– Отпущу… если скажете это искренне. Но я не чувствую, что вам противны мои прикосновения. Скажите, Ара, вам противно? – он заскользил губами возле ее шеи, не касаясь, лишь гладя теплым дыханием.

И вдоль спины невольно побежали мурашки… Ара поерзала, внезапно отчетливо ощутив место соприкосновения их тел, разделенных лишь тончайшей тканью ее платья и брюками, и бельем маркиза… если на нем было белье. Она не ответила, вместо этого кивнула на сцену, с которой неслись полные наслаждения стоны и скрип кровати.

– Какая женщина на такое согласится?

– Самая обычная, к слову, из высшего света, которая, как и вы, однажды просто пришла на представление, а потом захотела тоже принять в нем участие, – маркиз мягко провел по ее волосам, отводя их в сторону, и легко-легко, словно бабочка крыльями, коснулся губами за ушком. Но от этого едва ощутимого прикосновения тело обдала волна горячего трепета, и Ара прерывисто втянула в себя воздух, чуть выгнув спину. – Хотите, можете после представления пройти за кулисы и лично задать ей все интересующие вопросы, а может… сами поучаствовать?

– Нет! – испуганно дернулась она.

Маркиз же не заставит ее?! Не заставит?

Шею опалил жаркий вздох. В основание волос ткнулся нос, а поперек талии обвились уже обе руки, притягивая ее ближе.

– Ну вот, снова вы напряглись. Как же вас легко испугать, Ар-ра… – В его устах это звучало урчащей лаской.

– Перестаньте, не хотите – значит, ничего не будет. Ш-ш-ш…

Мужские руки мягко заскользили, поглаживая, успокаивая, рассеивая страхи, которые их же владелец и внушил.

Ара не понимала, что с ней происходит: сидеть на коленях у лорда Кройда и смотреть на то, как другие люди бесстыже выставляют таинство брака напоказ, было по-прежнему некомфортно. И в то же время… в то же время его прикосновения, дыхание в волосах, ощущение его сильного твердого тела, рук наполняло ее негой…

– Вы спросили, зачем я это делаю? – прошептал маркиз, легонько водя пальцем по ее позвонкам, обрисовывая каждый. – Мне просто… приятно: приятно дотрагиваться до вас, вдыхать запах ваших волос, кожи… от вас так хорошо пахнет, Ара… – он погладил кончиком носа ее шею, вдохнул. – Приятно чувствовать вас так близко, – поцеловал в основание волос, – ощущать, как вы слегка дрожите от моих прикосновений…

Его шепот гипнотизировал, обволакивал, лишал воли. Голова закружилась, и голос маркиза сливался с далекими стонами, но Ара почти забыла, чьи они.

Все, что имело значение – голос, погружающий ее в алое томление, и нежные объятия…

– Скажите… а вам это приятно?

– Да… – услышала она едва слышный ответ, соскользнувший с ее собственных губ.

– Ну вот, а говорите, я вас мучаю… Знаете, что такое настоящая мука? Непередаваемая пытка? Пытка – это держать вас сейчас в руках, знать, что на вас нет белья, а между ног с каждой секундой становится все мокрее и горячее… – голос из убаюкивающего становился все более глубоким, объятия – требовательными, руки скользили по телу Ары, уже не согревая, а распаляя, передавая жар. – Мука – смотреть на них, – кивок на сцену, – и представлять на их месте нас с вами… – Пальцы потянули наверх ее подол дюйм за дюймом. – Воображать вас под собой, покрытую капельками пота, дрожащую, чуть испуганную и ждущую того, что обязательно произойдет. Наблюдать, как ваши глаза подергиваются поволокой страсти, стирающей все страхи и сомнения, как вы чуть-чуть раздвигаете для меня ноги, – мужские руки действительно слегка развели ее бедра, – и тут же замираете, тяжело дыша… Пытаетесь вновь свести их, но я не позволяю. Не позволяю вам передумать, отступить… – Пальцы впились так, что наверняка останутся синяки.

– Замолчите! – выдохнула Ара, выгибаясь то ли в попытке высвободиться, то ли от скручивающегося внутри невыносимого напряжения.

Пересохшее горло горело огнем, зрительный зал плыл и качался, растворенный в их с маркизом жарком дыхании, а голос продолжал нашептывать на ухо:

– Хочу, чтобы ты вся была открыта для меня, поэтому разведу тебе ноги широко-широко, наслаждаясь твоим смущением, сбившимся дыханием, умоляющим взглядом. Ты ведь будешь умолять, Ара? – Он ощутимо прикусил ухо, потянул и отпустил мочку. Лизнул в шею. – Сперва будешь умолять не делать этого, а потом – взять тебя. И я возьму. И наконец-то услышу, как ты стонешь, когда я буду погружаться в тебя, раз за разом все глубже и резче… увижу ошеломление и удовольствие в твоих глазах, осушу губами слезы, почувствую, твое первое робкое движение навстречу, неожиданное для тебя самой…

Между ног уже вовсю горело, почти причиняя боль, и Ара вдруг поняла, что тихонько двигает бедрами в такт словам, трется о маркиза, а он в свою очередь притягивает ее к себе, ритмично вдавливаясь в ягодицы своим твердым и таким горячим пахом, что удивительно, как брюки еще не вспыхнули.

– Нет! – судорожно всхлипнула она, перехватывая его руку, скользнувшую ей между ног, но опоздала на доли секунды и лишь накрыла ее своей ладонью, усиливая нажим.

Маркиз мучительно застонал, ткнувшись лицом ей в плечо.

– Такая мокрая…

Потом быстро приподнял Ару за талию, торопливо высвобождая пуговицы из петель, расстегивая свою ширинку.

И снова прижал ее к себе, только уже не через брюки. Впервые соприкоснувшись обнаженной кожей, они оба глухо застонали, словно обожженные. Платье Ары сбилось на поясе, оголяя ее ниже талии – но слава Богу в темноте из-за бортика ложи этого не видно, – а вот маркиз был по – прежнему полностью одет, только брюки приспущены.

От его тяжелого хриплого дыхания сердце Ары сходило с ума.

Но почувствовав, как его горячее естество прижалось прямо к ее промежности, девушка испуганно дернулась, рывком выныривая из зыбучего алого дурмана.

– Нет, конечно, нет… – прошептал маркиз, угадав причину страха, – мы не станем делать этого здесь. – И потянул ее, откидывая на себя, мягко обхватил грудь.

Где-то далеко голос разума еще твердил, что так нельзя, что это неправильно, но он слабел с каждым движением бедер, тогда, как рождаемое трением горячих тел сладко-болезненное напряжение росло, как морской шквал.

И если бы маркиз дотронулся до нее еще раз, там, внизу, то шквал обрушился бы на Ару, унес с собой, но мужчина больше этого не делал. И Ара сама невольно раздвинула ноги шире, прогнулась до ломоты в пояснице…

– Маленькая жадина, – хрипло рассмеялся он ей в ухо, тут же сдавленно зарычал, и этот звук отозвался в ней горячей судорогой.

Маркиз же напрягся и, задышав рваными глотками, отодвинул Ару от себя. Прижался мокрым лбом к ее плечу, прикусил кожу, выдохнув:

– Господи, что я творю…

Девушка протестующе всхлипнула, когда он перестал двигаться, невольно вдавливаясь в него ягодицами и чувствуя, как он дрожит.

И лорд Кройд, что-то пробормотал сквозь зубы, развернул Ару боком, резко сдернул с ее плеча платье, обнажая одну грудь, и вобрал в рот сосок, поглаживая и пощипывая второй пальцами сквозь ткань.