— Ты меня слышишь? — удивился тот, кто спас ее с сестрой.

— Да, — сказала она, догадавшись о вопросе, и начала глупо улыбаться.

Потом парень привел ее с Ленкой в кафе. Кафе было роскошным. Там была даже барная стойка, над которой мигали огоньки. Гремела популярная песня «Белые розы». За столиками сидели аккуратные девушки, похожие на студенток, и коротко стриженные парни с золотыми цепочками на шее под расстегнутыми джинсовыми рубашками.

Новый знакомый взял бутылку шампанского, а для Ленки бокал колы со льдом. Сестра пила колу через соломинку, которую стащила с барной стойки. Красивый парень смотрел на нее и улыбался снисходительно и загадочно.

Его звали Ваней. Он учился в Москве. А в их город приехал к девушке, с которой переписывался. Хотел сделать сюрприз, не предупредил и — попал как раз на ее свадьбу. Утром подошел к дому своей, как он считал, невесты, увидел у подъезда машины с лентами, остановился посмотреть, а тут как раз она с женихом и вышла. Народ полез в микроавтобус. Затолкали туда и Ваню, которого приняли за одного из гостей. Он доехал до загса и даже зачем-то присутствовал на церемонии. Девушка его узнала, нисколько не смутилась, а потом улучила момент и шепнула, когда никого не было рядом: «Я тебе потом все объясню». Но Ваня не хотел никаких объяснений. И не поехал со всей толпой возлагать цветы к Вечному огню на центральной площади и фотографироваться, как положено, у памятника Ленину, указывающему рукой на проходную завода сельскохозяйственного оборудования. Он пошел бродить по городу, не зная, что делать, потому что обратного билета у него не было — рассчитывал пробыть с невестой весь свой отпуск. Зашел от нечего делать в кинотеатр, а после сеанса познакомился с Жанной и Ленкой.

— Надо бы уезжать, — сказал Иван, — но сегодня поезда уже не будет. Свободных мест в ваших гостиницах тоже, вероятно, не имеется. Придется, видимо, где-нибудь на скамеечке ночевать.

— Не надо на скамейке, — вклинилась Ленка. — У нас на третьем этаже комната свободная есть. Козлова уехала на две недели к матери в деревню и сына с собой взяла, а ключ от комнаты не коменданту сдала, нашей маме оставила.

Сестра сообщила это как бы между прочим, помешивая соломинкой остатки льдинок в своем стакане.

— Вероятно, это единственный выход, — произнес Ваня и вздохнул.

Заметно было, что ему неудобно принимать это предложение. Но Ленка ничего не предлагала, просто вспомнила о пустой комнате.

А вот Жанна предложила:

— Пойдем.

И поднялась из-за столика, хотя выходить из прекрасного мира, где сияет цветомузыка, не хотелось.

— «И снова седая ночь, и снова ей доверяю я…» — пропел ей в спину мальчишеский голос.

Двери бара захлопнулись. На город уже наваливались пропахшие заводской гарью весенние сумерки. Втроем шли к общаге, по дороге встретили Алфимова из Жанкиного класса, который в одной руке нес бутылку пива, а второй обнимал за плечо Коробкину — второгодницу и шлюху. Правда, Жанна заметила Алфимова раньше и успела взять Ивана под руку. Когда поравнялась с одноклассником, она громко спросила нового знакомого:

— А ты в Москве в центре живешь?

— Почти, — улыбнулся Иван. — Мне до «Щелковской» двадцать минут на автобусе ехать.

Глаза Алфимова, который собирался сделать глоток, округлились. Он выронил бутылку и, облившись пивом, выругался. Бутылка грохнулась на асфальт, издав предсмертное «звяк!».

Ленка поднялась домой и принесла ключ от комнаты Козловой. А заодно сообщила, что у матери гости.

— Набиуллина и Кузьменко с какими-то…

Сестра не договорила, но и так было понятно, что незамужние соседки привели приятелей. Скорее всего, перед ночью уйдут, но сначала притащат к ним своих детей до утра, чтобы не мешали.

На ключе болталась вырезанная из картона бирка с номером. Иван посмотрел на цифру и обернулся к Жанне.

— Дорогу найду, а ты загляни в гости через полчасика.

На том расстались, хотя Жанне так не хотелось этого. Она вернулась домой, в комнату в голубых завесах табачного дыма. Ленка зашла тоже, но демонстративно закашлялась. В комнатке были две соседки и трое незнакомых мужчин, один из которых сидел, положив матери на плечо руку. На руке синела наколка «Кто не был, то будет. Кто был, не забудет».

— Это мои доченьки, — пьяно улыбнулась мать, — красавицы мои.

— Ну, так пусть проходят, — сказал незнакомец, — сейчас знакомиться будем.

Ленка стала надрываться от кашля и едва выдавила:

— Я лучше у Кондратьевых переночую.

— Иди, иди, а то всех нас гриппом заразишь, — произнес мужчина. И кивнул Жанне: — Присаживайся.

Он ощупал ее глазами и попытался придать своему голосу проникновенное звучание:

— Ишь ты, какая! У меня почти такая же есть. Все при ней.

Гость обвел взглядом окружающих и объяснил:

— В смысле дочка есть. Не моя, конечно, а сожительницы бывшей моей, с которой уже все, завязано, как говорится. Прошла любовь, завяли помидоры…

Другой мужик, обнимающий Набиуллину, добавил:

— Окончен бал, погасли свечи, недолго фраер танцевал…

Жанна присела за краешек стола. Перед ней поставили стакан, на дне которого золотился портвейн, и подвинули тарелку с нарезанной домашней колбасой.

— Не пей, Жанночка, — попросила мама.

Она и не собиралась пить. Съела кусочек колбасы и бутерброд со шпротиной и половинкой яйца.

— Ну, так не по-людски! — возмутился один из мужиков. — За знакомство полагается.

Жанна подняла стакан и сделала глоток. Портвейн оказался сладким и тягучим.

— Я тоже где-нибудь переночую, — сказала она.

— А то оставайся, — предложил тот, кто обнимал маму. — Тут два спальных места, ты нам мешать не будешь.

Но Жанна вышла в коридор, поднялась по лестнице на третий этаж и стала ждать, когда закончатся полчаса. Стояла у комнаты Козловой и слушала, как громко стучит ее встревоженное сердце. В коридоре показался Иван, держа в руке полиэтиленовый пакет.

— Прости, что задержался, — извинился он. — Ходил в магазин за шампанским, а там очередь.

Парень открыл дверь и коснулся талии Жанны:

— Ну, заходи.

Девушка уже знала, что будет. И ждала этого. Надеялась, что все произойдет так, как представлялось ей в мечтах, как в кино. Она всегда знала, что встретит его — красивого и доброго, сильного и смелого, который станет мужчиной всей ее жизни и увезет подальше от их городка — страшного, ненавистного.

Сначала пили шампанское, потом Иван посадил ее к себе на колени и начал целовать.

— Как хорошо, что я не сделал глупости — не женился, — шепнул он. — Иначе бы не встретил тебя.