играл на гитаре, заделался крутым. Я любил аудиторию, купался в лучах славы, потому что дома не получал ничего. – Он помолчал. – Забавно. Когда я лежал в центре реабилитации, я пронес с собой гитару, но не смог сыграть ни ноты. Причина состояла в том, что я ни разу не выходил на сцену трезвым. Трезвого меня парализовывал страх ошибиться. Лучше вообще не браться, не вступать в гонку, чем сделать ошибку. Тогда ты ничего не теряешь, верно? Но теперь я справился с этой проблемой, не пью уже четыре года и работаю в музыкальном бизнесе. У меня замечательная собака по кличке Кип, и я счастлив. Теперь мне остается только встретить хорошую девушку, – говорит он в заключение и, усмехаясь, смотрит на блондинку. – Так что спасибо, ребята, я хотел вам сказать вот это.

Гарри энергично кивает и, протянув мне ириски, поднимает руку. Председательствующий дает «добро».

– Привет всем, – начинает он. – Я Гарольд, и я алкоголик.

– Привет, Гарольд.

– Райен, меня очень тронул твой рассказ. Я тоже в конце концов взялся за ум. Мне стыдно за свое прошлое. Я лгал практически всю свою семейную жизнь. Подлый хорек. – Он шлепнул себя по бедру. – Дома Бетси не позволяла мне пить, так я врал, что хожу на какие-то собрания, еще куда-нибудь, а на самом деле шел прямиком в паб «Пес и Попугай». Вот так! Основной причиной, почему я вылечился, стали слова доктора, что мне осталось жить шесть месяцев, да еще Бетси мне пригрозила, что уйдет, если я не послушаюсь доктора. Теперь я отправляюсь в Хит, нахожу спокойное местечко на Парламентском холме и размышляю там о своей жизни и обо всем, что у меня есть. Я благодарю Бога, что Бетси осталась со мной. Иногда я опускаюсь на колени и молю ангелов о мужестве. Часто не могу после этого встать. Мои колени уже не те, какими были раньше…

Мы добродушно смеемся.

– Пускай мне восемьдесят, но моя жизнь до сих пор полна приключений. У меня есть внуки. Я запустил руку в мои пенсионные накопления и летом свозил Бетси в круиз по Средиземному морю.

Все аплодируют и ликуют. Гарри подмигивает мне.

– Я счастливчик. У меня есть друзья, люди, которые хорошо меня знают, но все-таки любят. Со всеми моими бородавками и прочими изъянами.

Вязальные спицы перестали позвякивать.

– Привет, я Дениз, и я алкоголичка.

– Привет, Дениз.

Спицы замелькали снова.

– Я тут опозорилась с печеньем.

Дениз много лет посещает не только нашу группу Анонимных Алкоголиков, но и собрания Анонимных Обжор (АО).

– Печенье «Поцелуй миллионера», – продолжает она своим низким, хрипловатым голосом. – Подарок моих внучат. «Бабушка, свежее, только что испекли», – сказали они! Я съела все разом на глазах у Кори, около двенадцати штук. Потом мне было нехорошо, я ходила, как попугай с набитым клювом, и ругала себя. Почему я не могу быть нормальной? Почему не могу съесть парочку после обеда, а остальное убрать в жестяную коробку?

Я тут же вспомнила Дэвида, Мистера Два-Квадратика.

– В том-то и дело, зависимость – вещь тяжелая. Все равно, что у тебя пять кастрюль с кипящей водой, но лишь четыре крышки. Когда накрываешь крышкой одну кастрюлю, начинаются проблемы с другой, верно? Завязав со спиртным, я тут же переключилась на кофе и пила его так много, что у меня начался капсулит плечевого сустава – так называемое «замороженное плечо». Пришлось снова идти к врачу. Бедный старина док, по-моему, впадал в тихую истерику при виде меня. Либо решил, что я к нему неравнодушна.

Мы улыбаемся. Кто-то громко смеется.