Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А вся система этих агитаторов называется «постройка ног»?
— Совершенно верно. Это ноги. И если в кампании идет реальная борьба, не так, как перевыборы Лужка в Москве или очередного бабая в очередном Таррисхане, то без грамотно отстроенных ног победить невозможно. Даже если в одну команду собрать тебя, меня, Минкина, Доренко, Дорошевича, Цицерона, ну, для соуса еще Геббельса добавь, то большого толку от наших опусов не будет. Какая польза в ракетах, без пусковых установок?
— Агитаторов просто найти?
— Смотря где, и смотря кто ищет. Обычно, стараются создавать сеть заранее, так как будет немалый отсев. Мужиков гонят за выход на работу в пьяном виде, а баб — за неспособность следовать элементарным указаниям. Хорошо, если много безработной интеллигенции, всех этих многострадальных врачей и педагогов. Они умеют общаться с людбми, к тому же, их еще и знают, пускают в квартиры. Еще желательны такие качества, как минимальная инициативность, импровизация — ты скоро будешь писать болталки для агитаторов, которые они должны озвучить. Ну, хотя бы немного смелости, если на них слегка наедут какие-нибудь братки, обслуживающие противоположную сторону, чтоб они сразу бы не сбежали с работы.
— Ты зря их к ночи помянул, — заметил Олег.
Помянул их Уздечкин и вправду зря. Сразу за их спинами, шумно сдвигая пластиковые стулья, рассаживалась компания человек в восемь. Делали это они с максимально возможным шумом, гоготом и матом, громким и однообразным. У каждого были дешевые турецкие треники, а на них висели мобилы. Напротив Олега расселся коротко стриженный здоровяк, в черный майке. Его обе руки были обильно украшены татуировкой. Среди прочих рисунков выделялся один: каток, с гипертрофированно-огромным передним колесом.
* * *
— Сергей Иванович, сколько вам кофе?
— Вот этого? Две ложки, даже с горкой. Это не кофе, конечно, надо завести в офисе нормальный кофе. Печень одна, если ее и губить, то уж лучше водкой.
— Простите, Сергей Иванович, — Таня взглянула на него со смущенным любопытством, — вам этим самым, ну губить печень, часто приходилось заниматься?
— Да. Причем, не столько водкой, сколько спиртом. У меня же, барышня, флотское происхождение. Как-нибудь расскажу, про свое боевое крещение на Тихоокеанском флоте, на острове Русский.
— А сейчас?
— Нет. О таких вещах можно говорить только когда мы за накрытым столом, и налито. А нам стол накрывать пока рано; еще осталась тысяча анкет.
— Сергей Иванович, вы уверены, что анкетеры не соврали. Неужели не бывает, чтобы кто-нибудь не постоял бы в подъезде, а потом сам заполнил анкеты.
— Бывает. Это журналюга, (хорошо их рядом нет), может сам интервью придумать. В нашем деле если придуманные ответы просочились в опрос, считай его не делали. Опрос без контроля, Таня, это астрономия с биноклем.
— А кто контролирует?
— Специальная бригада, которая никогда не пересекается с теми, кто проводит анкетирование. Если я смотрю результаты и вижу подозрительную гладкость: будто все на заказ, и, кстати, проскальзывают трафареты: фрукт — яблоко, поэт — Пушкин, домашняя птица — курица. Значит, опрос высосан из пальца. Но это лишь подозрение. И тогда в дело вступает группа контрТаня. Она, как правило, из другого города, чтобы никаких контактов с местными. Идут по следам, тем более, когда опрос — поквартирник, то на обороте каждой анкеты указан номер квартиры. «Здравствуйте, к вам вчера или сегодня социологи заходили?». Поймано вранье: сразу, все результаты идут в помойку. Кстати, именно поэтому, опрашивают всегда с запасом.
— Сколько же всего контролеров?
— Оптимально — один на пятьсот анкет. В нашем случае анкетеров пятьдесят. Вот и считай.
— Понятно. Скажите, а когда мы все введем, что вы делать будете?
— Тут уже начнется сугубо моя работа. Материалы будут обработаны ДА-системой: специальная компьютерная программа. Дальше — таблицы, графики, анализы, кросс-табуляции, рекомендации. Свои рекомендации предоставлю непременно.
— Какие?
— Пока сам не знаю. Тенденцию — скажу. Тенденция такая, что если бороться за победу, то город ждет самое большое потрясение со времен атамана Чура. Гражданская, небось, город стороной обошла?
— Почему. В 18-м, осенью, во время наступления Колчака, рота каппелевцев, выбила из города эшелон красной гвардии, и полк венгерских интернационалистов. Это была локальная операция, в стороне от Транссиба, на общий ход войны не повлияла.
— Ну, значит, ваш Ирхайск ждет, чего не было со времен Колчака и задача перед нами схожая. Каппелевцы — это те, кто в «Чапаеве» шли в психическую атаку?
— Они.
— И этого, нам, боюсь, не избежать. Будет психическая атака по всему фронту.
В комнату вошли Котелков и Савушкин.
— Привет полуночники, — сказал он, и к Капитану, — готово? Как результат?
Капитан, не вынимая трубку изо рта, встал, чуть ли не поклонился.
— Иван Дмитриевич. Согласно нашей командной субординации, весь производимый творческий продукт, поначалу поступает в распоряжение Михаила Григорьевича Котелкова.
— Хм, субординация, понимаю, — усмехнулся Савушкин. — А тенденция?
— А тенденция заключается в том, что надежда — есть. Каковы ее габариты, скажет Михаил Григорьевич. Я же могу сказать — есть.
— Ладно. Габаритная надежда! — усмехнулся Савушкин. — Как устроились-то? Таня, тебя домой отвозят?
— Да, — покраснев ответила девушка.
— Просьбы, запросы, претензии, предложения.
— Кофейку бы натурального, вместо растворимого, — сказал Капитан.
— Будет. Миша, как твой журналюга? Готов? Батька завтра возвращается, пора окучивать.
— Сейчас позвоню, — ответил Котелков, поднимая мобилу.
* * *
— Эй, пацаны, я чой-то забыл, какая сегодня здесь входная плата?
— Санек, не парь мозги, какая, мля, входная? Выходная!
— Не, какая наглость! Приперлись, зная, что тут нормальные пацаны отдыхают. Че у них за крышак?
— Может не знают ничего про нас?
— Не знают? Это гнилой базар. Так объяснить надо.
Еще пятнадцать минут назад Олегу казалось, что порция шашлыка слишком мала — не насытиться. Теперь он понял, что был не прав и, даже, пожалуй, переел. А также — перепил. «Не дергаться», — шепнул Толик, — они на движение отреагируют. И заведутся». «Все равно заведутся», — еще тише отвечал Олег.
— Погоди, Жека. Счас им счет принесут, надо будет туда вкатать еще две тонны. За деформацию столов.
— Так они не деформированы.
— Так будут. Эй, мужики, чего молчим?