«Шла посадка на пароход, — пишет П. Н. Остроумова. — Первыми из наших поднялись с чемоданами Игорь, Марина и Борис. Далее по трапу шли их родители — Василий Алексеевич и Мария Васильевна, затем Нонна Остроумова и ее брат Павел Аркадьевич (двоюродные сестра и брат Курчатовых. — Р. К.). А завершала подъем на пароход Симочка — Серафима Дмитриевна Курчатова (тоже двоюродная сестра. — Р. К.) с начищенным медным самоваром в руках. Я поднялась на пароход, зашла в их каюту. У всех было веселое настроение. Игорь и Борис меня звали по-своему, не Прасковьей, а Пашерой. Крепко пожав мне руку, они пригласили меня в Дюртюли после сдачи экзаменов.

Прошло три дня. Экзамены прошли хорошо, и вскоре я выехала на пароходе в Дюртюли. На пристани меня встречали почти все. Привели в дом на самом берегу Белой. Рядом с домом на берегу реки стояли на приколе две лодки.

Родители Игоря Василий Алексеевич и Мария Васильевна были заняты приготовлением пирога с рыбой и заливного из стерляди. До обеда оставалось более трех часов. Игорь, Борис и Павел усадили всех женщин в лодки и переправили на другой берег Белой. Вдали виднелся поселок Венеция. Мы занялись сбором ягод, земляники и малины.

Набравши ягод, мы вернулись домой, усевшись все за стол на веранде, стали есть малину с молоком. Игорь, обращаясь ко мне, сказал: „Пашера! Ты удивляешь меня, малина с молоком — это же лакомство. Почему не кушаешь?“ Я улыбнулась и ничего не ответила. Тогда Игорь добавил: „Ну, если ты не ешь, осмеливаюсь попросить тебя, спой нам что-нибудь хорошее, тем более что экзамены по пению у тебя прошли на „отлично““.

Я спела романс „Уймитесь, волнения, страсти“, затем — „Я помню чудное мгновенье“. А когда я запела: „Есть на Волге утес“, песню подхватили все, а Игорь Васильевич встал и, стоя, пропел вместе со мной песню до самого конца.

Вскоре из дому вышла его мама и пригласила всех в дом на пирог с рыбой. После вкусного пирога мы снова сели в лодки и переправились через Белую на песчаный берег: там загорали, купались, пели, весело шутили. Потом пешком пошли в поселок Венеция. Всем понравилось это красивое место. Свежий речной воздух, покой, красивая природа. Здесь я провела несколько счастливых дней своей жизни…»

Курчатовы — Игорь, Марина и Борис — еще не раз приезжали в Уфу. Отдыхали в разных местах, путешествовали по рекам Белой, Деме, Уфимке. Однажды им крупно не повезло: украли деньги, пальто и другую необходимую «всячину», потом заболел Игорь Васильевич. После этого случая Марина Дмитриевна перестала ездить отдыхать таким «диким» образом, уговорила перестроиться и мужа. С 1939 года Курчатовы чаще стали покупать путевки, главным образом в санатории обожаемого ими Крыма.

Уехав из Ленинграда, Курчатов уже через два-три дня отдыха начинал скучать. В письмах родным, жене он делился впечатлениями, интересовался событиями, которые произошли без него дома, в институте. Вот несколько писем, из которых хорошо видны его отношения к близким. 24 января 1929 года он пишет из Москвы, где с братом находился на конференции:

«Дорогие мама и Мурочка! Пишу на той бумаге, которую вы мне оставили в портфеле. Я уже здесь третий день; поездка моя в научном отношении оказалась очень интересной и продуктивной; думаю здесь остаться до 28.01, на 28 на вечер уже заказал себе билет в Харьков. Сегодня утром ходил встречать Борю; помог ему устроить дела, он остановился в Государственном Институте журналистики, куда ему дал направление Карп[овский] Институт; комната недурная, он будет жить вместе с Павлушей (П. П. Кобеко. — Р. К.). Погода стоит хорошая, солнечные дни, не холодно. Я целые дни мечусь по разным концам города, устраиваю разные дела, их появилось очень много за последнее время. Обедаю неплохо, здесь в продуктовом отношении примерно так же, как и в Ленинграде, но столовые много лучше. Домой, вероятно, вернусь числа 5 февраля, вряд ли раньше. Чувствую себя хорошо, только схватил сильный насморк.

На конференцию приехали Герасимов[98] и многие Борькины товарищи из Казани, я думаю, что он скучать не будет.

Очень бы хотел получить от вас весточку, напишите письмо в Москву на адрес Любаши. В Харьков пишите по адресу: Харьков, Чайковского, 16, Украинский физ. тех. институт. И. В. Курчатову — это общежитие Хар[ьковского] физтех[нического] института.

Дома бываю редко, все на заводах или в трестах, или же на домах у разных ответственных инженеров.

Ну живите, не скучайте без нас. Боря скоро уже вернется. Крепко, крепко целую. Любящий вас Игорь».

В другом письме от 2 августа 1933 года из Уфы в Ленинград Игорь Васильевич описывает все особенности своего путешествия по родным местам детства:

«Родной мой, милый Мурсон!

Только что вернулись с Германом с лодочной прогулки, были в устье Уфимки. Провели на воде больше 18 часов, самочувствие прекрасное. Недавно ездили верст 12 за Дему. Поймали бреднями рыбы на уху, попалась щука в 1 ½ фунта. Щука, сваренная в ухе из мелких рыбок, достаточно вкусна.

Сейчас окончательно о дальнейшем. Завтра или послезавтра, в зависимости от того, когда придет пароход на „Игафеев перевоз“, [поедем] вверх по Уфимке на 450 верст. Оттуда решили по примеру прошлого года проехать на лодке, т. к. течение по Уфимке значительно быстрее, чем по Белой, то расстояние на 40 километров больше, чем мы проехали в прошлом году, думаем перекрыть не в три, а в одну неделю. Остановок делать нигде не будем, хлеб весь возьмем отсюда, а больше нам покупать нечего.

Живу здесь хорошо, поправляюсь физически, отдохнул уже. Числа 14–15 августа думаю ехать домой обязательно на пароходе: собираюсь ехать не через Москву, а через Рыбинск. Выяснял стоимость билета, билет стоит недорого, в первом классе до Москвы 68 рублей всего. Представь!

Герман некоторое время болел чем-то — желудок. Меня пока это не взяло, хотя вчера был в гостях у Василия Александровича Смоленского и ел яблоки, в основном зеленые!

Сегодня очень грущу по тебе. Ездили сегодня мимо острова, где цыгане кричали о тебе: „Марина, Марина!“ Вообще без тебя очень скучно, и только солнце и вода частично возмещают потерю.

Очень рад, что ты съездила в Прибытково. Как поживают наши? Последи, чтобы мама поменьше работала и побольше бывала в лесу. Очень рад, что Боря получил место, в Сиверском, по-моему, должно быть хорошо. Как чувствует себя папа, получил ли отпуск, как думает проводить его, так ли же помногу спит?

Не забудь отнести деньги за мебель к 11 августа и, если будет возможность, заплати за квартиру. Какие новости?

Крепко тебя целую, любимую, Игорь».

В июне 1934 года он пишет родным из Красного Ключа в Ленинград:

«Сижу за письменным столом и пишу Вам при свете электричества письмо. Совсем, как в городе. Вот уже четвертый день, как мы живем в Красном Ключе. Погода стоит прекрасная, место также очень красивое. Здесь есть бумажная фабрика, которая приводится в движение водой из ключа. Мы нашли себе комнатку у вдовы инженера-механика этой фабрики, живем, по-видимому, в его бывшей комнате. Есть библиотека, вроде моей по объему. Есть энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона и ряд других энциклопедических же изданий. Читаю их время от времени.