с гробом, еле живая, убитая горем, не перестающая плакать, стояла Маргарита. Под одну руку ее обхватила тетушка, под другую поддерживала дочь Ника с серым оттенком лица, выглядящая хуже трупа.

Решившись, Тимур подошел к близким Веры.

— Примите мои соболезнования. Я скорблю вместе с вами, это тяжелая потеря для нас всех. Она многое для меня значила, — через ком в горле искренне говорил Тимур.

— Вот мы и встретились, Тимур. Сейчас я жалею, что это не случилось раньше. В этом есть моя вина. Может, все бы по-другому сложилось бы. Я знаю, она любила тебя, — со слезами на глазах сказала Марго.

— На все воля Бога! — смог выдавить из себя Тимур, не находя более подходящих слов.

Подошедшие к ним сотрудники ресторана, где работала Вера, заговорили:

— Она была нашей искоркой, веселой, беззаботной зажигалочкой.

— Мы ее очень любили.

— Нам будет ее не хватать.

— Весь коллектив ресторана глубоко опечален известием трагической смерти Веры. Только светлые воспоминания о ней останутся в наших сердцах. Мы бы хотели вас материально поддержать, — Тимур протянул Маргарите конверт с деньгами, которые собрал коллектив ресторана.

Марго поблагодарила их всех. Видя, как Ника не сводит глаз с Тимура, Марго сказала:

— Вам есть о чем поговорить.

Оставшись вдвоем, Ника с Тимуром отошли в сторонку от посторонних взглядов. Без всяких прелюдий, убедившись, что их никто не слышит, Ника сразу вымолвила:

— Я беременна. Срок восемь недель.

— Вот так вот. У нас было-то один раз, и ты уже беременна.

— Да.

— Ты уверена, что это мой ребенок?

— Да как ты смеешь?

— Я не уверен. Если ты смогла переспать с мужчиной своей сестры, то кто тебя знает.

— Подлец! Это твой ребенок.

— Я люблю Веру. Любил, — поправил себя Тимур. — С тобой я не хочу иметь ничего общего. Мне не нужен этот ребенок, даже если он мой. Сама решай, оставить его или нет.

— И это все, что ты мне можешь сказать?

— Вера умерла, теперь с вашей семьей меня больше ничего не связывает. В Москве меня тоже больше ничего не держит. Я уезжаю в Питер, домой. Не ищи меня, никаких встреч. У нас нет будущего, так как нет нас.

Так же молча, изредка тихо перешептываясь, люди потянулись по дороге к выходу из кладбища после завершения церемонии погребения.

— Сказала? — спросила Марго Нику.

Ника ничего не ответила, только фыркнула. Раздраженная и злая, она шла рядом. Марго повторила свой вопрос:

— Ты сказала ему?

— Да с чего ты взяла, что он имеет к этому какое-то отношение. Это не он, — злобно ответила Ника, понимая, что в этот день она потеряла не только свою родную сестру, но и любимого мужчину своей мечты.

Чувство одиночества и нестерпимое желание увидеть родных заставило Максима все-таки найти в своем плотной графике время на совместный обед в кругу семьи. В руках он нес букет альстромерий — любимых цветов матери — и подарки для близнецов. Он позвонил в дверь, и через мгновение услышал топот маленьких ножек и детские голоса. Дверь открыла сестра.

— Макс, как я рада тебя видеть. Ты так давно не приезжал, — с радушной улыбкой сказала сестра, прильнув к брату.

Не успели они насладиться встречей, как из комнаты выскочили два светловолосых мальчугана, одинаковые с лица, похожие как две капли воды.

— Медведь, медведь пришел, — кричали дети от счастья.

— Я не медведь, — зарычал Максим. — Я страшный серый волк.

А дети визжали от радости, что пришел их любимый дядя, который непременно с ними поиграет.

— Нет, нет, ты медведь, — продолжали восторженно кричать близнецы, разбегаясь по квартире. — Прячься.

— Я серый волк в шкуре медведя. Сейчас я съем этих вкусных маленьких мальчишек. Вот поймаю и защекочу.

Бросив все подарки, наскоро сняв обувь, Максим метался по квартире, отыскивая озорников, один из которых залез от него в шкаф, а другой норовил заползти под кровать. Только племянникам он позволял называть себя медведем, только им разрешалось сидеть у него на шее, только они могли его, стокилограммового взрослого мужчину-полицейского, склонить на колени и заставить ползать по полу, изображая лошадку. Он любил возиться с племянниками, с ними время никогда не проходило скучно, с ними можно было позабыть о всех невзгодах и печалях, терзающих на тот момент душу.

Покончив с обедом, непоседливые озорники притаились с новыми принесенными дядей игрушками. Сестра, хлопоча на кухне, убирала со стола. Воспользовавшись подходящим моментом, Макс смог спокойно поговорить с матерью наедине в ее комнате. Хрупкая женщина с копной уже седых волос и лицом, местами затронутым морщинами, сидела на кровати. На прикроватных тумбочках стояли несколько фоторамок, где были запечатлены самые дорогие ее сокровища — ее дети и внуки. Все лица на фото лучились улыбками радости. Макс прилег, положив голову матери на колени, как в детстве, когда ему была необходима материнская поддержка, как сеанс психологической помощи, в которой он сейчас сильно нуждался. Мать гладила сына по волнистым густым волосам, голос ее был нежен и спокоен.

— Ты выглядишь уставшим, сынок, — сказала мать Максима.

— Правда?

— Когда ты раскроешь дело Освободительницы, сможешь взять выходные и поехать на любимую рыбалку.

— Ой, не знаю. Будет ли оно когда-нибудь раскрыто, — с грустью в голосе ответил Максим.

— Что за нотки пессимизма в голосе? Это на тебя непохоже. Где твой боевой дух?

— Эти убийства особенные.

— Я уверена, ты ее поймаешь. Тебе всегда удавалось.

— Ты мне льстишь, мама.

— Я горжусь тобой. Ты найдешь отгадку. Ты всегда умел сопоставить факты, проанализировать и сделать выводы из самых запутанных преступлений.

— Я никак не могу понять логику убийцы-женщины. Здесь явно затронуты чувства, а понимание женских штучек мне не по зубам. Был бы я в этом силен, у самого сложилась бы по-другому судьба. Даже нашему лучшему психологу-эксперту не удается раскусить этот крепкий орешек.

— Ты не только хороший полицейский, у тебя есть дар — безошибочное чутье. Появится подсказка, и ты правильно ей воспользуешься. Ты ее поймаешь, это дело времени.

Они молча смотрели друг на друга.

— Мне пора. Нужно ехать.

— Что, опять работать?

— Да, я не успокоюсь, пока не поймаю ее.

19. Идея

Лица присутствовавших на совещании следователей выглядели уставшими, хотя было утро, когда они собрались в кабинете полковника Зуева. Небритые лица мужчин с трехдневной щетиной, мятая одежда подчеркивали, что все силы сейчас брошены на расследование по делу двойного убийства в парке на севере Москвы. Они явно недосыпали. После бессонной ночи их ждал очередной рабочий день.

— По заключению судмедэксперта, смерть первой убитой — Ольги Кругловой — наступила с