Степан не двигался, опасаясь приближаться к безделушке старика. Я же напротив подался всем телом вперёд, склоняясь практически вплотную над игрушкой. Как я и предполагал, в ней не скрывалось ничего особенного. Домовой явил нам самый обыкновенный новогодний подарок, коих пруд пруди на барахолках в декабре. До боли знакомый стеклянный полуовал накрывал небольшой домик с треугольной крышей и двумя окнами. Дверь была открыта, на пороге стояла какая-то старушка. Очень знакомая старушка… Странно… Кроме дома и подозрительной старушки внутри шара редкими рядами были натыканы нарядные ели. Между ними петляла протоптанная дорожка, ведущая к открытым дверям. Всё остальное пространство занимало белое конфетти. В целом игрушка была очень милой и приятной, хоть и с подозрительной старушкой. Понять, кого она мне напоминает, я не мог. Степан же к безделушке так и не приблизился, изучая её издали.

– Ознакомились? – сощурившись, осведомился Домовой.

– Её надо кому-то продать? – съязвил я. – Разбить? Перепрятать?

– Я смотрю, у тебя в загашнике много шуток припрятано? Ещё не сильно кошмары ночные тебя напугали? Не проникся видением, показанным рыжебородым дедом, что время на шутовство находишь? – тормознул меня хозяин хаты, жаля издёвками. – Этот новогодний игрушечный шарик таит в себе некий секрет. Он намного сложнее, нежели может показаться с первого взгляда…

– Допустим, – подавив в себе приступ язвительности, произнёс я.

– Вовсе это не игрушка. Никакой не овальный шар с праздничным конфетти и новогодними елочками.

«А ведь так похож, чертяка», – прыснул я вместе со своим внутренним голосом.

– Это что-то вроде какого-то заклинания… Заклинания, заточившего в себе одного человека, – палец Домового указал на старушку в дверях домика. – Ты точно никого в ней не узнаёшь?

Я более пристально присмотрелся к маленькой фигурке внутри стеклянного купола. Что-то знакомое, несомненно, в ней было, но точно сказать, кто это, я не мог. Хотя даже отважился взять игрушку в руки и повертеть в разные стороны, рассматривая пейзаж и так, и эдак.

– Не узнаю… – честно признался я, возвращая безделушку на место.

– Так вот, – Домовой тут же резко тряхнул новогодний шарик, заставляя конфетти хаотично подняться вверх и начать медленно опадать вниз. – Вы должны были заметить тело одного человека, помещенного в чёрную гексаграмму…

– Баба Юля, что ли? – быстро сообразил я.

– Она самая, – подтвердил мою догадку хозяин хаты.

– Могу я ещё раз взглянуть на шар?

Хозяин хаты протянул мне игрушку. Я приблизил её к глазам и снова сконцентрировался на маленькой фигурке человека внутри. Домовой был прав, это в самом деле баба Юля. Её лицо. Трудно представить, как такое провернули…

– А вот этого тебе не надо ни знать, ни тем более представлять. Хватит и того, что я скажу, кто решился на такой поступок, – Домовой перевёл дыхание, а с улицы тишину в комнате разорвал неожиданно заухавший филин. – Дети старухи Анны, ведьмы нашей деревенской, – я не очень удивился этому факту, так как ещё в самом начале предположил, что все, произошедшее здесь, их чёрных рук дело. Но вот чтобы заточить бабу Юлю в несуразную новогоднюю игрушку… Это, пожалуй, переполнило чашу моего удивления.

– Хм… – только и нашёлся я, что произнести в ответ.

Я вернул Домовому стеклянный шар. Зачем им понадобилось помещать знахарку внутрь шара? Неужели мало мучительной смерти в ритуальной гексаграмме? Или ритуал и подразумевал нечто подобное? Даже если так всё и было задумано, почему дети старухи Анны оставили игрушку здесь? Хотели, чтобы мы нашли её? Мы нашли. Дальше что? Хотят, чтобы мы освободили? Или же наоборот? Совсем ничего не понимаю…

– Я и сам не очень в этом разобрался, – с огорчением вздохнул Домовой, словно всё это время только и думал над моими вопросами. – Но раз уж шар найден, то мы должны обязательно воспользоваться подобным подарком с их стороны…

– Если это подарок, а не ловушка… – вслух озвучил свои опасения я.

– У нас нет других вариантов, – с грустью в голосе констатировал Домовой. – Попытаться распутать оставленную загадку придётся. И тут мы подошли непосредственно к сделке. Я предлагаю вам отправиться внутрь этого шара и спасти из волшебного плена мою хозяйку…

– Что предлагаешь за услугу со своей стороны? – сухо осведомился я, настраиваясь на долгие и упорные переговоры.

– Я? – лицо Домового раскрасило удивление. Он чуть не подавился слюной, услышав мой вопрос. – Я, сударь мой, и так сделал для тебя уже слишком много. Хватит моих советов и прочитанных глав из книги, – не забыл перечислить все свои добрые поступки хозяин хаты.

– А ты сам-то пойдешь за бабой Юлей? – ехидно спросил я, хотя и так знал ответ.

– Увы, не могу, – состроил расстроенную гримасу Домовой. – Во-первых, кто-то должен остаться здесь, чтобы держать открытой «дверь» внутрь новогоднего шарика. Так как вы моими способностями не обладаете, то обсуждать тут нечего. Во-вторых, в любой момент могут вернуться дети старухи Анны. Я от них шар скрою и спрячусь. Опять выгода моего пребывания в хате налицо. В-третьих, я полагаю, что эта игрушка связана с твоими снами. Сливаться с ними и рисковать собой мне не очень хочется. Да и не могу я, как говорил уже. Рыжебородый всё раскусит и поменяет установленные правила. Оно тебе надо? И без того всё трудно даётся. В-четвёртых… Достаточно и первых трёх пунктов, – Домовой махнул рукой, жестом показывая, что аргументы закончились.

Я сделал вид, что глубоко задумался над сказанным хранителем избы бабы Юли, опуская глаза и сосредоточивая взгляд на чёрном лакированном сучке на крышке стола. Домовой нарушать мои раздумья не спешил. Деваться особо и некуда. Откажусь – может заставить силой.

«Не заставлю, – голос Домового ворвался в мою голову совершенно неожиданно. – Приведу доводы, почему вам стоит это сделать. У меня их много».

«Верю, – так же мысленно ответил я. – Я могу посвятить Степана в то, что прочитал в книге?»

«Ни в коем случае, – резко ответил Домовой. – Только ты способен почувствовать все изъяны своих кошмаров. Степану в них не разобраться. Он может только запутаться и принять неверные решения, о которых ты читал в книге. Куда тогда повернётся кошмар – никому неизвестно. Никому, кроме рыжебородого деда. Но, полагаю, проверять повороты на себе ты не хочешь? – на этот вопрос я решил не отвечать. Он был риторическим. – Так что не сбивай его с толку своими рассказами и догадками. Степан услышал то, что должен был, от меня. И этого хватит с лихвой».

Я мельком взглянул на своего друга. В разговор он не встревал. Скорее всего, Домовой недалеко уходил от того, что поведал Степану, пока я вникал в текст книги, так что не было смысла прерывать стройный ход беседы. Да и мой друг должен был сразу согласиться помочь. В беде он бросить не мог. Взять даже меня со всеми кошмарными снами наяву…

– Хорошо, – почесав подбородок, покрывшийся трехднёвной щетиной, подвёл черту своим размышлениям я. – Мы принимаем «выгодную», – это слово я выделил интонацией особо, – сделку.