Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом мимикры приволокли громадное блюдо с большими печеньями, тоже расписанное розами. Мудрец принялся обходить гостей:
– Не стесняйтесь, выбирайте! Бог мой, сколько лет живу на свете – и впервые решил испечь печенье! Как только получил новость, что Калике идет ко мне с гостями, так сразу бросился на кухню. Ну же, ну же, скажите, как вам? Надеюсь, любите овсяное?
Франц склонился над блюдом и озадаченно нахмурился: хозяин явно добавил что-то в тесто, потому что на каждом печенье виднелись непонятные цветные бугорки. Мальчик всмотрелся, принюхался… Из одного печенья торчали куски бекона, из другого – мелкие белые цветочки, третье было посыпано ореховой скорлупой, четвертое – сосновыми иголками, пятое – ольховыми шишками, на шестом красовались луковые кольца, из седьмого высовывались чьи-то мелкие косточки, из восьмого – кукурузные зерна, а из девятого – оплавленные куски сыра.
Вытаращив глаза, Франциск замялся: не возьмет – обидит хозяина, а возьмет… придется есть!
Наконец он выбрал печенье с безобидной кукурузой: Фил ее не очень-то жаловал, а вот с сыром, глядишь, и съест. Мудрец кивнул и, по-прежнему улыбаясь и воркуя про дорогих гостей, двинулся к Филиппу. Тот склонился над блюдом и тоже округлил глаза. Потом взглянул на Франца и его печенье, благодарно кивнул и взял себе с сыром.
Очередь дошла до Каликса, и он ужасно смутился, но когда Мудрец все же уговорил монстра отведать свой кулинарный шедевр, цапнул сразу два печенья и мигом их слопал, засыпав крошками бороду. По тому, как хрустело в его пасти, Франциск определил, что одно угощение точно было с косточками, и, судя по довольному лицу Каликса, оно ему пришлось по вкусу!
Затем Мудрец сел в кресло и поворошил кочергой в камине. Сноп искр взвился вверх мириадами золотистых точек и унесся вверх по дымоходу, к звездам.
В доме воцарилась тишина. Слышно было лишь, как в очаге потрескивает огонь да где-то далеко-далеко, высоко над долиной, поет очередную песню ветер… И песня эта была грустна и отчего-то тревожна.
По лицу Мудреца плясали отсветы пламени, а сам он глядел в огонь, о чем-то раздумывая и едва шевеля губами: то ли что-то бормотал под нос, то ли подпевал ветру.
– Полночь. – Он устремил взгляд на Франца, и мальчик увидел, что они разного цвета: один был голубой, другой – светло-зеленый. – Ты удивился, услышав, что это мир Смерти, Франциск?
– Я искал дверь в волшебный мир…
– Что ж, ты его нашел.
– Но ведь… вы сказали…
– Я сказал, что Полночь – это мир Смерти, но отчего он не может быть волшебным? То, что вы, люди, называете магией, тут повсюду. Ты не увидишь в Полуночи городов, гудящих словно улей, не встретишь тех, в чьих жилах течет кровь людей. Куда бы ты ни отправился – на запад или восток, – ты повсюду встретишь вещи, которые прежде счел бы небылицей. Крылатые монстры. Гигантские мокрицы, которые глубоко под землей ждут конца света. Говорящие цикады. Листья, оборачивающиеся феями, и феи, что притворяются листьями. Этот мир пропитан волшебством, Франциск… Но это ли волшебство ты искал?
– А есть ли здесь… – В животе похолодело, но Франц все-таки продолжил. – Есть ли здесь вещи, способные… вернуть человеку здоровье?
– Возможно, – промолвил Мудрец. – Возможно, и есть…
Он перевел взгляд на Филиппа, который не шевелился, стиснув бледными пальцами чашку.
– И все-таки это место не для живых. То, что вы здесь, – ошибка.
Калике заворочался и откашлялся.
– Мы пришли просить у вас совета. Эти дети случайно открыли Дверь в Мельнице и попали в Полночь, а обратно выйти не смогли. Дверь пропала.
– Разумеется, – кивнул Мудрец. – Обычно Двери в Кризалисе именно так и поступают.
– Я пытался помочь им. Разговаривал с Мельницей, шептал ей заклинания, но она не отозвалась. Кризалис закрылся.
– Угу, – глубокомысленно выдал Мудрец, словно понимал что-то, сокрытое от мальчиков и Каликса.
– И я… – Калике снова прочистил горло. – Я привел их к вам, чтобы вы подсказали, как живым найти путь домой… Этот мальчик, то есть эти дети вызволили меня из плена Мертвого принца, где я просидел… – Калике загнул палец, потом другой и передернул плечами. – Я пообещал им помочь.
– Разумеется, – кивнул Мудрец.
– Им нужно попасть на Ту Сторону. Где есть это. – Гигант начертил в воздухе круг с расходящимися в разные стороны черточками. Солнце. – Вы можете открыть Дверь? Выпустить ребят?
Мудрец прицокнул языком и нахмурился.
– Калике… ты был когда-либо на солнечной стороне?
Монстр нахмурился.
– Ты хоть понимаешь, что такое Кризалис?
– Это что-то вроде стены, разве нет? Кризалис отгораживает нас от живых. Но в нем можно открыть Дверь, чтобы попасть на Ту Сторону. Или с Той – на Эту.
– Да-да-да! – прервал Мудрец. – Но Кризалис не обычная стена с дверью вроде такой. – Он махнул рукой на дверь, ведущую в соседнюю комнату, где над притолокой висел красный сапожок. – Кризалис не увидеть и не нащупать, как это! – Он простучал по каменной кладке камина. – Как, ради всего святого, можно открыть Дверь, которую не видишь? А, Калике? Ты требуешь от меня невозможного.
Монстр нахмурился. Ответа у него не нашлось. Мудрец перевел разноцветные глаза на Франциска.
– Ты, мой мальчик, наверняка уже понял, что сделать это непросто. Неужели ты подошел к первой попавшейся двери, подумал о волшебной стране, нажал ручку и вошел?
– Н-нет. – Франц вжался в кресло. – У меня был ключ, который… Мне сказали, он откроет волшебную Дверь…
Мудрец горько усмехнулся.
– Разорвать Кризалис, проделав в нем Дверь, можно лишь в определенный момент. И определенным предметом. Абы каким ключом да абы какую дверь не открыть в мир Смерти. Иначе сюда из мира людей уже бы зачастили безумцы в поисках чудес. – Хозяин Гнезда вздохнул. – Кризалис – граница между миром живых и мертвых. И слушается он лишь наместника Полуночи. А им является Мертвый Принц. Поэтому Мельница вас и не выпустила. От нее исходит главное волшебство этой страны, и подчиняется она лишь Принцу. А он вас так просто не выпустит.
– Почему?
– Я могу сказать вам ложь, полуправду или ничего.
– Но…
– Вам не нужно знать, для каких целей вас хочет поймать Мертвый Принц. Просто помните, что живыми он вас не отпустит. Этого достаточно?
Франциск громко сглотнул. В комнате повисла звенящая тишина.
– Что же тогда делать? – Калике вновь заерзал, бросая взгляды то на детей, то на Мудреца. Он нервно ощупывал запястья – там, где их охватывали оковы, шерсть явно поистерлась.
– Франциск, ключ, которым ты отпирал Дверь, еще при тебе?
Мальчик помотал головой:
– Он остался в замочной скважине, а она пропала вместе с Дверью.