— Тизл! — с отвращением воскликнула Хизер. — Та, чья жизнь основана на лжи. Та, в ком когда-то поселилась гадина Слова. С дороги! Триффан и я служим Камню!

— Тизл тоже служит Камню, — твердо сказал Триффан и пошел навстречу кротихе, чье зрение, как и его, оставляло желать лучшего.

— Триффан! — удивленно и радостно воскликнула она. — Я буду не я, если ты снова не вернулся к нам! И надо сказать, ты не слишком спешил, если учесть, что вот-вот наступит Середина Лета. А где тот кротенок, которого ты опекаешь? Куда ты его запрятал?

— Что это Тизл все молодеет день ото дня? — рассмеялся Триффан, подойдя к ней поближе, а потом отстранился, чтобы лучше рассмотреть. — Ты ни капли не изменилась с нашей последней встречи!

— Хорошо бы, если так. А ты постарел, крот, и похудел, осунулся...— Протянув лапу, она нежно погладила рубцы вокруг его глаз. — Я скучала по тебе, Триффан, да, а поскольку привыкла изливать тебе свои мысли, не упущу случая. Системе нужен вождь, и тебе лучше бы побольше показываться. Все сидишь один, а никто не может тебя разыскать... Это неправильно, Триффан! Не такова твоя задача.

— Я не вождь системы, Тизл. Я уже не тот, каким был. И я не уверен, что системе нужен такой вождь.

— Вздор и чепуха! — воскликнула Тизл. — Кроты ничего не могут достичь по своему согласию, им нужен кто-то, чтобы вести их.

— И куда же их вести? — спокойно спросил Триффан.

— Подальше отсюда, где столько страданий и одиночества! — ответила старая кротиха.

— Страдания и одиночество ты найдешь везде, куда бы ни пошла, — возразил Триффан, — а можешь найти что-нибудь и похуже. То, что мы ищем,— здесь, у нас под носом, и ждет, когда мы найдем его. Я всегда это знал, но раньше и сам не верил.

— Так покажи мне! — сказала Тизл. — Ну-ка покажи, крот!

Но Триффан молча смотрел на нее, и кроты внезапно затихли, ощутив утрату, словно упустили нечто важное, и никто не знал, что сказать.

— Ладно, — проговорила Тизл, и вдруг всем она показалась очень старой и больной, а под шкурой у нее словно были одни кости. — Печально, что мы так жалки перед Серединой Лета и в глазах этого кротенка, о котором ты заботишься. И все-таки где он, Триффан? Я не отстану от тебя, пока не скажешь...

Она замолкла, по взгляду Триффана поняв, что подросток, стоящий рядом с ним, и есть тот самый Крот Камня. Старая кротиха приблизилась, чтобы получше его рассмотреть, а точнее, взглянуть в устремленные на нее глаза, яркие и ясные, прямые и честные, и ощутила замешательство, не зная, как себя вести.

Поняв, кто такой Бичен, Тизл ощутила в нем и вокруг него, в самом его присутствии нечто более великое, чем все они, нечто такое, что умиротворяет кротовьи души и наполняет покоем их лапы.

Позже Хей говорил, что в вере и убежденности Тизл было что-то особенное, благодаря чему стал возможен этот момент и все смогли увидеть, что Бичен действительно отмечен Камнем.

— Почти все время он был, в общем, обыкновенным кротом,— вспоминал Хей,— но иногда, когда рядом появлялся кто-нибудь истинно верующий, вроде Тизл, казалось, словно вместе их было больше, чем двое. Глядя на них, мы словно озарялись излучаемым ими светом. И тогда эти двое могли творить чудеса, они заставляли кротов опомниться, словно нам только того и надо было — увидеть свет в его правдивых глазах, чтобы снова стать единым целым.

Некоторые думают, что так было всегда, но это неправда. Сам я не раз видел его до того момента со <трои Тизл и, если честно, был разочарован, не разглядев в нем ничего особенного. Обычный здоровый парень, из него вышел бы хороший летописец и даже боец, если нужно, но не более того... Однако когда я увидел его глазами Тизл, то уже не мог забыть. И другие кроты, увидев, готовы были следовать за ним на край кротовьего мира или прийти с края кротовьего мира, просто чтобы увидеть его снова...

Что бы ни увидела и ни почувствовала Тизл, она, во всяком случае, недолго испытывала благоговейный трепет. Природная естественность заставила ее подойти и прикоснуться к Бичену с той же теплотой, как раньше к Триффану.

— Добро пожаловать, крот, добро пожаловать, — сказала она.— Дай мне посмотреть на тебя. Ведь я видела тебя в последний раз, когда тебе отроду было всего несколько мгновений, а теперь — посмотрите! Совсем взрослый — или почти совсем. В ту ночь вокруг тебя сиял такой свет, что всех, кто на тебя глядел, словно ослепило, а вот я в ту самую ночь обрела зрение, как всем известно, хотя никто об этом не говорит. Ну и я скажу! Это верно, как то, что я стою здесь. Однако ты этого не помнишь.

Бичен покачал головой. Старая кротиха продолжила:

— Я — Тизл, и ты еще меня узнаешь. Наверное, Триффан ни разу не называл тебе моего имени. Но вот она я, какая есть, и сделаю для тебя все, что в кротовьих силах.

Бичен совсем растерялся и только ласково гладил старую кротиху. Триффан объяснил Тизл, что они ищут кое-какие тоннели, а поскольку к ним присоединились другие, он надеется и на ее компанию.

— А кто живет в этих тоннелях? — спросила Тизл.

— Сейчас? Не знаю. А раньше там жила Ребекка, но это было еще до тебя. До всех нас, не считая меня. Впрочем, и к моему появлению она уже давно покинула эти тоннели. Но Комфри показывал их мне.

— Да, — неопределенно сказала Тизл, более заинтересованная Биченом, чем тоннелями, — это было до меня.

Они пошли дальше, болтая, споря, смеясь и иногда затихая, чтобы восхититься лесом.

— Ты не знаешь, мы хоть приблизились к этим тоннелям? — наконец спросил Хей.

Озадаченно оглядевшись, Триффан покачал седой головой.

— Я скажу вам, к чьим тоннелям мы приблизились, — сказала Тизл. — Здесь живет Кроссворт!

Хей и Боридж застонали, но Триффан вдруг оживился, поднял рыльце и принюхался.

— Это где-то рядом! — сказал он и быстро двинулся вперед.

— Но это участок Кроссворт, — напомнил Боридж.

— Да, Кроссворт,— подтвердила Тизл.

— Это то самое место, — принюхавшись, сказал Триффан.

— Она