– Ты ученый человек, Бертран, нам не хватало таких. С тех пор как старая Годна умерла, я сам занимался всеми местными болячками да недугами, но у меня нет таких знаний, какими обладала она. Теперь я спокоен: случись что – ты сможешь помочь. И за наших не беспокойся – им просто интересно, чем ты здесь занимаешься. Если не будешь скрытничать, они вскоре отстанут.

Старик говорил о недавнем случае, когда среди местных жителей прошел слух о том, что иноземец якобы втайне от всех занимается колдовством. Возможно, мужики и не обратили бы на это никакого внимания, но бабы, накрутив друг друга страшными историями, потребовали от мужей выяснить, что происходит за закрытыми дверями таинственного сарая, в котором целыми днями пропадал француз. Выпив для храбрости, некоторые из них заявились толпой во двор Ирицы и в довольно агрессивной форме потребовали от нового хозяина объяснений. Не разобравшись спросонья в ситуации, Бертран принял визит непрошеных гостей за нападение и двинул одному из них в зубы с такой силой, что тот едва не вылетел из собственных валенок. Остальные зашумели и полезли в драку, и, вероятно, в тот вечер земной путь Бертрана де Бо завершился бы в русской глубинке, если бы Велеслав не подоспел вовремя. Увидев старейшину, наиболее активные из нападавших сразу остыли и с виноватым видом отступили.

– Это что такое? – обведя всех взглядом, грозно прокричал он хриплым голосом. – Кто вас надоумил нападать на нашего брата, словно вы разбойничья шайка? Он ведь один из нас, как вам не стыдно!

– Он первый начал! – размазывая по лицу кровь и хлюпая расквашенным носом, проговорил мужик, которого ударил Бертран. – Мы только поговорить пришли.

– А ты, Грязнуша, постеснялся бы, – обратился к нему старик. – Небось опять твоя Ляля всех науськала – без нее ни одно происшествие не обходится. Когда научишься бабой управлять? А если в следующий раз она подговорит тебя со мной разборки устраивать?

– Что ты, – испугался тот, кого называли Грязнушей. – Ты – другое дело. Я бы никогда не решился на такое.

– То-то же, – проворчал Велеслав. – А Бертран чем хуже? Что он вам сделал? Заявились посреди ночи, да еще и все на одного полезли. Позор на ваши головы!

Мужики стояли, понуро разглядывая снег под ногами. Винные пары давно выветрились – и теперь драчуны были готовы провалиться сквозь землю от стыда. Один только Грязнуша осмелился еще раз возразить:

– А чего он там делает? Почему никому не показывает? Ляля считает, что он что-то худое замыслил.

– Твою Лялю нужно пару раз головой в прорубь макнуть, чтобы мысли в порядок привести, – спокойно проговорила Ирица, которая вышла на крыльцо и теперь насмешливо наблюдала за всем происходящим.

– Ты того… – неуверенно прикрикнул на нее Грязнуша, оглядываясь на мужиков в поисках поддержки, но те старались не смотреть на него. – Смотри мне!

– Я-то смотрю… – начала было Ирица, но вдруг закашлялась и торопливо зашла в дом.

Бертран с тревогой проводил ее взглядом – последние несколько дней его молодая жена чувствовала себя больной, и с каждым днем кашель становился все сильнее, несмотря на все его старания ее вылечить.

– Вот что, – решительно заявил Велеслав, когда дверь закрылась, – все, чем занимается Бертран, не вашего ума дело. Что-то я не помню, Иван, чтобы ты сильно возражал, когда он вылечил твоего сына. А ведь тот хромал уже почти год. А ты, Гуня, забыл о том, как твоя ненаглядная зубной болью мучилась? Как она, кстати?

– Все хорошо, спасибо, – отозвался бородатый мужик плотного телосложения.

– Вот видите, – укоризненно произнес старик. – А теперь идите по домам и донесите до своих жен мои слова, как сумеете.

– Нет, постойте, – неожиданно выступил вперед Бертран, обращаясь к Велеславу. – В чем-то они правы. Я действительно должен был объяснить, чем занимаюсь в лаборатории.

– Где? – не понял старик.

– В сарае, – поправился француз. – У меня нет от вас секретов. Пойдемте, я все покажу.

Мужики, толкаясь и перешептываясь, поспешили за Бертраном, который направился к небольшому строению в глубине двора. Откинув засов, он вошел внутрь и зажег сразу несколько свечей. Жестом пригласив всех войти, ученый обвел руками массивный деревянный стол, занимавший большую часть помещения, и полки, уставленные колбами и стеклянными сосудами, которые он привез с собой.

– Этим я и занимаюсь здесь. Спрашивайте – я с удовольствием расскажу обо всем, что вам хочется знать.

– Зачем это? – Грязнуша взял в руки первую попавшуюся колбу и понюхал содержимое, но тут же с отвращением отстранился и зажал нос ладонью. – Фу, воняет, как весеннее медвежье дерьмо!

– Почти угадал, – засмеялся француз. – Во всяком случае, направление ты выбрал верное. Это снадобье на основе асафетиды и василистника, я его использую при кишечных расстройствах.

– А это? – Велеслав ткнул кривым пальцем в мешок, висящий в углу.

– Сушеная голубика, прекрасное средство для восстановления после тяжелой болезни.

– Ты погляди, – удивленно присвистнул один из мужиков. – Здесь почти как у Годны, только змеиного яда не хватает.

– Змеиный яд у меня здесь. – Бертран кивнул в сторону маленьких стеклянных бутылочек, стоящих отдельно.

– Ну что, убедились в том, что колдовством здесь никто не занимается? – обратился старик к собравшимся.

– Теперь-то да, – заговорили те все разом. – Вот сейчас все понятно, а то что же – пришел новый человек, а мы вроде как ни при чем. А теперь – да, все по-людски.

– Как ты? Болит? – спросил Бертран у Грязнуши, глядя на его нос, который распух и приобрел лиловый оттенок. – Могу приложить компресс – к утру все пройдет.

– Зачем? – засмеялся тот. – И так заживет. Небось не смертельная рана.

Остальные дружно загоготали и, похлопывая врача по спине, вышли из сарая. Спустя несколько минут никого из них уже не было видно, и Велеслав, пожелав Бертрану спокойной ночи, также удалился, поддерживаемый Ерохой, который на прощание задорно подмигнул французу. Однако тому было не до веселья – его все больше беспокоило состояние Ирицы. Войдя в дом, он услышал, как та заходится кашлем, и нахмурился:

– Случались ли у тебя прежде такие приступы? – спросил он, присаживаясь на кровать рядом с женой.

– Бывало, простужалась, но чтобы так – ни разу, – стараясь бороться с приступами кашля, ответила та. – Не жалеешь, что остался? Ох, чувствую, намаешься ты со мной. Подумай – еще не поздно найти себе другую. Здоровую и послушную. Тебя никто не осудит, да и я пойму.

– Замолчи! – Бертран, сам того не желая, сорвался на крик, но Ирица только улыбнулась – за то короткое время, что они были вместе, женщина успела хорошо изучить нового супруга и знала, что он может повысить голос только тогда, когда сильно волнуется. – Если бы я сомневался в своих чувствах, то никогда не стал бы предлагать тебе стать моей женой. Ты моя – раз и навсегда. Другой мне не нужно.