– Он озорник, – говорю я. – Его фамилия снова попала в красную книгу.

– Почему?

– Он вытряс деньги из свиньи-копилки и купил печенье в школьной столовой. Я не удивилась, ведь он давно не ест сэндвичи.

– Интересно, в кого это он такой уродился?

– Даже не знаю.

Мы с Джейни вспоминаем наши школьные годы.

– Помнишь нашу парикмахерскую на углу спортивной площадки? Кажется, я заплатила тебе пятьдесят пенсов, чтобы ты отхреначила мне волосы. Теперь они снова отросли, мерси. – Она погладила свои локоны. – Да, кстати, лосось восхитительный. Ты всегда умела вкусно готовить.

Я рассказываю Джейни, как завсегдатаи нашего кафе специально приходят, чтобы купить порцию фруктового рулета с малиной и маракуйей.

– Тут как-то зашел Бен…

– Постой-ка, Бен… тот самый, который взял к себе племянницу? С которым вы проводите время?

Я подробно рассказываю о нем Джейни, добавив, что меня восхищает, как он заботится об Эмили.

– Да-а… Редкостный человек.

– Точно.

– Подожди-ка, подожди-ка, почему мы до сих пор не вспомнили о нем? Это Бен прислал тебе валентинку! – утверждает она с триумфом, отказываясь мириться с загадкой. – Как пить дать! Тебе он нравится как мужчина?

– Нет.

– Почему нет?

– Просто не нравится.

– Почему?

– Трудно объяснить.

– Постарайся. Мне кажется, что этот парень как раз то, что тебе нужно.

– Джейни, его не интересуют близкие отношения. Вся его энергия сейчас направлена на заботу об Эмили. Еще он потерял сестру. Сейчас я ему нужна просто как друг, без всяких там заморочек.

– Возможно, что так, но…

– Мне тоже не нужны заморочки. Так гораздо проще и спокойнее. Вообще-то у меня никогда еще не было парня, который был бы мне просто хорошим другом, – признаюсь я. – Мне это очень нравится.

– Ты ведь хочешь с кем-то встречаться?

– Пожалуй. – Я убираю тарелки. – Но как будет, так и будет.

– Ой, не говори мне этой чепухи!

– Я верю в судьбу.

– Полли, поправь меня, если я ошибаюсь, – спокойно говорит она, – но все это из-за Мэтью?

– Что «все это»?

– Ну, что ты не хочешь ни с кем встречаться?

– Ты сама знаешь, что за эти годы у меня было несколько мужчин, – бормочу я.

– Мистер Два-Квадратика был последним, верно?

– Да, но…

– Мы с тобой никого так и не найдем, если не будем шевелиться. Ты это понимаешь? Никакой симпатичный мужик не упадет с неба на твой диван.

– А хотелось бы. Вот так, заказать себе кого-то по телефону, как пиццу: «Пришлите мне, пожалуйста, Джорджа Клуни».

Джейни не улыбнулась.

– Я не могу тебя осуждать, я и сама бы боялась. – Она помолчала. – Но Мэтью в далеком прошлом.

– Да. Я уже пережила это.

– Когда я думаю, сколько зла он тебе принес…

– Не надо, Джейни. Я тоже виновата, что запала на него.

– Да, но…

– Давай лучше о чем-нибудь другом.

– Прости, просто я… ну, я хочу, чтобы ты была счастлива. Полли, разве ты не страдаешь от одиночества?

– Нет. У меня есть ты, Хьюго, Бен, все мои друзья, тетя Вив, Луи. Я счастлива. – Я не говорю ей, что с Дэвидом я встречалась отчасти из-за того, что я мучилась от одиночества. После Мэтью мне отчаянно хотелось нормальных отношений, я стремилась доказать себе, что я способна на это. – У меня есть друзья из АА. Некоторые люди, которые приходят в АА… – Я гляжу на Джейни и вижу, что она как-то сникла. – А ты чувствуешь себя одинокой?

Она кивает.

– Я понимаю, что мне во многом везет. У меня интересная работа, мне она нравится, я здорова, но иногда мне этого все же мало. Вот как сегодня… Я понимаю, что вульгарно праздновать День Святого Валентина. Но он, как Рождество, подчеркивает твое одиночество. Ох как я не люблю приходить вечером в свою темную и пустую квартиру… Впрочем, я говорю глупости. Не обращай на меня внимания.

– Джейни, ты не будешь одинокой. Ты красивая и забавная, вот и теперь у тебя назревает роман с тем лысым фотографом. Он пока еще не догадывается, как ему повезло.

Мы беремся за руки.

– Полли, через год в это время у нас с тобой будет другой разговор. Спорим?

– Спорим. Но пока что… – Я встаю из-за стола и открываю холодильник. – Хочешь попробовать мой особый торт «Валентин»?

В эту ночь мне снятся странные сны. То я плыву с Беном на яхте под ярким солнцем, мы с ним хохочем. Потом Хьюго злится на меня и выливает в раковину бутылку вина. Вдруг я оказываюсь в Норфолке, учусь в школе с Джейни, отрезаю ей волосы зазубренными ножницами, дерусь, защищая брата от толпы хулиганов, обзывающих его. Мама с папой разочарованы во мне. «Мы тебя предупреждали, – возмущается мама, грозя мне пальцем. – Ты знаешь, что случилось с тетей Вивьен и дедушкой Артуром». Потом мне снится, что младенец Луи лежит на большом шоссе, одинокий и беззащитный, к нему на всей скорости приближаются автомобили и грузовики. Мэтью смотрит на это. Я кричу, чтобы он поскорее забрал ребенка, но Мэтью только смеется. Потом Луи тянет руку к раскаленной плите. Я просыпаюсь вся в поту, глотаю воды, стараюсь отдышаться. Мчусь в спальню к Луи. Он спит и ровно дышит во сне. Огромное облегчение. Он такой хорошенький, такой невинный, когда спит. Я убью любого, кто посмеет его обидеть.

Я спокойно иду на кухню. Почему он мне приснился? Я не хочу вообще о нем думать. Подхожу к камину. Беру анонимную валентинку, которая лежит на каминной полке рядом с валентинкой сына. Джейни настояла, чтобы я положила ее туда или отдала ей, чтобы она не чувствовала себя такой неудачницей в любви. Не думая, я рву ее пополам. Иду на кухню, открываю холодильник, достаю торт. Только кусочек, маленький; завтра пробегу лишние метры…

Доев весь торт, плетусь в спальню, страдая от чувства вины. Закрываю глаза, уплываю в сон. Полна решимости больше не видеть во сне лицо Мэтью.

Сегодня день рождения Джейни. Она сняла небольшой зал в отеле «Брук Грин». Многолюдно, гремит музыка, я сижу слишком далеко от бара и слушаю, как одна из подруг Джейни рассказывает мне, что у нее недавно появилась странная аллергия на молочные продукты. Она маленькая, с большим бюстом и длинными прямыми волосами мышиного цвета. Во время разговора как-то странно моргает.

– Самое странное, – говорит она, – что все началось, когда я съела немного мягкого сыру бурсен. Ты знаешь, он такой мягкий, похож на крем? Я и раньше часто ела его.

– У-гу, – мычу я, глядя на Мэтта, сидящего у барной стойки.