Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сколько же усилий приложила она, чтобы попасть сюда! Только талант и природные данные могли привести на эту сцену танцовщицу. Остальное далось тяжелым трудом и упорством.
Ева многого достигла. Грифф не мог даже представить, что она согласится покинуть это место.
Этот вечер стал откровением для Гриффа. «Ромео и Джульетта» – умелое сочетание остроумия, юмора, романтики и трагедии, приправленное завораживающей музыкой Прокофьева и изысканной красотой танца. Он не ожидал, что будет настолько очарован и тронут.
Сюрпризов оказалось много. Во-первых, он ожидал увидеть девушек в пачках и на пуантах, с собранными в пучок волосами. Танцоров-мужчин в облегающем трико и с нелепыми выпуклостями ниже пояса. Но в спектакле все были одеты в богато украшенные костюмы эпохи Возрождения. На протяжении первого акта Ева – Джульетта танцевала в розовом платье, доходившем ей до голени. Волосы аккуратно убрали от лица, закрепив на затылке, откуда они рекой спускались на спину.
Она выглядела прекраснее, чем в его самых смелых мечтах. Грифф не мог отвести от нее глаз, едва смел дышать.
Быстрая и изящная, она порхала по сцене, безупречная и неотразимая во всех смыслах этого слова, глубоко вжилась в свою роль. Ее влюбленный взгляд на Ромео разрывал Гриффу душу.
Неудивительно, что она любит мир балета. Балет отвечает ей взаимностью.
Ему даже хотелось убить ее партнера по танцу с безупречным телосложением и прекрасной танцевальной техникой.
В конце третьего акта Ева вышла на поклон, зрители поднялись, чтобы выразить свое восхищение. Ей дарили букеты и бросали цветы к ногам. Аплодисменты не смолкали.
Несомненно, Ева принадлежит сцене.
Раскрасневшаяся и взволнованная, Ева вернулась в гримерную с охапками цветов. Она достигла того, что многие считали невозможным, танцевала хорошо, как никогда. Она довольна выступлением.
Ева села около зеркала, отодвинув цветы в сторону, и принялась снимать накладные ресницы, которые хорошо смотрелись на сцене, но в обычной жизни выглядели неестественно на лице. Оставалось снять сценический грим.
Когда лицо было очищено, Ева заметила букетик белых маргариток с прикрепленной запиской. Маргаритки привлекли ее взгляд, заметно отличаясь от пышных роз, гвоздик и лилий. Она любила эти незатейливые цветы. И Грифф знал об этом, даже подарил ей их на выпускной.
Мысли вмиг замерли, когда она увидела знакомый почерк. Сердце, казалось, перестало биться от волнения.
«Я в Париже, посетил твое выступление. Прости, что только сейчас. Может, увидимся после спектакля?
Грифф здесь? Хочет увидеться?
Ева вскочила, уронив стул в спешке. Она бежала к дверям раздевалки. Где он будет ее ждать? В фойе? Или проберется за кулисы? Знает ли он, кого спросить? Если бы знала, что он приедет, она бы обо всем договорилась.
Она распахнула двери.
Вот он идет по коридору, божественно красивый в черном смокинге.
Сердце забилось сильнее. Ева дрожала, не смея поверить, что это действительно Грифф.
Здесь, в Париже.
– Привет, – прошептала она.
– Привет.
Грифф выглядел сногсшибательно. Высокий и широкоплечий, с небрежно зачесанными волосами.
Она не поблагодарила его за цветы. Не спросила, как он оказался здесь, понравился ли ему спектакль. Он, в конце концов, видел ее возвращение на сцену.
Сейчас она руководствовалась инстинктами, которые так долго подавляла, безрассудно бросилась вперед и обняла его.
– Рада тебя видеть.
Грифф обнял ее:
– Ласточка, ты потрясающе выступила.
Она прижалась ближе, уткнувшись носом в его шею.
– Я скучала по тебе.
– Я так много хотел тебе сказать. Но потом увидел тебя на сцене.
Они будто говорили на разных языках.
Грифф поддался давлению суеты, в то время как Ева нуждалась в его объятиях. Схватив за руку, она притянула его к себе, прислонившись к двери гримерной.
– Заходи.
Ему не потребовалось повторять дважды.
Вокруг грудой лежали букеты цветов.
– Ух ты!
Ева нетерпеливо покачала головой. Она не хотела говорить о спектакле. Сейчас это не важно. Она жаждала поцелуев Гриффа.
Он снова сделал шаг назад. Неужели отступит, проделав весь этот путь?
– Я так рада тебя видеть.
– Я тоже.
Она видела его смятение. Возможно, не следовало так набрасываться на него.
– Итак, это твое знакомство с балетом? Какие впечатления?
Грифф слегка улыбнулся:
– Сказать честно?
– Конечно, – смело сказала Ева, хотя не была готова услышать критику.
– Думаю, меня зацепило.
– Балетом? – Она хихикнула, как ребенок. – Тебе понравился балет «Ромео и Джульетта»?
– Мне понравилось. – Улыбка Гриффа была теплой, а от света его глаз она растаяла. – Особенно ты, Ева. Ты просто потрясающая.
Она покраснела. Его похвала много значила для нее.
– Я должен попросить прощения.
Ева заволновалась:
– За что?
– Я долго не приходил на твои выступления. Я завидовал танцу. Я думал, ты любишь искусство больше, чем меня. Знаю, звучит глупо, обещаю стать мудрее.
Ева резко выдохнула. Какое признание! Интересно, откуда у него такие мысли. Впрочем, сейчас это не имеет значения.
– Теперь ты здесь. – Она смело двинулась к нему. – И не отвергнешь меня больше?
Грифф издал мягкий звук, напоминавший то ли смех, то ли стон, но не отступил. Обнял ее и наклонился поцеловать.
«Не торопи события, – мысленно предостерег он себя, когда их губы встретились. – Прежде чем бросаться в омут с головой, следует обсудить ряд серьезных вопросов». Но сейчас в голову ничего не приходило. Добрые намерения вмиг улетучивались, стоило Еве приблизиться.
Прошло несколько секунд, и Грифф потерял самоконтроль, утонув в восхитительном тепле ее тела и неповторимом аромате кожи. Его руки скользнули к ее бедрам. Он не мог сдерживаться.
Все правила пользования гримерной были вмиг забыты. Грифф и Ева слишком долго ждали. Накал страстей слишком высок. Сегодня никаких запретов.
Спустившись в фойе, Ева была вынуждена вежливо общаться с гостями, приглашенными на вечеринку по случаю ее выступления. Она надеялась, что выглядит не слишком возбужденной и счастливой, когда представляла Гриффа Оливеру Дамсону. Честно говоря, было трудно сосредоточиться. Присутствие Гриффа сбивало с мыслей. Она жаждала вновь прикоснуться к нему.