Я тогда попытался объясниться с Наташей на своем примитивном итальянском, который казался еще более диким из-за акцента жителя Южной Каролины. Поздоровался, сказал, что я американец, что только приехал, что моему ребенку три года, что ее зовут Ли и что мне хотелось бы узнать, где здесь делают покупки. После длинного монолога я иссяк и полностью истощил свой скудный языковой запас. Девушка с белой собакой закинула голову и расхохоталась.

— Черт с ним! — воскликнул я. — Сам найду эти проклятые магазины.

— Я говорю по-английски, — успокоила меня девушка. — Моя мать итальянка, а отец работает в «Юнайтед пресс интернэшнл».

— Пожалуйста, не говорите ему то, что я вам сказал. Прошу прощения. Меня зовут Джек Макколл.

— Наташа Джонс, — представилась девушка. — Если позволите, я проведу вас по магазинам и со всеми познакомлю. Люди здесь очаровательные. Надо только, чтобы они узнали вас поближе.

И вот сейчас я тихонько подошел к Наташе сзади.

— Прошу прощения, вы, случайно, не София Лорен?

Наташа резко обернулась и, увидев меня, рассмеялась.

— Синьор Макколл, что же вы не приходите на площадь? Ли уже успеет состариться, когда я увижу ее в следующий раз.

— Это Ледар Энсли, моя приятельница из Штатов, — сообщил я.

— Вы знали маму Ли? — грациозно присев, спросила Наташа.

— Очень хорошо. Ведь мы вместе росли.

— А синьор Макколл всегда был таким шутником? — поинтересовалась Наташа, не глядя на меня.

— Всегда, — ответила Ледар.

— И его шутки никогда не были смешными?

— Ни разу, — хмыкнула Ледар.

— Значит, он не изменился, — сказала Наташа с лукавой улыбкой.

— Наташа в меня влюблена, — объяснил я Ледар. — Это часто случается с юными девушками, когда они встречают красивых и крутых взрослых мужчин.

— Синьора, не верьте ни одному его слову, — предупредила Наташа.

— Ни за что, — сказала Ледар.

— Вы скучали по мне, Наташа? — спросил я.

— Нисколечко. А вот Бьянко скучал, — кивнула она в сторону собаки.

— Только Бьянко? — уточнил я.

— Да, только Бьянко. Я в этом абсолютно уверена.

— Приходите послушать новые записи Брюса Спрингстина[57], которые есть у Ли, — предложил я. — Она вам очень обрадуется.

— Может быть, — пообещала Наташа и пошла со своей собакой к виа ди Сан-Теодоро.

На соседней улице громко затрещал мотоцикл, и какой-то старик, испугавшись, упал на землю и прикрыл голову руками. Продавцы осторожно вышли посмотреть, что случилось, и на площадь выскочил мотоцикл с ревущим двигателем. Все стали дружно смеяться над стариком, но мне, после утреннего убийства полицейского, было вовсе не до смеха.

Услышав шум, вернулась Наташа.

— Сегодня возле Салерно убили американского туриста, — сообщила она. — Мне отец говорил.

— Террористы? — спросил я.

— Кто знает, — ответила она. — Но американцам не помешает быть поосторожнее. Пожалуйста, объясните это своей подруге.

— Как я могу ей это объяснить?

— Скажите, что в Италии не все так просто.

И тут я увидел Джордана Эллиота, который наблюдал за нами из переулка неподалеку.

От неожиданности я даже отвернулся, так как здесь, в Италии, еще ни разу не видел его на людях. Но когда мы с Ледар стали спускаться по ступеням, ведущим на пьяццу с обратной стороны Капитолийского холма, Джордан уже исчез из виду. В Риме священнику или монахине легче всего оставаться незаметными, так как каждый день ты встречаешь идущих гуськом священнослужителей, которые представляют все нации мира.

Интересно, не приступ ли ностальгии заставил его выйти из тени на теплое римское солнышко? Мы направились к театру Марцелла и перешли оживленную улицу, где стояли дома, построенные во времена фашизма. Здесь я снова заметил Джордана: он сидел спиной к нам на мраморном фрагменте разбитой колонны. Если мой друг сумел опередить нас, то, стало быть, знает улицы Рима и проходные дворы гораздо лучше, чем я предполагал. Возможно, ему просто хотелось посмотреть, как выглядит Ледар по прошествии всех этих лет. Так получилось, что у Джордана украли юность, и, вероятно, он не смог побороть желание взглянуть со стороны на эти потерянные годы.

Он шел, не оборачиваясь, в двадцати пяти ярдах впереди нас по главной улице еврейского гетто, пока я, взяв на себя роль экскурсовода, знакомил Ледар с достопримечательностями. Украдкой взглянув на Джордана, я повел Ледар по лабиринту темных улочек. Отличное место для совершения убийства или для свидания, хотя для этого нужно прекрасно здесь ориентироваться.

С Джорданом во главе мы добрались до фонтана Черепах с красивыми бронзовыми мальчиками, помогавшими черепахам заползти в верхнюю чашу. Джордан обошел столики на террасе у ресторана «Векья Рома», сказал что-то официанту и исчез за дверью.

— Давай перекусим, — предложил я. — Здесь, на солнышке.

— Это что, самый красивый в мире ресторан? — спросила Ледар, сев за столик.

Я заметил, что долгая ходьба ее утомила. В Риме, где на человека сразу обрушивается так много красоты, глаза быстро устают. Заказав бутылку минеральной воды, я извинился и пошел узнать, куда подевался Джордан. Он ждал меня в кабинке мужского туалета и заговорил, как только я вошел.

— Это оставили в исповедальне в Сант-Ансельмо, — сказал он, — подсунув под дверь конверт.

Я открыл конверт и вынул несколько фотографий, на одной из которых увидел себя, входящего в исповедальню, а на другой — Джордана, выходящего из нее.

— Ты хорошо выглядишь, — заметил я.

— Я здорово постарел, — ответил он. — Трапписты[58]никогда не фотографируются. Меня просто потрясла собственная внешность.

— Я заметил частного сыщика, когда выходил из церкви, — сообщил я. — Это тот самый парень, которого наняла следить за мной Марта Фокс.

— Утешает только одно: ты выглядишь даже старше меня, — ухмыльнулся Джордан.

— Ты монах, — сказал я, повернувшись на звук его голоса. — Ты не встаешь посреди ночи к ребенку, не волнуешься из-за неоплаченных счетов, не думаешь о том, как бы заработать лишний бакс. Вы, ребята, обнаружили источник вечной молодости, открыли секрет, как не стареть.

— И что же это за секрет?