– Обойдусь, – пробормотала я.

Если я была морем (хотя я, конечно, не была морем), то этот Виктор выступил в роли скал, что отвечали на мои поддевки – волны – гордым молчанием и камнем.

Я обошла его, распахнула дверь, ведущую на заднее сидение, и залезла внутрь.

Пашка сидел по центру, на детском сидении, и смотрел на меня.

Я внезапно расчувствовалась и обняла его, и Пашка обнял меня в ответ.

– Привет, мой маленький, – пробормотала я.

Пашка фыркнул и заметил:

– Я взрослый.

– Конечно, – я заглянула ему в глаза – и увидела в них Виктора. Мой двоюродный брат – наполовину белый маг! А на оставшуюся половину черный колдун. С ума сойти. – Не устал ждать тормозящую Яну?

– Ты не виновата, что тебя украли, – заметил Пашка. – Хорошо даже, что ты целая и невредимая. Так мама сказала.

– Ага, значит, все-таки устал.

Распахнулась дверца с противоположной стороны, и к нам присоединилась моя тетя. Мне хотелось спросить, почему она не села вперед, к Виктору. Но я все же смогла вовремя прикусить язык. Может быть, вымоталась настолько, что мне даже лень было чем-либо интересоваться.

Через мгновение внутри оказался и сам Виктор.

Он посмотрел на нас через зеркало заднего вида – ещё чуть-чуть, и мы бы встретились глазами – и произнес:

– Пристегнитесь, Яна.

– Пристегнусь, – отозвалась я.

Он сам уже натягивал ремень.

Какой порядочный и правильный – куда деваться? Впрочем, все белые – морализаторы, и с каждым прожитым годом они ударяются в правила все больше и больше.

Пристегнитесь, видите ли.

В автобусах, на которых я обычно катаюсь, вообще нет ремней безопасности. И ничего. Живут как-то люди. И ездят. Может, штраф получить боится?..

Щелкнул замок, я прислонилась к удобной спинке и пробормотала:

– А сейчас какой день недели?

– Суббота, – ответил Пашка.

– Значит, я прогуляла два дня школы.

– Прогуливать нехорошо, – заметил мой братец.

– Хотя бы это я знаю…

Я прикрыла глаза и прислонилась к твердой пластиковой поверхности двери. Из колонок доносилась инструментальная музыка, взрывались скрипки и волновалось пианино, ну а мне что… Я умудряюсь засыпать под барабаны в наушниках и скрежетание лапок под раковиной. Мой хомяк ведет ночной образ жизни, в любую минуту кто-то может совершить на меня нападение, или демон вдруг очнется… А я что. А я сплю.

Может, я и тогда уснула. Или уснула почти, погрузилась в полудрему, когда ты и не спишь, и не бодрствуешь. Опасное время, когда ты сам над собой не властен. Если хочешь спать – спи. Чутко, но полноправно. Если хочешь бодрствовать – лежи и смотри в потолок. Или займись чем-нибудь полезным.

Да, полезным…

Через пару минут этого непонятного состояния я вдруг резко распахнула глаза и посмотрела на тетю.

– А ты знаешь, что все мои вещи остались там?

Тетя кивнула и заметила:

– Ничего страшного. Вика тоже об этом говорила. Она к тому же босая, – тетя кивнула на мои многострадальные туфли.

Я не выдержала – фыркнула. Но сразу после поинтересовалась:

– Но как я попаду домой?

– Алексей дома, – ответила тетя.

– Дома? – я даже удивилась. – А что он там забыл?

– Он же твой папа, – заметил Пашка. – Он ведь о тебе беспокоится.

При этих словах Виктор вновь посмотрел назад через зеркало. Справедливости ради, увидела это только я. Хорошо шифруется. Молодец. Был бы ещё большим молодцом, если бы во всем признался.

Потому что даже у меня есть отец, а у Пашки как будто нет.

А мне так хотелось, чтобы Пашка рос, не страдая от недостатка родительского внимания.

– Он правда беспокоится? – не унималась я.

– Яна, – кажется, тетю начинали нервировать мои вопросы, – конечно, он беспокоится. Как он может не беспокоиться?

Я пожала плечами и отвернулась.

Отец может. Я ведь его знаю. Немного. И иногда. Я ведь вижу его один раз в две недели. Иногда чаще, иногда реже. Нормально для самых близких родственников.

Отец вообще может уйти, и я замечу это только через месяц, когда у меня на карте не останется денег, каждый месяц им перечисляемых.

Мы остановились совсем скоро. И правда. Я это расстояние преодолела на каблуках за двадцать… ладно, тридцать минут. А я на каблуках круче, чем корова на льду. Поэтому ехать тут было совершенно пустяковое расстояние. Не так уж этот Виктор и перетрудился, довозя меня до дома. Тоже мне, нашелся герой.

Он остановился совсем рядом с подъездом и заглушил двигатель.

– Я буду ждать тебя, – заметил Виктор, обернувшись к тете.

– Я тоже хочу проводить Яну, – заметил Пашка.

– Мы с тобой еще увидимся, Пашка, – отозвалась я, касаясь его руки.

– Ага, – засомневался братец. – Опять куда-нибудь вляпаешься.

Я подняла брови и посмотрела на него.

Пашка поднял брови в ответ.

Мартышка.

Мне кажется, я с ним ещё намучаюсь.

Мы с тетей одновременно покинули машину, вот только тетя осталась стоять, а я обошла багажник и приблизилась к ней.

– Теперь ты понимаешь, что чувствовала я, когда все вспомнила, – заметила тетя тихо.

– Не я принимала то решение, – сказала я.

– Не я принимала это.

Я не выдержала и обняла ее вновь, и тетя ответила на мои объятия.

– Леша все тебе расскажет, – заметила тетя. – Он давно хотел рассказать, но в самом деле боялся. Он ждал, пока ты немного подрастешь… а потом ушла Елена, и он решил подождать ещё. Однако скоро о Янтарной все забыли, и он решил не тревожить старые раны.

– И многое он скрывает? – поинтересовалась я.

– Если бы я знала, – ответила тетя с горечью в голосе.

Она отступила на шаг назад и вынула из кармана короткую, но широкую цепочку из серебра с вплетенными в него камнями бирюзы – коричневые разводы на голубой поверхности.

– Это тебе, – заметила тетя. – Протяни руку.

Тогда я и поняла, что это браслет.

Но руку протягивать отчего-то все равно не спешила.

– Зачем это? – уточнила я, с сомнением вглядываясь в это привлекательное, но совсем не простое украшение. Ясно, что тетя предлагала мне этот браслет не для того, чтобы сделать Яночку чуть более симпатичной. Даже не касаясь его, я слышала испускаемые им отголоски магии.